— Добрый вечер, мистер Смит, — сказал старик, не поворачивая головы.

— Привет, Руа.

Человек наклонился вперед и присел рядом с Те Каху. Это был европеец, но та легкость, с которой он принял ту же позу, что и у старика, выдавала близкое знакомство с обычаями маори. Внешне мужчина ничем особенно не отличался. Пожалуй, обращали на себя внимание только его худоба, лысоватая голова да плохо выбритые щеки. Кожа складками свисала с костистого лица и имела нездоровый оттенок. Поверх износившегося костюма он надел плащ, форму которого искажала лежащая во внутреннем кармане бутылка. С момента его появления вокруг образовалась какая-то неприятная атмосфера.

Мужчина начал мять сигарету нетвердыми пальцами с коричневыми пятнами никотина. От него исходил крепкий запах мочи.

— Большие дела творятся в «Источниках».

— Похоже, семья сильно занята, — равнодушно заметил Руа.

— Разве ты не слышал? Они заполучили постояльцем одного пузатого котелка. Тот малый, который только что приехал, — его секретарь. Можно подумать, ожидают члена королевской семьи. Все делают основательно. Перевернули дом вверх дном. Я устал от этого и предпочел смыться.

— Выдающемуся гостю нужно оказать радушный прием.

— Он всего лишь актер.

— Мистер Джеффри Гонт. Это великий человек.

— Значит, ты уже обо всем знаешь?

— Думаю, да, — ответил старик Руа.

Смит лизнул сигарету и прилепил ее в углу рта.

— За всем стоит Квестинг, — сказал он. Руа слегка пошевелился. — Он одурачил этого Гонта, будто грязь вылечит тому ногу, и прыгнул выше своей головы, отполировав груду хлама, называющегося отелем. Ты бы видел мебель! Квестинг! — проворчал Смит и злобно добавил: — Черт возьми, хотел бы я посмотреть, как этот шутник получит то, чего добивается. — Неожиданно Руа сдавленно хмыкнул. — Слушай! — воскликнул Смит, — а ведь он уже получил желаемое, этот шутник. Для него все устроил старина доктор или кто-то еще, но не Клейр. Думаю, полковник к тому же не очень расторопный. Но Квестинг заткнет его туда, где он и пискнуть не сможет. Вот как я считаю. — Он закурил сигарету и краем глаза взглянул на Руа. — Ты не очень-то разговорчивый, — после короткой паузы заметил Смит, ощупав трясущейся рукой полу своего плаща. — Хочешь капельку?

— Нет, спасибо. А что я должен сказать? Это не мое дело.

— Послушай, Руа, — энергично начал Смит, — мне нравится твой народ. Я очень хорошо с ним уживаюсь. Всегда. Это ведь факт, не так ли?

— Вы очень близки с некоторыми из моих людей.

— Да. Ладно, я пришел сюда, чтобы кое-что сказать тебе. Кое-что о Квестинге.

Смит сделал паузу. Вечерняя тишина заполнила местность вокруг. Воздух был недвижим, и малейшие звуки снизу достигали вершины горы с неожиданной четкостью. Из селения доносились звуки ссоры ватаги смуглых мальчуганов. Несколько пожилых женщин с платками на головах сидели вокруг котлов с готовящейся в них пищей. Запах варящегося сладкого картофеля смешивался с серными испарениями. С другой стороны горы, отчаянно сигналя, выбирался на шоссе фургон. Из дома Клейров продолжал доноситься стук. Солнце теперь зашло за Пик Рэнджи.

— Квестинг ведет небольшую, но серьезную игру, — сказал Смит. — Он топчется вокруг вашей малышки, болтая о девочках, работающих за деньги, и обо всем таком прочем. Предлагает крупные барыши, говорит, что не понимает, почему аравас должны быть в Роторуа единственным племенем, наживающимся на туристском рэкете.

Руа медленно встал на ноги, повернулся от «Источников» на восток и посмотрел вниз на свое селение, теперь почти совсем утонувшее в тени.

— Мой народ живет хорошо, — произнес он. — Мы не аравас. Мы идем своей дорогой.

— И еще одно. Квестинг болтает о каких-то редких вещах на продажу, шумит об этом повсюду, расспрашивает про старые времена, шляется на Пик. — Голос Смита принял неопределенный оттенок. В возбуждении он продолжал: — Кто-то рассказал ему о топоре Реви. — Руа развернулся и впервые прямо взглянул на собеседника. — Не очень хорошая весть, не правда ли? — спросил тот.

