Теплые мамины руки. Темные ,шершавые от стирок ,со вздутыми венами. Как нежно могли они вытирать слезы обиды, снимать боль, когда от простуды горел он в жару.

С электричеством на рабочей окраине было плохо, и долгими ночами, когда температура никак не желала сбиваться, мама жгла самодельные стеариновые свечи.

И пока свеча горела, ему, мальчишке, было спокойно, он знал мама рядом.

Мама, ушла, жена ,так и не смогла стать частью его души .Так для тела ,да и то по -молодости. Потом было много, тех с кем он был близок, без любви - искры, потухли, забылись.

Виделись с Варей, так звали это удивительное создание, редко.

Она работал в областной газете, часто была в командировках. Он позвал ее в свою пресс-службу. Отказалась.

Но он был ,слишком опытен ,чтобы не понять, он ей небезразличен.

Она любила читать все эти новомодные женские романы. Он в перерывах между принятием бюджета и подготовкой к отопительному сезону, читал то, что она рекомендовала. Читал ночами, в интернете на форумах читал отзывы, и теперь мог говорить с ней о любви ,вроде о той книжной, а на самом деле о своей.

Он был прекрасным рассказчиком, повидал и пережил многое. И во власть он пришел не с «теплого местечка». В далекие теперь 90-е он ходил по краю и жизни, и закона.

Он стал бегать по утрам, вспомнил о молодости, проплывал в бассейне по километру за утро.

Он похудел, стал поджарым, спортивным. Даже купил байк.И катал любимую ночами.

Жена уехала к взрослым детям в далекую Америку. Ей, ли не знавшей его двадцать пять лет, не понять ,что на этот раз все у мужа всерьез.

Варя принимала только цветы и конфеты, на его попытки подарить квартиру, или машину, укоризненно качала головой, и грозила разорвать отношения.

Потом сделал ей подарок: издал на свои деньги, и это было чистой правдой, ее книгу.

Передал первые десять экземпляров через курьера, и, приехав следом за ним в редакцию, полушутя попросил автограф.

Вся редакция охала ,ахала и открыто завидовала .

А Варя недоверчиво заглядывала в глаза, потом вдруг неожиданно заплакала и при всех его обняла.

Все чаще ему хотелось остаться с любимой наедине. Девушке пришлось уйти из дома, снимать квартиру. Но его смелости хватило только на легкие поцелуи рук у двери подъезда.

И вот теперь эта поездка.

Что может знать этот провидец, о том одиночестве, что наступает, когда она не рядом?

Он, конечно, поговорит о ней с этим «старцем». Пусть назначит цену, но пусть скажет ей: «Он твоя судьба, аминь».

Владимир Иванович пошел в монастырь, отстоял службу, подарил редкую икону, увидел как засуетились вся черная братия ,

-Вы можете остаться, к вечеру над озером туман, вертолетом не безопасно.

-Спасибо, у меня там жена. Мне бы отче с провидцем встретиться .

-Все сплетни, ну вы же умный человек, Владимир Иванович.

-А я вот хотел помощь оказать стройматериалами, кровля, да и плитку облицовочную. Есть в бюджете деньги, слава богу, – прибавил он , внутренне смеясь.

-Был такой, правда, но по весне чуть не утонул от разлива и от того умом тронулся ,где то в лесу обитает. Уже месяца два не выходил к братии. Вот истинный крест. А доброе дело - оно всегда зачтется.

Архимандрит вздохнул, и, благословив, удалился в трапезную

Оттуда вынесли круглые буханки хлеба, шерстяные одеяла, и кастрюлю, от которой шел горячий рыбный дух.

Он покидал монастырь разочарованным. Он был атеист. По факту рождения и жизненного опыта, вера его была в себя, и ни в кого более.

Варя с удовольствием ела уху, и котлеты из сома, все было на пару ,наисвежайшим. Охрана, смеясь пожалела ,что не взяли водки, а монахи, жадины, не прислали.

Над озером действительно сгущался туман. На берегу была привязана лодка, ребята наломали еловых веток, сверху укрыли пледом, и получилось очень даже мягкое ложе.

Они легли рядом. «Первое наше ложе», – удивительно радостно успел подумать Владимир Иванович, и, обняв Варю, уснул, как в детстве - мгновенно и сладко.

Проснулся от того что девушка стала вставать.

Открыл глаза, туман был непроглядный,

-Смотри ,Володя, - она вытянула руку куда - то кверху. Руку поглотил туман.

Он посмотрел на часы, пять утра.

Надо было перебираться на берег. Он помог ей и шутливо подтолкнул к невидимым в молочном воздухе кустам: «Мальчики налево, девочки направо».

-Варя, только недалеко, - успел сказать он перед тем, как девушка растворилась, словно и не было ее. Он смело шагнул в туман .

-Есть, кто? Поберегись, – сказал, и стал расстегивать брюки.

Туман потихоньку оседал на траву, он уже успел спуститься к озеру и умыться, Вари не было. Туман поглощал все звуки. Словно и не лес кругом, не пели птицы, охранники двигалась бесшумно, как тени.

-Варя ,- позвал Владимир Иванович, и еще громче. –ВАРЯ!

Тишина. Он увидел очертания лодки и поспешил туда, охрана включила фонарики на сотках. Вари не было, они обшарили кусты, и только чудом один из ребят увидел слегка примятую траву. След, есть след! – крикнул он остальным. Трава тяжелая от тумана, вставала нехотя, это и дало возможность увидеть дорожку.

