Но тогда я просто не могла поступить по-другому.

А сейчас, когда передо мной выбор: предать свои чувства или предать Анну вместе со всем Домом, по — моему даже можно не говорить, по какому пути я пойду.

Я люблю Джонатана. Очень сильно люблю. Но я не имею никакого права, во-первых, подвести Дом, рассчитывающий на меня и забыть мучительную смерть моей матери; во-вторых, причинить боль Анне, женщине, заменившей мне обоих родителей.

Я рада, что смогла вообще испытать все, что было. Наверное.

Бредя по городу в каком-то беспамятстве, я даже не заметила, как оказалась у океана. Разулась, подошла к самой кромке воды, проваливаясь босыми пятками в мокрый песок, и сунула руки в карманы, наблюдая бурлящие волны, создающие бесконечный прекрасный хаос. Неожиданно пальцы почувствовали что-то твердое. Я уставилась на ладонь, в которой зеленел малахит, тот, подаренный цыганкой. Ну надо же. Действительно, джинсы же те самые, я просто забыла, что сунула камень в карман, где он благополучно затерялся.

Что там говорила старая аферистка? Когда все станет хуже некуда бросить его в воду?

Размахнувшись, я со сей силы швырнула камень как можно дальше, искренне сожалея, что не могу так же сделать со своим глупым сердцем.

Прощай, моя большая, моя настоящая любовь.

— Ну, что? Никак?

Я удрученно покачал головой.

— Послушай, это — абсурд. Мы же в Малибу, а не в джунглях. Как она ухитряется избегать вашей встречи, если здесь, куда не повернись, наткнешься на одни и те же лица?

Мы сидели в аудитории, ожидая начала курса по криминологии. Майк рубился в какую-то телефонную игрушку, периодически не вовремя поддакивая и не к месту кивая головой, за что уже получил пару затрещин от Оливии, пытающей мой и без того измученный мозг.

— Не знаю, Олли, но ухитряется очень хорошо. Два дня я никак не могу ее поймать. На занятиях она появляется исключительно вместе с преподавателями, исчезая по окончанию курса, как гребаное приведение.

— А дома?

Я посмотрел на подругу, гадая в какой конкретно момент она так сильно поглупела.

— Олли, я что, идиот? Дома она не бывает, ночует черт его знает где. Скорее всего в каком-то отеле. Я даже у Дерингов в кустах засаду устроил, думал, она с этим придурком. Ни хрена. Как сбежала тогда утром, ни секунды больше не было, чтоб я оказался рядом и поговорил. Вижу ее только в учебных классах со стороны. Не девчонка, а Штирлиц.

— Кто? — оживился Майк, услышав незнакомое слово.

— Да был у них один киношый герой, разведчик.

— А, как Бонд?

— Почти. Но в сравнении с Алисой отдыхают все спецслужбы мира. Ушла, блин, в глубокое подполье, никак не вычислить.

— Зануду трясти пробовал? — Оливия кивнула в сторону Деринга, трущегося, как всегда, в первых рядах.

Я поднялся, подошел к Итону и внаглую уселся на его стол, вызвав кривую гримасу нытика.

Какая же противная рожа, так и хочется сломать его аристократический нос к чертям собачьим.

— Что тебе, Уилсон?

— Конкретно от тебя — ничего, а вот с твоей девушкой я бы с удовольствием пообщался.

Пренебрежительно фыркнув, урод демонстративно сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.

— Ух, ты, кое-кто не может смириться, что красивая девушка выбрала не смазливую рожу, а на самом деле достойного мужчину.

Господи, Алиса, ну вот как тебя может привлекать такое ничтожество?

— Придурок, не пытайся казаться умнее, чем есть на самом деле. Меня интересует только ответ на вопрос: где Алиса пропадает эти дни?

— Да пошел ты

Я сгреб белоснежную идеально отглаженную рубашку Итона, одним движением подняв с места его худосочную задницу.

— Господа, что происходит?

В дверях аудитории стоял профессор Маттисон, читающий нам курс по криминологии, а за его спиной маячила, как всегда пропускающая преподавателя вперед, Алиса.

