Он долго не мог принять решения. Наконец он пришел к выводу, что прямой подход будет самым лучшим. И тогда он намеренно набросил на себя вид холодной безразличной уверенности. Подсознательно он боялся этой девушки, чуждой его классу. Ладно, заставь ее проявить свою реакцию, узнай ее и после этого подави. Его пальцы под столом зашевелились, сплетаясь в сложный символичный узор, помогавший ему концетрироваться.

— Гленна, — начал он, — боюсь, что я довольно скучный собеседник. Все дело в том, что я занимаюсь кое-какими исследованиями в психологии, изучаю, как нужно добиваться концентрации сознания в определенных условиях. И мне захотелось поэкспериментировать в подобного рода заведении, понимаешь? — Он достал из кармана вторую стодолларовую банкноту и положил ее перед девушкой. — Просто посиди здесь тихо и спокойно. Думаю, что вряд ли это займет больше часа.

— Гм-м! — Брови девушки поползли вверх. Затем, внезапно пожав плечами и криво усмехнувшись: — Хорошо, раз уж ты платишь за это. — Она достала сигарету из плоского портсигара, находившегося в ее сумочке, и расслабилась. Далгетти снова прислонился к стене и закрыл глаза.

Девушка с любопытством следила за ним. Он был среднего роста, коренастый, броско одетый в голубую тунику с короткими рукавами, серые брюки и сандалии; несколько веснушек на квадратном курносом лице, карие глаза и несколько робкая улыбка. Песочного цвета волосы были коротко острижены. Молодой человек, подумала она, примерно двадцати пяти лет, вполне обычный и ничем не примечательный, если не считать мускулов борца и, конечно, его поведения.

Что ж, чего только не бывает!

Несколько секунд Далгетти ощущал беспокойство. Но не потому, что объяснение, которое он дал ей, было шито белыми нитками, а потому что оно слишком близко было к правде. Он отбросил от себя неуверенность. Были шансы за то, что она ничего не поняла, не говоря уже о том, что расскажет кому-либо о нем. По крайней мере уж точно не тем людям, за которыми он охотился.

Или которые охотились за ним?

Концентрация… и снова медленно он слышал голоса:

— …возможно. Но я думаю, они будут больше упорствовать.

Банкрофт:

— Да. Дело слишком серьезно, так что несколько жизней не значат ничего. И все-таки, Майкл Тайхе — единственный человек. Он будет говорить.

Женщина:

— Его могут заставить говорить, вы хотите сказать? — У женщины был один из самых холодных голосов, что Далгетти слышал в своей жизни.

Банкрофт:

— Да. Хотя мне не хочется применять чрезвычайных мер.

Мужчина:

— Какие еще возможности у нас есть? Он не скажет ничего, если только его силой не заставят. А тем временем его люди прочешут в его поисках всю планету. Они это умеют делать.

Банкрофт, с иронией:

— И что же они могут сделать, скажите на милость? На то, чтобы установить местонахождение исчезнувшего человека, нужно нечто большее, чем любительское рвение. Понадобится мобилизовать все ресурсы огромной полицейской организации. И меньше всего они хотят, как я уже подчеркивал, привлечения в это дело правительства.

Женщина:

— Я не уверена в этом, Том. В конце концов, Институт — легальная группа, спонсором которого выступает само правительство, и его влияние — довольно значительно. Его выпускники…

Банкрофт:

— Да, он выпускает дюжину различного рода психотехников, он проводит исследования. Он дает советы. Он публикует находки и теории. Но, поверьте мне, Психотехнический Институт подобен айсбергу: настоящая его природа и цели скрыты под водой. Нет, мне неизвестно ни о чем незаконном. Его цели так велики, что просто игнорируют любой закон.

Мужчина:

— Каковы же эти цели?

Банкрофт:

— Хотел бы я их знать! Знаете, у нас есть только определенные намеки и догадки. Одна из причин, по которой мы схватили Тайхе, это попытка разузнать больше. Подозреваю, что их истинная работа строго засекречена.

