Кир смотрел на медсестер. Они готовили растворы. Один из санитаров включил режим блокировки двери. Другая медсестра готовила руки пациента для катетеров. От введения в правую руку, Кира бросило в дрожь. Он корчился так, словно его начинают резать. Медсестра попросила санитаров быть рядом. Не успели они подойти, как Кир неожиданно сполз с кресла и рухнул на пол. Один из санитаров подбежал к нему и стал поднимать. Кир начал дергаться. Из последних сил он выворачивал руки, стараясь вырваться из санитарских тисков. Подошел второй здоровяк. Они заломили ему руки назад и начали усаживать. Кир извивался. Он стал упираться ногами в кресло. Поймав удачный момент, он попытался укусить руку санитара. От неожиданности тот выдернул руку и неловко отпихнул Кира. Не ожидая этого,второй крепыш не удержал ретивого пациента, и он опрокинулся на кресло и упал спиной на пол. Испуганный санитар проверил костюм на целостность. Выругавшись, он пнул лежащего Кира по левому плечу. Кир закричал от боли, будто множество стеклянных осколков пронзили его и впивались под кожу. Он схватился рукой за плечо, по которому прошлась нога санитара. Он коснулся углубления в коже и взвыл. Санитары схватили его за руки. И стали снова усаживать его в кресло.

- Простите, - из глаза Кира потекли слезы.

На этот раз он не сопротивлялся: дал усадить себя в кресло. Санитары привязали его руки к подлокотникам. И пригрозили, что выбьют ему зубы, если он что-нибудь в этом роде повторит. Проверив ремни, санитары ушли назад, сев на стулья. Медсестра подошла к левой руке и приготовилась вставлять второй катетер.

- Кир ты будешь спокоен? – поинтересовалась она.

- Нет, - медсестра насторожилась, - меня зовут Кирилл.

Ошалев от этого признания, он растеряно посмотрел на девушку. Но та не стала обращать на его слова внимания. Она смазала руку и готова была ввести катетер.

- Стойте, - умолял Кирилл. – Я вспомнил все!

- Профессор Кроберг уже поняла кто вы и отдала четкий приказ…

- Я не террорист! – крикнул он, взмахнув руками.

Девушка отшатнулась. Она громко позвала санитаров. Парни через две секунды оказались у его кресла, готовые скрутить неугомонному руки.

- Нет, прошу вас, стойте, мне нужно увидеть профессора Кроберг.

Но санитары не слушали. Она схватили его за руки и плотно прижали к спинке кресла.

- Не надо, - Кирилл не сопротивлялся. Он проговаривал как можно быстрее те факты, которые он надеялся, остановят мучителей. – Я не террорист. Я ученый – работал в БиоНИЦ с профессором Данилевским.

Медсестра еще раз смазала на руке место укола.

- Сообщите Кроберг обо мне. У меня есть важная информация. Готовится побег, они скоро сбегут у вас из-под носа!

Рука девушки с инструментом замерла в сантиметре от руки Кирилла. Санитары переглянулись и посмотрели на свою жертву.

- Хорошая попытка, - произнес один из санитаров, - коли давай, - приказал он медсестре.

Но девушка медлила. Она посмотрела в глаза Кира и убрала руку в сторону.

- Если говорит правду, то об этом нужно сообщить Кроберг и Мамонтову.

- А если врет? – настаивал тот же санитар.

- Побег готовит Таш – староста деревни. С ним еще пять человек, - Кир был убедителен.

Санитары медленно отошли от кресла. Кивнув друг другу, они вышли из лаборатории. Кирилл облегченно вздохнул. На его лице появилась самоуверенная улыбка. Он смотрел на дверь лаборатории жестким взглядом, предвкушая дальнейшие события.

Сегодня Кирилл проснулся очень рано. Зимнее солнце не поспевало за молодым и энергичным ученым. Он поставил будильник на пять тридцать, но проснулся гораздо раньше. Волнение с каждой минутой заливало его все новой холодной волной, и он не мог больше просто лежать и ворочаться на кровати. Кирилл посмотрел на часы, электронный циферблат которых показывал без минуты пять. «Хватит лежать», - подумал он, и его нога ступила на холодный пол. Кирилл усмехнулся – он вспомнил, как ложился спать, какие мысли укладывали его разум.