Я бросил Деринга обратно на стул, заботливо стряхнув с его одежды невидимые пылинки, и вернулся на свое место.

— Ничего, профессор, можете начинать.

— Спасибо, Уилсон, что разрешили. Эдельман, прекратите крутиться за моей спиной, это, знаете ли, нервирует. Усядьтесь уже где-нибудь.

Девчонка обошла преподавателя и устроилась за соседним с Дерингом столом, принципиально не глядя в мою сторону.

Маттисон приступил к своим прямым обязанностям, а я не сводил глаз с Принцессы.

Ну что такое, милая? Почему ты избегаешь меня? Я вырвал лист из ежедневника. На звонки не отвечает, сообщения игнорирует, а может и стирает, не читая, с нее станется, значит будем действовать по — старинке, как в школе.

«Надо поговорить. Пожалуйста.»

Я свернул записку в небольшой комок и бросил Алисе. Послание упало прямо ей под нос. Девчонка развернула, прочла, а затем, порвав на маленькие кусочки, сложила аккуратной горкой.

Ладно. Ты упрямая, но я — упрямее.

«Прекрати себя так вести. Истеричка»

Бумажный шарик снова упал ей на стол. Все повторилось с той лишь разницей, что между прочтением и уничтожением записки она все же обернулась, бросив мне испепеляющий взгляд.

— Послушайте, Уилсон, если уж вы ударились в детскую романтику, заведите себе почтовых голубей и шлите Эдельман письма хоть ежечасно, только не во время моих занятий.

— Простите, профессор, но Эдельман настолько жестокосердна, что, боюсь, будет каждый раз отрывать головы несчастным птицам, не в силах усмирить своего внутреннего дракона.

— Да? Как интересно. — Далингтон, еще молодой и, в общем-то, нормальный мужик, развеселился, вспомнив, видимо, свою бурную юность. — И что же? Вы хотите сказать, что проявляете к девушке симпатию, а она вас, первого красавца университета, даже не замечает?

— Увы, — я огорченно развел руки в стороны, — Так что, профессор, имейте в виду, если я умру от тоски, то исключительно по вине этой особы.

— Клоун, — достаточно громким шепотом констатировала Принцесса.

Маттисон, усмехнувшись, посмотрел сначала на меня, а потом на Алису.

— Знаете, Уилсон, а я вам, пожалуй, помогу, потому что университет не переживет такой потери. На следующей неделе в Нью-Йорке состоится очень серьезная конференция, на которую мы должны отправить лучших студентов. Думаю, кандидатуры ваша и Эдельман подойдут как нельзя лучше.

Господи, мужик, ты — мой кумир!

— Профессор, почему? Я тоже один из лучших специалистов. Отправьте с Алисой меня. — тут же взвился Итон.

— Простите, Деринг, но вакантное место уже ангажировано. Все. Вернемся к нашей теме. — отрезал преподаватель и продолжил читать курс.

Через несколько минут телефон Принцессы беззвучно завибрировал на столе. Она провело пальцем по экрану, прочла сообщение, а потом, извинившись, вышла.

Оливия тут же принялась маниакально подмигивать и двигать бровями в сторону двери, намекая, что это — мой шанс.

— Простите, профессор, что снова отвлекаю, но мне жизненно необходимо на свежий воздух. Голова, знаете ли, кружится от открывающихся на следующей неделе перспектив.

Мужик, усмехнувшись, кивнул головой, и я тут же выскочил в коридор. Никого. Прошел дальше и, наконец, услышал голоса. В пустом холле возле окна стояли обе сестры, что-то живо обсуждая. Вот засада. Анна сейчас тут вообще ни к чему. Я притаился за углом, прекрасно слыша весь их разговор.

— Алиса, как можно было так бездарно попасться в ловушку этой идиотки? Сколько я вдалбливала в твою голову, ты должна быть начеку всегда, даже во сне. Неужели тебе сразу не показалось странным, что Яс вышел из Дома? Ты же знаешь, такое могло произойти только в одном единственном случае, но тогда дорога бы его лежала не в Малибу, а на ближайшее кладбище.

— Прости, Анечка, я была расстроена и вообще не отдавала отчет своим действиям.