— Выходит, мурены опаснее акул? — с некоторым сомнением заметил Дик Сэнд.

— Те и другие хороши, — вмешался Робинзон. — Не позавидую тому, кто повстречается с белой акулой, метров двенадцати длиной, так называемой акулой-людоедом. Представьте себе, у неё несколько сот зубов, по четыре сантиметра каждый.

— Не знаю, как было с вами, — самонадеянно заявил Тартарен. — Меня акула не пробовала. Но я её ел! Суп из акульих плавников! Пальчики оближешь. А мясо? Если не знать, что это кусок акулы, можно подумать — какая прекрасная осетрина! Но скажу честно — акульей икрой никогда не лакомился.

Капитан корвета усмехнулся и не без иронии пояснил:.

— И никто не лакомился, дорогой Тартарен. Акула икры не мечет. У неё родятся живые акулята.

Гулливер не принимал участия в этом разговоре. Его внимание было целиком приковано к картам и приборам. Наконец, оторвавшись от экрана радиолокатора, он торжественно произнёс:

— Достопочтенный капитан Немо, мы находимся на траверзе порта Такоради. Цель нашего путешествия близка.

— Прожекторы гасить! Готовиться к всплытию! Продуть цистерны! — скомандовал капитан «Наутилуса», нашумевшего на страницах романа «Восемьдесят тысяч километров под водой», но, к сожалению, несколько устаревшего за последнее время. Не секрет, что подводная лодка «Поморянка» обладала многими примечательными достоинствами, которые не предвидела фантазия Жюля Верна.

На «Поморянке» была аппаратура, дающая возможность вести наблюдение как под водой, так и на её поверхности, чувствительные гидрофоны, улавливающие самые слабые звуки, и многое другое из чудес современной техники. Не было только минных аппаратов и тарана, которым «Наутилус» топил вражеские корабли, и вообще никакого оружия. Ведь «Поморянка» — была подводной лодкой, оборудованной в чисто научных целях.

Помощь рыболовным судам и изучение жизни моря — вот её задачи.

Но в этот достопамятный день с борта «Поморянки» не велись наблюдения за косяками промысловых рыб и не изучалась работа новых тралов. Нет! Целью этого удивительного рейса были поиски сокровищ капитана Ермакова. Лодка всплыла на поверхность в нескольких кабельтовых от портового волнолома. Открылся люк, и капитаны вышли на палубу, мгновенно просохшую под жаркими лучами тропического солнца. Они в бинокли и в подзорные трубы осмотрели все суда, стоявшие у причалов, но, увы, среди них не было ни одного парусника, напоминающего шхуну «Заря».

Капитан корвета долго разглядывал пузатый лайнер под голландским флагом, затем перевёл трубу на советский танкер «Некрасов». За кораблями открывалась панорама большого современного порта, сильно выросшего после освобождения Ганы от британского владычества.

Совещание на палубе «Поморянки» длилось недолго. Капитаны решили разделиться: Немо, Артур Грэй, Гулливер и Робинзон остались на лодке, а капитан корвета с Диком Сэндом отправились в шлюпке на берег, чтобы разузнать, куда ушла «Заря». В последний момент к ним присоединился Тартарен, объявив себя крупнейшим знатоком африканских дел.

Шлюпка с тремя знаменитыми капитанами пришвартовалась возле рыбачьей пристани. Они вышли на берег и смешались с пёстрой разноплемённой толпой моряков и туристов, путешественников и бродячих торговцев. Никто не обращал внимания на их костюмы. Малиновая феска Тартарена, мундир капитана корвета и камзол Дика Сэнда выглядели весьма скромно среди пёстрых индийских сари, цветных кенте — праздничной одежды ганцев, сенегальских тюрбанов и клетчатых мужских юбок гостей из далёкой Шотландии.

Оглушённые шумом портового города, особенно после безмолвия морских глубин, капитаны шли мимо бесконечных рядов уличных торговок. Те кричали на разные голоса, предлагая свой нехитрый товар: кокосовые орехи, варёные плоды маниока, связки бананов, крупные апельсины.

