Мальчишек растянули, как положено, в струнку и привязали к лавкам. По приказу майора порка розгами началась. У Игинката уже был опыт получения шестидесяти розог зараз, причем тоже после ременного массажа, хотя и массировали в тот раз, кажись, послабее и только ягодицы. По спине и так-то получать куда больнее, а коли перед по ней хорошенько прошлись ремнем… Да, тут уж спасибо скажешь, что привязали!

Первые два десятка ударов прошли в напряженном молчании. Пацаны терпели изо всех сил, никто не хотел сдаться первым. Эх, если б можно было хоть руку закусить, чтобы оттянуть боль от задницы! Но руки у всех были специально вытянуты вперед, оставалось лишь отчаянно сжимать зубы. К концу третьего десятка кто-то не выдержал и сдавленно всхлипнул, и — как плотину прорвало. Зал вскоре наполнился криками и рыданиями, и со стороны трудно уже было понять, кто голосит, а кто все еще стоически терпит. Игинкат присоединился к общему хору на тридцать девятом ударе.

Вставать с лавки было больно, бедра, ягодицы и спина горели так, словно их поджаривали на сковородке, без просечек тоже явно не обошлось, впрочем, как и у всех его товарищей, так что в медсанчасть на обработку выстроилась солидная очередь. Хуже всего, что и морального удовлетворения не было, в отличие от тех же экзаменов. Игинкат хмуро дожидался того вожделенного момента, когда он сможет отдать свое исстрадавшееся тело в заботливые руки медсестер. Салве оказался более стрессоустойчивым и пустился общаться с товарищами по группе. Переговорив с добрым десятком ребят, он вернулся к другу.

- Игинке, а ты-то сколько выдержал?

- Тридцать восемь, — коротко ответил Игинкат. Хвалиться, на его взгляд, было нечем.

- А я вот только тридцать пять… — вздохнул Салве. — А вот в третьем отделении, говорят, один парень только на пятом десятке сдался.

Игинкат приблизительно представлял, о ком идет речь. На неустрашимого бойца этот подросток точно не тянул, скорее, на уличного хулигана, которому наверняка регулярно доставалось от родителей за его сомнительные проделки. Ну, он и притерпелся к розгам, и возможности расслабиться после покорения второй ступени ему тоже не дали. Высказав Салве все, что он думает о таких тупоголовых особях, которые только и умеют, что задницу под розги подставлять, а в школе и сами не учатся, и другим не дают, мальчик погрузился в еще большую угрюмость. Да уж, раньше он выполнял все необходимые нормативы с первого раза, а теперь не знаешь, на чем и срежешься: то ли на стрельбе, то ли на скалолазании, то ли на этих треклятых розгах!

Доплетясь из медсанчасти на заключительное построение и с трудом одевшись (боль если и уменьшилась, то не намного, и поездка до дома ничего приятного не сулила), друзья спустились на первый этаж, где встретились в холле с братьями Стауледами. На сей раз мордашка Ланте ни малейшего оптимизма не излучала. Малыш явно недавно плакал и до сих пор куксился, как ни пытался его успокоить Корге.

- Что это с ним? — увидев страдания мелкого, Салве даже о собственной боли забыл.

- Да ничего особенного, — ответил за братца Истребитель. — Просто у него сегодня было первое знакомство с розгами. Ну, естественно, до конца не вытерпел, вот и переживает. Да они там все, понятное дело, ревели, не один он такой. А сколько выдержал-то без крика, а, Ланте?

- Десять, — буркнул ребенок.

- Круто для первого раза, — восхитился Салве. — Я, когда впервые под розгами оказался, разрыдался, помню, уже на пятом ударе. И ведь ничего, к концу семестра спокойно выдерживал все пятнадцать.

- Ну, я же и говорю, он весь в меня, — гордо промолвил Истребитель. — Вот попомни, Ланте, ты над сегодняшними своими терзаниями сам же потом смеяться будешь! Уже через пару — тройку занятий выдержишь всю порцию и даже не пикнешь. И экзамены пойдешь сдавать в самом первом потоке.

Ланте словам старшего брата верил как-то не очень. Розги все еще казались малышу нестерпимо жгучими. Вот как можно под ними улежать не привязанному и при этом даже не пикнув?! Но и брат, и его друг в один голос твердили, что и сами когда-то через это прошли, и брат даже красные трусы тогда себе завоевал, так что, может быть, оно и правда… Будучи по натуре большим оптимистом, Ланте решил таки принять их заявления на веру и тем утешился.