- Волокли, значит, силенок не много. Сильный бы закинул бы за спину и понес, - пояснил один из ребят.

Он не успевал за охраной, дышал тяжело, но когда услышал впереди шум борьбы ,открылось второе дыхание .Он со всего разбега налетел на лежащего на земле раннего или убитого охранника.

Тот был, проткнут колом.

В клочках тумана, Владимир Иванович увидел ,что - то волосатое и рычащее. Охранник был раза в два выше ,но кто-то или что-то обладало поистине неистовой силой .Раз за разом оно повергало соперника на землю.

И если бы у него оружие, то другому секьюрити бы несдобровать.

Но подоспели еще ребята, и наконец-то смогли повязать убийцу.

А Владимира интересовала только Варя.Она лежала в траве ,словно заснувшая вечным сном.

Он пытался понять дышит ли она, бьется ли сердце, но слышал только свое шумное дыхание.

Мужчина стал делать девушке искусственное дыхание, когда то в армии у него это здорово получалось.

Но Варя, словно сдутая резиновая кукла, была податлива, но безжизненна.

Впервые в жизни внутри его души, или чего там еще, прямо там, где заболело сердце, стал расти ужас: «Это конец, все ничего не будет. Ни первого поцелуя, ни первого единения тел».

-Сына, я сына хочу, с твоими серыми глазами, смешными двумя макушками.За что ,господи ,за что?! – закричал он .

- Жива, пульс есть. Придушил видно, воды надо.

Охранник достал из кармана фляжку, и вылил на ладонь воду, протер им Варино лицо.

Потом совершенно бесцеремонно стал хлопать ладонью по ее щекам.

Владимир воскресал. Снова и снова. С ее первым стоном. С ее тяжелым кашлем.

Он воскресал от собственных слез.

Один из отряда успел слазить в нору, и теперь его рвало ,раз за разом .Отдышавшись он махнул он рукой на подкоп: «Там, еще женщина ,кажется живая».

Из норы была извлечено тело женщины, та действительно еще была жива, но словно от стыда за свое истерзанную наготу, оказавшись на поляне, тихо умерла.

Солнце пригревало, и по поляне стал расползаться тошнотворный запах крови.

Варю он отнес на руках к озеру. Одежда на ней была изорвана или порезана в клочки.

Он сначала зашел с ней в воду, потом уже на берегу, сорвал остатки платья, укутал любимую в плед.

-Володя ,он он..

- Все забудь, ничего не было. Это просто страшный сон. Это от тумана. Какой-то он ядовитый.

- Володя, он меня душил.

-Варя, это сон, мы спали, ты закричала и упала за борт, чуть не утонула. И все.

-Правда? А в этом сне, ты не мог бы прийти пораньше?

-Прости, любимая моя, но я пришел, теперь уже навсегда. До конца.

Он посадил ее в вертолет, задраил дверь и пошел в лес. На опушке ему навстречу ребята несли двух погибших. Владимир остановил этот траурный караван, наклонился и поцеловал погибших по очереди в лоб, по - русскому обычаю.

И пошел на поляну к чудотворцу.

Присел на корточки и пытался поймать взгляд убийцы.

Взгляд, как ни странно был осмыслен, и даже насмешлив. Из разбитого в драке рта, сочилась бурая пена.

-Что смотришь? Будущее хочешь узнать? Ты поднимешься только со мной, без меня тебе конец. Ты мне верь, я через такое прошел, сам себя скопцом сделал, и «царскую печать» положил . Сам ,все сам, кровью мог изойти, но нет, выжил. Только чресел усечение жажду плоти не усмирило, вот и удумал я их через орудие извести, род этот бабий. Выстругал себе насадку, да и давал им вкусить неземного наслаждения .Баб заезжих ко мне инок Евлампий приводил. Все по дороге до норы выспрашивал, и ежели одинокая ,то и участь ее решена была .Не мной, не мной ,свыше. И про твою красу ненаглядную, он рассказал. Да не кривись, не кривись, нет ее любви, жажда плоти и томление духа. Твоя-то чиста, эх, не привел господь голубицу вкусить.

Коридоры власти вижу, ты и я ,на вершине. Бабы зло, у нас их будет тьмы и тьмы. Забери меня, я умею открывать сердца и управлять душами.

Владимир Иванович нашел в траве ту саму насадку из березы, небольшое, но страшное орудие, с острыми деревянными шипами. Евнух все верещал, бабским голосом, что – то о власти и золоте. О властителе сошедшем вершить суд.

Владимир Иванович обхватил широкой ладонью орудие казни, и вонзил со всей силы в горло урода.

Он хотел вытащить кол из врага, но шипы не давали этого сделать. Голова закружилась от запаха крови. Пошатываясь и ненавидя себя за слабость ,он покинул поляну.

Навстречу ему шел, начальник охраны, он махнул ему рукой : «Не надо, скопец, сам себя жизни лишил».

Быстрее к той , единственной женщине в своей жизни.Но шаги давались ему с трудом, в ушах шумело, тело покрылось холодным потом Последнее ,что он увидел – была трава ,удивительно прохладная в этот жаркий день. Она приняла его беспомощное тело в свое малахитовое лоно, и словно баюкая его последний сон, над поляной пронесся ветер.