Здесь же можно было купить спички, табак, рыболовные крючки, коралловые бусы, дешёвые ткани, цветные платки и серьги, брошки, кольца, браслеты, сделанные искусными руками ганских мастеров.

Среди покупателей лавировали женщины с поклажей на голове. Руки у них были свободны. Даже школьницы несли свои тетради и чернильницы на головах. Вокруг продавщиц всякой снеди резвились маленькие ребята. Недаром уличных торговок в Гане называют «мэмми», что означает мама.

Капитаны спрашивали многих встречных — не знают ли они, куда ушла шхуна «Заря»? И была ли она вообще в Такоради? Но ни регулировщик на перекрёстке, ни шофёр такси, ни швейцар у подъезда большого отеля, ни парикмахер, куривший у дверей своего заведения, ничего не знали. Только мальчишка-газетчик на лету ответил, что видел советский парусник в порту ещё сегодня утром. Больше от него ничего нельзя было добиться, как он ни морщил свой чёрный лоб, покрытый испариной.

В этот момент задержавшийся у лотка с жареной рыбой Тартарен услышал французскую речь. Два рослых моряка в беретах с помпонами выбирали коралловые ожерелья, со смехом примеряя их на своих загорелых шеях.

Словоохотливые моряки из Марселя тут же рассказали нашему тарасконцу, что «Заря» стояла рядом с их пароходом «Орлеанская дева» и часа два назад снялась с якоря курсом на Аккру.

Дальше события развивались с волшебной быстротой.

Тартарен юркнул в какую-то лавчонку и выскочил оттуда в огромном сомбреро, прихватив под мышку ещё две такие же соломенные шляпы для своих друзей. И уже втроём капитаны примкнули к группе туристов из Южной Америки. Многие из них носили сомбреро. Это прекрасная защита от палящих лучей солнца. Спросите любого мексиканского пеона.

Голубой туристический автобус быстро мчался по асфальтовому шоссе в столицу Ганы Аккру.

Капитаны уселись в задние кресла, стараясь держаться подальше от своих весёлых спутников. Они смотрели на тропические заросли, на тенистые ущелья и на морской берег с рыбачьими лодками, куда временами выходила дорога.

— До Аккры всего сто пятьдесят миль. Я уверен, что мы там застанем «Зарю» и раскроем тайну клада капитана Ермакова, — тихо сказал Дик Сэнд.

— О мой мальчик! — грустно возразил Тартарен. — Не увлекайтесь. Мы можем не застать «Зари» — это раз. Племянник старого моряка Саша Ермаков может не оказаться на борту — это два. Завещание может быть утеряно — это три. И множество других сюрпризов судьбы — это четыре, пять, шесть и так далее до бесконечности…

Их разговор прервал звучный голос гида. Это был молодой высокий африканец в белоснежном костюме с микрофоном в руке.

— Наше молодое государство подняло флаг независимости лишь в тысячу девятьсот пятьдесят седьмом году. Английская колония Золотой Берег стала Республикой Гана. История Ганы известна со времён средневековья. Её описывали многие арабские путешественники ещё в десятом веке. Но Гану завоевали берберы-магометане, вторгшиеся в страну с севера. Древняя столица государства Кубми-Сале была разрушена и занесена песками…

Автобус плавно затормозил возле ветхих стен старинной крепости. Гид пригласил туристов осмотреть крепость Эльмину, построенную португальцами в конце пятнадцатого века, за десять лет до открытия Америки. Это был первый из двадцати семи укреплённых замков, воздвигнутых колонизаторами на земле Ганы.

Захватив фотоаппараты, гости из Южной Америки шумной толпой двинулись по подъёмному мосту через глубокий ров, на ходу снимая на плёнку башни и бастионы.

Капитанам пришлось следовать за ними — ведь автобус всё равно стоял на месте в ожидании путешественников.

Члены клуба вместе со всеми прошли через покрытый потрескавшимися плитами двор, затем гид зажёг яркий электрический фонарь, и туристы спустились вниз в каменные «магазины», где когда-то хранился особо ценный товар — чёрные рабы для отправки на американские плантации. Торговлю людьми вели португальцы, голландцы, шведы, датчане, немцы, затем постепенно их всех вытеснили английские работорговцы.