Все внимательно смотрели на мониторы. Лекарство начинало действовать. Его становилось в разы больше. Но не прошло и минуты как концентрация железистых афирмаций выросла в три раза. Приборы подали предупредительный сигнал.

- Ха! – воскликнула Кроберг. – Афирмаций стало не только больше, но возросла их агрессивность – они нейтрализуют вашу анестезию.

- Как же так? – поражался анестезиолог.

- Вот так. Это ведь чудо ребенок… - Кроберг смотрела на Каро. – Надо резать так.

- Ты предлагаешь резать человека, который не погружен в сон, - Карцев взял в руки автоматическую пилу, - ты выжила из ума?

- Если мы не начнем резать сейчас, то через два часа он может уже полностью проснуться, - Кроберг стояла рядом с Каро с разведенными в стороны руками.

- Не слишком ли много ты на себя берешь, Елена, решая все за этого человека? – Карцев стукнул пилой по столу.

Кроберг посмотрела на ворочавшегося Каро. На ее лице появилась едва заметная улыбка.

- У меня есть право крестной матери решать за него, - она посмотрела на хирурга, - и он не человек, - она выдержала паузу, - приступайте.

Все стояли. Что-то держало их на своих местах. Первым двинулся Карцев. Он вышел из-за стола и пошел к столу, где лежал Каро. Хирург приказал медсестрам закрепить руки и ноги больного. Анестезиолог, не зная что ему делать, попятился назад, пока не наткнулся на стену. Лаборантки и другие врачи стали готовить инструмент. Они встали вокруг пациента плотным кольцом. Помощники-санитары направились в биохранилище за материалами. И лишь старшая лаборантка Арно заметила, как из глаз Каро текут слезы.

Карцев сделал первый надрез. Каро дернулся.

- Крепче свяжите, - приказал он.

Остальные хирурги ассистировали. Сверху спустился рукав роботизированного ассистента. Хирург схватил лазерное лезвие. Посмотрев на Каро, он приказал всем ассистирующим крепко держать тело. Раздался тихий писк лазера. Через мгновение закричал Каро. Он кричал так громко, что его крик слышали даже за куполом. Датчики на стенах то и дело вспыхивали ярко-зелеными всполохами. Кроберг приказала санитарам засунуть Каро кляп. Через несколько минут адский крик Каро сменился на вой, который не могла сдержать тряпка. Он пытался пальцами ухватиться за что-нибудь. Его тело давало команды ногам вырваться, но несколько человек держали его, ощущая огромную силу его мышц и давление крови в жилах.

На лбу Карцева проступил пот. Но он не мог его вытереть. Надрез был завершен. Теперь нужно было раздвинуть ребра. Хирург протянул руку за инструментом. Медсестра вручила его.

- Повысьте уровень подавителей, - командовала Кроберг.

Хирург вставил инструмент в образовывающуюся щель. Ассистенты навалились на руки и ноги Каро. Карцев задал угол разворота и инструмент начал разводит ребра. Казалось, что глаза Каро вот-вот лопнут от боли. Слезы бежали ручьем. На коже обильно проступал пот и непонятная белая жидкость. Через несколько минут он потерял сознание. Все вздохнули. Когда же грудина была открыта, все забыли про Каро. Перед ними предстала удивительная картина. Кроберг принялась осматривать органы. В том году они пересадили Каро второе сердце. И сейчас они видели, что оно полностью поглощено мониями «белой язвы» и полностью функционирует. Однако оно не срослось с родным сердцем Каро, а располагалось в тканевой сумке рядом. Легкие были трансформированы так, чтобы у второго сердца было место, где ему нормально функционировать. Сами легкие приобрели бело-сероватый оттенок. Место, из которого была удалена большая часть легкого, зарубцевалось новообразованием. Врачи брали из этого места пробы для анализов. При дальнейшем осмотре легких, было установлено что они существенно сократились в объеме и стали плотнее. Структура их в несколько раз усложнилась и стала представлять собой многослойную губку. Причем каждый слой был отделен от другого тонкой мембраной.

Кроберг же заинтересовалась возможностью нового сердца. Как оно устроено и почему оно не отображалось при ультразвуковом исследовании как опухолевое образование. Профессорша совещалась с коллегами о возможности временной трансплантации сердца в другое тело. Однако существовал риск потерять второе сердце. Исследователи не могли окончательно сделать вывод о зависимости сердца. После получаса споров и обсуждений было решено провести временную трансплантацию, но в конце операции. Когда все основные задачи будут выполнены.