- Сегодня я с тобой уж попрощаюсь, - сказал он, глядя в пол, выдерживая тон победителя.

Кирилл поправил растрепанные волосы после непродолжительного сна. Уставшие глаза и синяки под глазами. В последнее время тревожные сны стали частными гостями в его голове.

Он смотрел на себя в зеркало. Немного отросшие каштановые волосы, небрежно уложенные сном. Пора было идти к парикмахеру. В противном случае скоро на укрощение растрепанных шевелюр будет уходить непозволительно много времени. Четырехдневная щетина скрывала плавный, немного женственный изгиб подбородка. Отсутствие выдающихся мужских скул, которыми обычно гордились парни, всегда расстраивало его. Одно время Кирилл грезил обратиться в клинику красоты, где ему подправили бы черты лица, сделав их более мужественными. Но вместе с тем, Кирилл всегда утешал себя тем, что его черно-карие глаза и идеальный нос вкупе с высоким лбом делали его очень привлекательным. Ему не хотелось лишаться этого и, вскоре, он смирился с тем, что не выглядит как спортсмен. Высокий, среднего плеча – он всегда был удостоен внимания женских сверкающих глаз. Только сейчас все портила излишне длинная щетина, которая больше походила на плешивую бороденку. Впрочем, несмотря на желание вырваться поскорей из холодной ванной, Кирилл решительно вынес щетине приговор – сбрить.

 Кирилл работает в Биологическом научно-исследовательском центре имени Н. Ласара, старшим сотрудником лаборатории по исследованию особо опасных заболеваний. Еще в университете он продемонстрировал агрессивное рвение в исследовании вируса нулевого иммунитета, которым болела его мама – Екатерина Семиовская. ВиНИ, как его называли, не был высокопатогенным заболеванием, однако появлялся неожиданно и приводил к постепенному отмиранию тканей и органов организма. Несмотря на множество исследований и изобретение купирующих лекарств ВиНИ не удавалось победить окончательно. Он обладал большой адаптивностью и быстро находил способ противостоять лекарствам, которые ограничивали его деятельность в организме. Самым большим риском в лечении ВиНИ являлось то, что после перерождения, ВиНИ становился более агрессивным, что вдвое сокращало жизнь пациента. Всего же у ВиНИ было четыре стадии развития. Большинство больных вирусом умирали на второй. Примерно 15 процентов заболевших доживало до третьей и лишь пять процентов переходили в самую жуткую четвертую стадию, при которой пациенты сохраняли только лишь сознание и работоспособность мозга. Их цинично называли говорящими овощами. Большинство просили об эвтаназии. Ведь речь о выздоровлении уже не шла. Тело реанимировать было невозможно. Оно доживало последние месяцы. Министерство науки предписывало поддерживать жизнь таким пациентам до последнего, так как больных ВиНИ в четвертой стадии было не много, а данные о вирусе нужно было как-то получать. Конечно же, это предписание было не гласным. Однако исследовательская наука была прежде всего. И когда, кто-то из врачей из жалости отключал таких больных от аппаратов жизнедеятельности, то тайным арбитром всегда выступало Министерство науки. Наказание было жестоким – прекращение медицинской практики до конца жизни. Министерство здравоохранения во многом подчинялось министерству науки. Что делало открытую конфронтацию маловероятной. Провинившихся врачей всегда подводили к плахе, установленной с научной точностью.

Кирилл прекрасно знал что ждет его маму. Сейчас она находилась в приграничном состоянии и вскоре может перейти во вторую стадию.  В институте он поставил перед собой главную цель – найти союзника в исследовании вируса нулевого иммунитета. Ему стоило больших усилий заинтересовать своего научного руководителя Владимира Довлатова в перспективности своей работы. И одаренность Кирилла сыграла в этом не последнюю роль. Довлатов видел в новом студенте свое отражение: замкнутый, не умеющий завязывать нужные знакомства, но идущий на пролом любой стены. И что самое удивительное ни одно препятствие не останавливало Кирилла. Ведь его главным мотиватором была больная мама. На втором курсе Довлатов внял доводам гениального студента, и они принялись вместе изучать ВиНИ.