Сложными и трудными были исторические судьбы русских земель в XIII–XV веках. Это была тяжкая эпоха ордынского владычества в Восточной Европе, но вместе с тем и время постепенно нараставшего противодействия русского народа этому владычеству, которое привело во второй половине XV века к крушению власти Орды в восточноевропейском регионе, к созданию Русского централизованного государства. Этой эпохе предшествовал длительный и очень важный период самостоятельного развития Русской земли, который обеспечил ей весьма видное место в системе европейских государств раннего средневековья и предопределил многое в ее последующей исторической жизни.

Последнее обстоятельство обязывает нас четко представлять себе главные линии исторического развития Руси в так называемый «домонгольский» период.

Первый и весьма значительный этап истории Русской земли этого периода был связан с созданием раннефеодального Древнерусского государства с центром в Киеве. Этот этап характеризовался подъемом производительных сил у восточных славян (прежде всего в земледелии, ремесле), складыванием феодальных отношений, формированием древнерусской народности с ее общей материальной и духовной культурой, единым языком и единым этносознанием. Киев как столица Древнерусского государства почти всегда на протяжении X–XI-начала XII века так или иначе подчинял себе все центры Русской земли, в том числе и второй по значимости город Древней Руси — Новгород, направляя обычно для этой цели на берега Волхова князя-наместника (чаще всего старшего сына великого киевского князя).

Второй этап ранней истории Руси был ознаменован утверждением феодальной раздробленности Русской земли; этап, порожденный дальнейшим развитием феодальных отношений, созданием нескольких независимых и полунезависимых земель-княжений, становлением рядом с Киевом и Новгородом других почти таких же крупных городов (ими были Чернигов, Полоцк, Смоленск, Галич, Суздаль, Владимир и др.). Они соперничали друг с другом за лидерство в системе русских княжеств, содействуя тем самым усилению борьбы центробежных и центростремительных сил в стране.

Одним из важных показателей утверждения этих новых тенденций политической жизни Руси была возникшая после бурных новгородских событий 1136 года практика «приглашения» на берега Волхова князей-наместников не только из Киева, но также из других крупных центров Русской земли. Произошедшая тогда замена в Новгороде киевского князя-наместника представителем черниговского правящего дома стала нормой политической жизни Руси на длительное время. Осуществившаяся в 1136 году замена князей-эмиссаров на волховских берегах таким образом оказалась важным событием не только новгородского, но широкого общерусского значения, принципиально изменившим характер взаимоотношений Новгорода с различными княжескими домами Русской земли.

Если те или иные великие князья видели теперь в перспективе своего утверждения на берегах Волхова признание уже достигнутого ими перевеса над другими великими князьями, а также усматривали вероятность дальнейшего усиления в системе русских княжеств, то новгородцы, имея возможность «выбора» князей-наместников (или, вернее, оказываясь перед необходимостью их частой смены под нажимом тех или иных преуспевающих княжеских домов Русской земли), получали шанс не только ограничить в чем-то власть этих князей-наместников и тем самым несколько расширить политическую автономию Новгородской земли, но и упрочить экономические контакты Новгорода с тем великим княжением, которое направляло тогда своих князей-эмиссаров на волховские берега.

Третий важный этап «домонгольской» истории Руси был связан с усилением центростремительных тенденций в развитии отдельных русских земель на рубеже XII–XIII веков, однако лишь с усилением таких тенденций, но отнюдь не с их торжеством.

Симптомы усиления этих тенденций особенно четко проявились в политическом развитии Северо-Восточной Руси, а также в Галицко-Волынской Руси. Попытки консолидации Руси вокруг новых центров можно видеть в политике владимиро-суздальских князей. Такие попытки предпринимал князь Андрей Боголюбский (1157–1174), который добился подчинения Владимиру не только Рязани, Смоленска, Полоцка, Новгорода, но также некоторых центров Южной Руси (он организовал, как известно, поход на Киев в 1169 году, оставил своих наместников в Киеве и Переяславле Русском).

План консолидации русских земель вокруг Владимира выдвигал и другой хорошо известный владимирский князь, Всеволод Юрьевич Большое Гнездо (1176–1212), сумевший, несмотря на сохранявшиеся центробежные тенденции, широко раздвинуть границы своего политического влияния. Этому князю удалось в той или иной мере подчинить себе Рязань, Смоленск, Киев и Новгород. Не случайно именно в это время суздальские князья-наместники часто появлялись на берегах Волхова, не случайно в этот период стала утверждаться и формула «великий князь Владимирский и Новгородский».

Претендентами на ведущую роль в политической жизни Русской земли в тот период были также Галичина и Волынь. Если в середине XII века перед угрозой феодальной экспансии со стороны Польши и Венгрии Галицкая Русь отстаивала свой статус составной части Русской земли, выступая лишь в качестве партнера одного из претендентов на гегемонию в общерусском масштабе, а именно суздальского князя Юрия Долгорукого, то позже, при князе Романе Мстиславиче (погиб в 1205 году), а также при князе Мстиславе Удалом роль Галицко-Волынской Руси в системе русских княжеств становилась все более активной и более самостоятельной. Видимо, не случайно они оба были князьями-наместниками в Новгородской земле (Роман Мстиславич еще в 1168–1170 году, Мстислав Удалой в 1210–1216 году). Показательно, что именно в союзе с новгородцами южный князь Мстислав Удалой нанес поражение суздальским войскам на реке Липице в 1216 году, явно рассчитывая при этом утвердить свое влияние не только в Новгороде, Суздале, но и во всей Русской земле.

Учитывая все сказанное, можно утверждать, что восточные славяне в так называемый «домонгольский» период своей истории прошли большой путь развития, добились многого как в сфере внутренней жизни страны, так и на международной арене. В частности, они добились значительных результатов в хозяйственном освоении Восточно-Европейской равнины, в социально-экономическом развитии страны, в строительстве городов, в формировании древнерусской народности, в утверждении раннефеодальной государственности, в установлении мирных контактов со многими оседлыми народами Восточной Европы.

«Сложение русской государственности, — подчеркивает академик Б. А. Рыбаков, — не сопровождалось оттеснением или истреблением тех лесных племен, с которыми соприкасались в своих походах за данью дружинники киевских князей тысячу лет назад: литовцы и карелы, мордва и латыши, эстонцы и чуваши — все они являются равноправными членами нашей советской семьи народов, и все они в свое время были вовлечены в важный процесс первичной феодализации в системе Киевской Руси».

Однако занятая сложными внутренними и социально-политическими процессами, Русь отнюдь не была свободна от необходимости вести вооруженную борьбу с некоторыми своими воинственными соседями. Поэтому ничего не было удивительного в том, что русский землепашец, склонный прежде всего к мирному труду, должен был одной рукой держаться за соху, а другой — за меч. К этому его вынуждала необходимость обороны от натиска беспокойных соседей, и прежде всего от натиска степняков-кочевников.

Одному из первых киевских князей, Святославу, пришлось совершить поход на Волгу и Дон, чтобы поразить могущественный хазарский каганат, который не давал мира и спокойствия русским землям. Хазар сменили печенеги, едва Русь смирила печенегов, явились половцы…