Пожалуй, с ходу это не определить, но если пережить и сравнить… Сравнить… А это идея!

Подскакиваю с кресла и бегу к мадам Дюваль.

С боем прорываюсь в кабинет — и с порога:

— Мне нужен доступ в базу данных. Для иллюзии мне информации не хватает.

Мадам Дюваль как-то странно на меня посмотрела, но доступ открыла.

Поблагодарив, я полетела дальше. Не знаю, что я трепала. Точно даже не вспомню, но информацию на Анри Грейт, не числившегося среди кандидатов, выбила.

Создать качественную иллюзию за три дня нереально. Но я её и не создавала, я создавала реальность, реальные события, имевшие своё место в прошлом.

Если точнее, то я создавала крючок, который бы смог выловить из памяти Агнесс все воспоминания, как-либо связанные с Анри…

За три дня я смогла это создать…

— Дарина, как это понимать? — холодно, спокойно, жёстко вопрошала мадам Дюваль, узнав какую информацию я получила из базы данных.

Я не чувствовала себя виноватой, именно поэтому я не оправдывалась, просто уверенным тоном бросила:

— Агнесса, никогда не сможет выбрать будущее, если не похоронит прошлое. И это ей должно помочь.

— В этом что-то есть… — признала мадам. И я получила разрешение на вживление, правда, в опыте и наблюдении начальница сама участвовать отказалась, а ещё потребовала расписку, тем самым переложив всё бремя ответственности на меня.

Но я её не виню: моя идея — мне и расплачиваться, если что-то пойдёт не так.

Я и Агнесса наедине. Девушка абсолютно спокойна, она же не знает, какая встряска её ждёт. Спокойно надевает на себя шлем, садиться в кресло, облокачивается на спинку. Я запускаю программу. Но за ходом её работы не слежу. Вместо этого подхожу к окну и вглядываюсь вдаль. Таки-да, с Яном на эту панораму смотрела, с Агнессой смотрю… Вот интересно из-за кого я буду любоваться этим слегка надоевшим мне видом в следующий раз?

— Что это? — срывается несколько хриплый голос, прерывая мои интереснейшие мысли.

— Ваша жизнь. Ваши воспоминания.

— Но я… — Агнесса пытается что-то сказать, но не может, поэтому инициативу беру на себя:

— Это ваша жизнь, Агнесса. Но я могу сейчас включить иллюзии, если они вам больше по нраву. Я просто хотела, чтобы вы определились, что вам нужнее, дороже. Реальность или видимость. Это ваша жизнь. Вы вольны выбирать. Вы можете позволить себе сладкую сказочку, но не хотите. Можете позволить реальность, но боитесь. Определитесь, что вам дороже. И не мучайте ни себя, ни вашего друга.

— Мне надо подумать… — пробормотала девушка. — В любом случае, спасибо.

Я резко обернулась и с любопытством на неё посмотрела.

— Спасибо, — повторила она, глядя прямо мне в глаза.

— За что? — искренне удивилась я.

— За то, что не советуете, не лезете, не требуете, а даёте право выбора. — Вздох-выдох — девушка встаёт и уходит, а вместо прощания я слышу обещание: — Я, правда, подумаю.

К слову… Я не знаю, что выбрала Агнесса Этли. Я её больше не видела. Но знаю точно, что к новым иллюзиям она не прибегала, хотя услуги корпорации оплатила полностью.

Я очень надеюсь, что всё у неё будет хорошо, что она сможет сделать выбор и никогда не жалеть о нём.

На маленькой кухоньке в отделе программирования мы сидим вместе с Дэном и методично подъедаем его обед, собственноручно приготовленный его девушкой…

Девушка у Дэна была замечательной, восхитительной, просто классной и… Моей врагиней номер один.

А что? Она так обалденно готовила, что её стряпнёй можно было зомбировать! Собственно это единственная причина, почему я её недолюбливала… Просто её блюда были прямой угрозой моей фигуре, доставшейся мне большим трудом.

Нет, я никогда не была толстой. Пухленькой, несколько рыхлой в детстве и подростковом возрасте-да, но толстой — никогда. Но сейчас я была абсолютно нормальной, с не менее нормальным для девушек комплексом в виде мнимых(или реальных) от 1 до 3 лишних кило. Какой бы стройной тростинкой не была бы девушка эти от 1 до 3 кило бередили её душу, не давая расслабиться на полную катушку и заставляя закрыть на секунду глаза, перед тем как бросить взгляд на весы.