— Мой дед Реви, — произнес старик, — был человеком чести. Его топор посвящен богу Tane[3] и носил имя в его честь. Он священный, и место его хранения тоже священно.

— Квестинг считает, что оно где-то на Пике, и что там вообще много всякого барахла, которое можно выгодно продать. Он болтает о дневных походах туда к интересным местам с одним из твоих людей в качестве проводника и рассказчика народных легенд.

— Пик находится на нашей земле.

— Квестинг думает, что легко сможет купить его.

— Я старик, — спокойно заявил Руа, — но я еще не умер. Он не найдет и одного проводника среди моих людей.

— Не найдет? Спроси Эру Саула. Он знает, что нужно Квестингу.

— Эру неблагополучный юноша. Он плохой маори, но и плохой pakeha.

— Ему не нравятся игры, в которые Квестинг пытается начать играть с Хайей. Он считает, что тот дурачит девушку только с целью найти проводника.

— Он не найдет проводника, — повторил Руа.

— Ты же знаешь, деньги развязывают языки.

— Тогда предателя поразит лезвие топора моего деда.

Смит удивленно посмотрел на старика и спросил:

— Ты на самом деле веришь в это?

— Я старейшина племени. Мой отец принадлежал к древней школе. Он был tohunga — мудрейшим. Я не верю, мистер Смит. Я знаю.

— Тебе никогда не удастся заставить белого человека относиться серьезно к сказочным историям, Руа. Даже ваша молодежь не очень много думает о…

Старик перебил Смита. Его голос величественно прозвучал в вечерней тишине.

— Наш народ находится между двумя мирами. За один век мы преодолели путь, который человеческая цивилизация прошла за девятнадцать столетий. Вы понимаете, что нам кое-что удалось вынести из этой эволюционной скачки? Маори — граждане великого государства. Ваши враги — наши враги. Вы говорите о молодежи. Они похожи на путешественников, чьи каноэ плывут через океан между двумя континентами. Порой их поведение недостойно, напоминает детские капризы. Порой им взбредает в головы выкинуть какой-нибудь мерзкий трюк при участии pakeha.

Руа взглянул в упор на Смита, и тот явно почувствовал себя не в своей тарелке.

— Законы, установленные pakeha, оберегают нашу молодежь от одурманивания мозгов виски и слишком большим количеством пива, — спокойно продолжал старик, — но всегда находятся pakeha, которые помогают им нарушать эти законы. Pakeha научили наших девушек быть скромными и не рожать детей до замужества, однако и в моем племени есть маленький мальчик по имени Хоани Смит, хотя по закону он не имеет права так называться.

— Черт побери, Руа, это старая история, — пробормотал Смит.

— Позвольте мне рассказать вам другую старую историю. Много лет назад, когда я был еще молодым, одна девушка из нашего племени заблудилась в тумане на Пике Рэнджи. Ничего не подозревая, не намереваясь совершить никакого святотатства, она вышла в то место, где со своим оружием покоится мой дед, и немного там отдохнула. После того как туман рассеялся, девушка обнаружила, что невольно совершила преступление, в ужасе вернулась домой, рассказала людям эту историю и снова была отправлена на гору до вынесения решения совета племени. Ночью она решила, что уже может потихоньку возвратиться, но по дороге опять заблудилась и упала в Taupo-tapu, маленькое озеро с кипящей грязью. Все селение слышало ее крик. На следующее утро на поверхность всплыло отвергнутое духом озера платье девушки. Когда ваш приятель мистер Квестинг заговорит о топоре моего деда, расскажите ему эту историю, сообщите, что крики погибшей бедняжки до сих пор можно услышать ночью. А теперь я ухожу домой, — добавил напоследок Руа и одернул на себе одеяло точно таким же движением, каким его дед поправлял накидку из перьев. — Это правда, мистер Смит, что мистер Квестинг заявлял много раз о намерении уволить вас в случае покупки им «Источников»?

— У него может появиться работа для меня, — сердито ответил Смит. — Все будет в полном порядке. Он никогда не говорил об увольнении. Когда Квестинг станет здесь хозяином, я получу работу.