- Он приходит в себя, - раздался испуганный голос Ольги.

Кроберг подбежала к Каро.

- Боец, - она погладила его по лицу, как мать гладит сына, - лучше тебе еще поспать, - произнесла она нежно и тихо, чтобы никто не слышал.

Карцев вопросительно смотрел на Елену.

- Продолжайте, - тихо утвердила она.

Хирурги отошли в стороны. Настало время медсестрам подсоединить к телу Каро еще катетеры для отвода секрета монии. Ольга Арно ставила главный катетер в шейном отделе. Тут находился один из основных узлов скопления секрета монии. Ольга внимательно смотрела на то, как другие медсестры вставляют и подключают катетеры. Их лица были подавлены, на некоторых читалась брезгливость. Арно готова была вцепиться в каждую, кто сделает неловкое движение и причинит ее пациенту дополнительные страдания. Через несколько минут все было готово. Дополнительные танкеры для чистой монии были установлены. Как только секрет начал в них поступать заработала центрифуга для отделения его от крови.

Двери коридора из криохранилища шумно распахнулись, заставив одернутся всех в зале. Санитар выкатил стол-каталку, на котором лежало бледное тело Павла. По всему его телу проходили глубокие рубцы. Такие же появляются у яблок, когда они высыхают. Тело выглядело старым и очень хрупким. Никаких отметин белой язвы. На грудине Павла находился длинный шрам от операции на сердце.

Медсестры обработали левую руку Павла. К столу подошел ассистент Карцева Антон Сибур. Он вел за собой лазерный нож. Подойдя к телу, он прощупал руку. Многозначительно хмыкнул. Подозвал двух медсестер и нажал на кнопку «пуск» лазерного ножа. Через несколько минут он отрезал от тела руку до локтевого сустава. Перенеся руку на другой стол, Сибур принялся «раздевать» руку, разрезая на куски сморщенную кожу. Там где поражение тканей было глубоким, Сибур аккуратно вырезал мышцы. Аккуратно и неторопливо, стараясь не задевать нервных узлов монии. Их был не много, но располагались они в разбросанном порядке. Хирург несколько раз выругался, вспоминая руки Каро, то что его узлы находятся в идеальном состоянии и расположены  строго в определенных местах.

Анестезиолог Васанов уже вводил усиленный раствор, который должен был расслабить мышцы Каро. Карцев радостно воскликнул возможности заняться руками Каро. Он аккуратно вырезал на левой руке все белые ороговевшие участи белой язвы. Они сразу пошли на стол к Кроберг, которая изучала их тканевый состав. Ей ассистировала Марина. Она принесла из криохранилища биоматериалы. Кроме прочего на контейнерах большими буквами значилось: «Эльза». По лицу своей начальницы Марина поняла, что та очень довольна. Напряженная улыбка и легкий прищур глаз выдавал несказанную радость от того, что она видела в микроскоп.

Тем временем Карцев разрезал мышечную ткань, добрался до узлов монии и аккуратно извлек их. Они напоминали белые мохнатые комочки. Хирург уже не обращал внимания на Каро. Рука лежала недвижима, как бы Каро не старался ее отдернуть. Его боль тонула. Он старался не открывать глаза, чтобы яркий свет не бил по ним. Мысли о врачах, хирургах и инструментах он пытался проглотить, задушить, заглушить другими мыслями. Но каждый раз новый укол скальпелем, новый разрыв мышц пронзал его мозг. Раздавался протяжный и режущий крик. Но кляп душил его. Он скулил и всхлипывал. По щекам стекали слезы. Они нескончаемым потоком обжигали их, оставляя едва заметную белую дорожку на лице.

Через два часа хирурги разрезали ноги Каро. Они внимательно изучали строение тканей то и дело восклицая от увиденного. Мышечные ткани год от года становились сложнее для оперирования. Они походили на плотные куски тканей сплетенных сеткой. Хирурги отрезали целые куски мышц и трансплантировали в тело Павла. Взятые образцы тканей они пересаживали Каро. Венцом всего этого стало трансплантация части органов Каро в тело Павла и наоборот. Хирурги пришили правую ступню к ноге Каро, предварительно отрезав его собственную. Левая рука Каро была пришита к телу Павла. А его высохшая и сморщенная была пересажена Каро.