Да, это было у всех…

Но как эта нормальность мне далась…

— Пупсик, Пупс… — звал меня папа.

— На себя посмотри! — огрызалась я, оглядывая его выпирающее брюшко.

— А что я? Ты — Пупс, а я — суперпупс! — ничуть не тушуясь, отвечал он.

— Доча, ожирение — это болезнь! — твердила вечно стройная маман. Везёт ей: сладкое-мучное она не любила, зато всё остальное ела спокойно и в любых количествах. И даже на ночь!!! А всё потому, что на месте она не могла стоять ни минутку, всегда что-то делала, двигалась — и всё сгорало моментально.

— Мам, нет у меня ожирения! — обижалась я.

— Нет, но с сидячим образом жизни будет, поэтому тебе надо профилактика! — быстро реагировала мама.

— Профилактика? И какая же?

— Дочь, давай в морг сходим. — предложила маман.

— Чего?! — опешила я.

— Дочь, давай! Я договорюсь. При нас скроют какого-нибудь толстячка — и ты посмотришь, как в жиру органы плавают…

Мама говорила это на полном серьёзе. Она действительно могла и договориться, и отвести. И вот после этих её угроз я действительно начала следить за весом… Мама знала, о чём говорит. Знала, что я довольно брезглива и крови боюсь… Причём, странно я её боюсь. К своим ссадинам, порезам, переломам относилась абсолютно спокойно, но при виде травм окружающих мне становилось моментально плохо. И тут было два варианта, в зависимости от вида травмы. Я либо в ступор впадала и не могла пошевелить ни ногой, ни рукой, либо меня начинало мутить…

Так вот, с потерей энного количества нервных клеток я перешла из разряда пухленькая в разряд нормальная.

И всё бы было хорошо и дальше, но я встретила Дэна с термическим боксом. Нет, на основные блюда я не претендовала, но на десерты… Десерты были сильнее меня.

Когда я в первый раз унюхала запах… Я не знаю, что отразилась в моих глазах, на моём лице, но Дэн как-то опасливо посмотрел на меня и протянул(!) мне свой кусок невероятного шоколадного пирога.

Мои сила воли и воспитание хотели отказаться, но Дэн, продолжая коситься на меня, настаивал. И я… Грешна! Согласилась. С какой-то звериной яростью я впилась в тот кусок. Ничего вкуснее я не ела, о чём и сообщила Дэну, а он своей девушке Карине. С этих пор, на каждый обед он получал двойную порцию сладкого, одна из которых жертвовалась мне.

В общем, сидим, чай с очередным пирогом пьём — и тут Дэн сообщает:

— Я хочу Карине предложение сделать.

— Делай, конечно. Она славная девушка! — радостно киваю я, смакуя очередной кусочек.

— Вот только сначала с мамой познакомлю. Они друг другу точно понравятся!

И вот на этом месте я подавилась и закашляла. Как только мне удалось прийти в себя, я хриплым голосом ляпнула, не подумав:

— Мадам Конт сожрёт Карину и не заметит!

— Ну, знаешь! — обиделся друг.

— Дэн, извини, конечно. — торопливо начала оправдываться я. — Я никоим образом не хотела оскорбить твои родственные чувства, но и ты, её сын, от неё же сбежал! Ты! Её сын! А что ожидать бедной невестке?!

— Эээ… — послышалось от друга. — Почему ты сразу уверена в плохом?

— Ну, во-первых, с дамами типа твоей мамочки встречаюсь постоянно. А вообще, то ли женщины моей семьи везучие, то ли проклял кто, но что не свекровь, то монстр. Чувствую и мне такое же счастье достанется, но в моём случае хотя бы будет присутствовать мировая справедливость!

— Это почему же? — удивился Дэн.

— Да, характер у моей маман тоже не сахар, если честно. Так что с мужем страдать будем вместе! — со смешком добавила я.

Я знала, что говорю! Вот уже третье поколение для нас свекровь — это напасть страшная, жестокая… Но может быть и не третье, но просто о других родственницах мамы сведения практически не сохранились.

Свекрови были разные, но было у них и общее: некая властность, непримиримость и святая уверенность, что они знают всё лучше других.