Видя, что малыш малость повеселел, Игинкат тоже почувствовал себя лучше. В конце концов, не у одного него проблемы с нормативами, мальцам этим, пожалуй, еще тяжелее приходится. Да и в своей группе он далеко не самый младший, там и десятилетки занимаются. И ведь экзамены все как-то сдадут, ну, почти все… Ну, и с чего бы именно ему оказаться в числе неудачников? Время еще есть, он уж подтянется как-нибудь. Убедив так самого себя, мальчик уже со спокойной душой вышел за ворота Агелы.

Следующая субботняя тренировка положительных эмоций не прибавила. Плетясь из раздевалки вниз по лестнице, Игинкат недовольно думал, что и в это воскресенье, похоже, придется отлеживаться дома, ни в клубы, ни в гости к кому в таком состоянии не пойдешь, ну, разве что к Альтивису на какое-нибудь собрание инвалидов. Ага, вот там ему сейчас самое место, а со здоровыми ребятами во что-нибудь играть — это ж позориться только. Размышления его прервал Салве, тоже не очень веселый.

- Игинке, а сегодня тебе сколько выдержать удалось?

- Сорок, — промолвил юный Игироз.

- Ну, хоть какой-то прогресс есть. Занятий восемь или девять у нас еще точно будет, так что такими темпами ты норматив освоишь. А вот у меня дела хуже обстоят: тридцать шесть, всего на один удар больше, чем на прошлой неделе. Придется, видимо, просить отца о дополнительных порках…

- Да ты что?! — поразился Игинкат. Ему и одной-то такой порки в неделю было выше головы, а чтоб еще и посреди недели добровольно задницу под розги подставлять, ну, знаете!..

- А почему бы и нет, — пожал плечами Салве. — Знаешь, я у своего наблюдающего врача справлялся, ну, у нас, у обладателей золотых трусов, есть такие, за нашим здоровьем вообще особо тщательно следят, так он говорит, что для парней нашего возраста и сотня розог в неделю никакого вреда не принесет. А если справку взять, что ты регулярно получаешь такое количество, то и в школе тебя за провинности физически наказывать не будут.

- Да нас и так там не наказывают… тебя уж точно.

- Да я это только к слову сказал. Ну, не обойтись мне без добавочных тренировок, если после каждой я лишь на один удар свой результат улучшаю! — Салве вроде бы всего только повествовал о своих проблемах, но смотрел при этом как-то жалобно и даже просительно. Ждал сочувствия или?..

- Хочешь, чтобы я тебе компанию составил? — прямо спросил Игинкат.

- Да нет, я понимаю, у тебя свои затруднения… — смутился Салве.

- Значит, все же хочешь, — констатировал Игинкат. — А знаешь, ты меня убедил. Лучше уж побыстрее со всем этим покончить.

- Побыстрее все равно не получится, — охладил его энтузиазм Салве. — Это ж тебе не первый курс. Нам тут еще полевые сборы предстоят, общие на всех, и только после них допустят к сдаче экзаменов. От тренировок не освободят, чтоб не расхолаживался, ну, разве что нагружать на них станут меньше.

- Ну и ладно, плевать, зато запас прочности наработаю, — продолжал геройствовать Игинкат. — Только мне моих родителей о таком просить бесполезно. Они и не умеют, и, ну, просто не решатся… А зачем нам вообще в этом деле взрослые нужны? Друг друга мы что, не сможем?

- Не-а, — покачал головой Салве, — мы ж тут дилетанты с тобой, да и сила для настоящей порки мужская нужна. У нас так ударить просто не получится.

- Понятно… — Игинкат потер лоб. — Тогда мне помочь некому, ну, разве что знакомого капитана попросить…

- Почему некому? Мой отец вполне сможет и двоих…

Игинкат уставился на друга: он что, серьезно? Но Салве смотрел такими честными глазами, что не поверить было невозможно. Хм, предложение стоило того, чтобы его обдумать. Когда тебя дерут в присутствии друга, это ж для тебя немалая моральная поддержка, и опять же опозориться не захочется, и элемент соревновательности, как успел уже убедиться Игинкат, в этом деле только на пользу. С другой стороны, он еще никогда не отдавал по собственной воле свое тело в руки другого человека. Драли его тут, конечно, уже ой как много, и в Агеле, и в городской школе, и даже в клубе «Марионис», и обычно это были не знакомые ему люди, но драли-то они исключительно в рамках своих служебных обязанностей и его о согласии не спрашивали, а самому о таком просить мальчику все еще было стыдно. Этими своими сомнениями он и поделился с Салве.