Женщина, задумчиво:

— Д-д-да. Теперь я вижу, что это вполне может быть. Если большая часть мира узнает, что им… манипулируют… тогда подобное просто станет невозможным. Но все же, куда группа Тайхе хочет привести нас?

Банкрофт:

— Я не знаю, я уже вам сказал. Я даже не уверен, что они на самом деле хотят… взять верх. Они преследуют какую-то большую цель. — Вздох. — Давайте смотреть правде в глаза. Тайхе — тоже крестоносец. По-своему он очень искренний идеалист. Он просто случайно поверил в неправильные идеи. Это одна из причин, почему я не хочу, чтобы ему был причинен вред.

Мужчина:

— Но если окажется, что нам придется…

Банкрофт:

— Ну, тогда мы пойдем на это, вот и все. Но мне это совсем не по душе.

Мужчина:

— Ладно, вы — наш руководитель, вам и говорить когда. Но я предупреждаю вас не ждать слишком долго. Говорю вам, Институт — больше, чем сборище оторванных от реальной жизни ученых. У них есть кто-то, способный заняться поисками Тайхе, и если им удастся определить его местонахождение, тогда это будет уже настоящей бедой.

Банкрофт, мягко:

— Ну, сейчас смутные времена, или скоро настанут. Мы могли бы уже привыкнуть к этому.

Разговор перешел на другие темы, превратившись в праздную болтовню. Далгетти простонал про себя. Они ни разу не сказали о месте, где содержится пленник.

Ладно, маленький человек, что дальше? Томас Банкрофт — большая игра. Его юридическая фирма была довольно известной. Он был конгрессменом и входил в кабинет правительства. Даже среди членов правящей лейбористской партии он пользовался уважением. У него были друзья в правительстве, среди видных бизнесменов, членов различных союзов, гильдий, клубов и лиг, начиная от штата Мэн и кончая Гавайями. Стоило ему только замолвить словечко, и ему, Далгетти, какой-нибудь темной ночью вышибут зубы. Или если Далгетти окажется слишком дотошным, его просто арестуют по обвинению, к примеру, в тайном заговоре и заключат в тюрьму, где его продержат под следствием не меньше полугода.

Слушая, он убедился, что подозрения Ульриха из Института, что Тайхе похитил Томас Банкрофт, оказались правильными… но что же теперь делать? Если он отправится в полицию с этой историей, то там ему:

а) рассмеются в лицо, долго и громко;

б) отправят на психическое обследование;

в) самое худшее, сообщат об этом Банкрофту, который таким образом будет знать, на что способны питомцы Института, и предпримет соответствующие контрмеры.

Конечно, это было только начало. Путь обещал быть длинным. Но времени до того, как они начнут переворачивать мозги Тайхе, оставалось чудовищно мало. И на этом пути его поджидали волки.

С пугающей ясностью Симон Далгетти осознал вдруг, в какое же дело он влип.

Казалось, прошла вечность, прежде чем люди Банкрофта ушли. Далгетти взглядом проследил их уход из бара: четыре мужчины и женщина. Они были совершенно спокойными, сдержанными и выглядели очень представительно в своих дорогих темных костюмах. Даже громила-телохранитель, вероятно, закончил какой-нибудь колледж, третьего класса. Их ни за что не принять убийцами, похитителями и слугами тех, кто вытащил на свет Божий политический гангстеризм. Но тогда, мелькнуло в голове Далгетти, они, вероятно, не считают себя таковыми.

Враг — старый, хотя и принимающий разные обличья, с которым приходилось сражаться, когда он был в образе фашиста, нациста, маоиста, физика-ядерщика, американца и Бог знает кого еще в этом кровавом столетии — со временем стал хитроумнее. И теперь он мог даже обманывать самого себя.

Чувства Далгетти вернулись на обычное восприятие. С невероятным облегчением он вдруг понял, что просто сидит в тускло освещенной кабинке с хорошенькой девушкой — он снова на некоторое время стал обычным человеком. Но неотложность возложенной на него задачи по-прежнему давила на него.

— Извини, что я так долго был занят своей работой, — сказал он. — Хочешь еще выпивки?

— Я только что выпила. — Девушка улыбнулась.