Он заметил, что на экране диспенсера светится цифра 10, и бросил в щель еще две монетки. Потом, все никак не успокоившись, он набрал код виски для себя.

— Ты знаешь этих людей, что были в соседнем гроте? — спросила Гленна. — Я заметила, что ты следил за их уходом.

— Ну, я знаю мистера Банкрофта, ведь его часто показывают в новостях, — ответил Далгетти. — Он ведь живет здесь, правильно?

— У него есть помещение на Станции «Чайка», — ответила Гленна, — но он нечасто появляется тут, думаю, что он все время проводит на материке.

Далгетти кивнул. Он уже два дня, как прибыл сюда, в тихоокеанскую колонию, и слонялся здесь в надежде подобраться как-нибудь к Банкрофту, вдруг тот даст ему какой-нибудь ключ. Теперь он выполнил свою задачу, но многого он при этом не выгадал. Он просто получил подтверждение тому, что и без того в Институте считали весьма вероятным, не получив никаких новых сведений.

Ему необходимо было все обдумать и решить, каким же будет его следующий шаг.

Он осушил свой бокал.

— Пора закругляться, — сказал он.

— Мы можем пообедать здесь, если ты хочешь, — предложила Гленна.

— Спасибо, я не голоден. — И это было действительно так. Нервное напряжение, сопутствующее концентрации его сил, проделывало дьявольские штучки с его аппетитом. Да и не мог он слишком увлекаться растратами своих денежных средств, — может быть, попозже.

— Ладно, Джо. Возможно, еще увидимся. — Она улыбнулась. — Ты забавный парень. Но очень милый. — Она коснулась своими губами его, а затем встала и ушла.

Далгетти вышел из бара и направился к лифту. Он поднялся на нем на много уровней. Таверна располагалась под станционными кессонами вблизи главного кабеля и выходила как раз на глубокие воды. Над станцией располагались склады, машинные отделения, кухонные помещения, вся подноготная современного существования. Он вышел из кабины на верхней палубе, находившейся примерно в тридцати футах над поверхностью. Никого рядом не было, и он подошел к поручню, оперся о него и стал глядеть на воды, наслаждаясь одиночеством.

Под ним уходили вдаль, к главной палубе, яруса — поток линий и изгибов широких улиц из чистого пластика, движущиеся указатели, трава и цветочные клумбы маленьких парков, люди, куда-то торопящиеся или лениво прохаживающиеся. Огромный гидро-стабилизированный пузырь незаметно двигался вдоль длинной выпуклости Тихого океана. Станция «Пеликан» была нижним городом колонии, его магазинами и театрами, ресторанами, станциями обслуживания и местом развлечений.

Вокруг нее вода в этом вечернем свете была голубоватой, цвета индиго, пронизанная полосами пены причудливых очертаний, и он слышал рев волн, ударявшихся об отвесные стены. Над головой высоко-высоко поднималось небо, и только на западе его темнело несколько облаков. Парящие чайки, казалось, переливались золотом. Туманная дымка на темнеющем востоке означала южное побережье Калифорнии. Он глубоко вздохнул, пытаясь расслабить свои нервы и мышцы, закрыть свое сознание для чего-либо, превратившись на некоторое время в организм, который просто живет и радуется этой жизни.

Видимость во всех направлениях ограничивалась другими станциями, устремившимися вверх пузырями, которые и образовывали эту тихоокеанскую колонию. Несколько воздушных мостов гибкими струнами соединяли их между собой, но по-прежнему существовало и интенсивное водное движение. В южной стороне на воде темнело какое-то морское ранчо. Тут же его тренированная память сообщила ему в ответ на мгновенно вспыхнувший в голове вопрос, что согласно последним данным 18,3 % мировых запасов продуктов питания в настоящее время добывается из модифицированных морских водорослей. И он знал, что этот процент будет еще в дальнейшем возрастать.

Повсюду были заводы по добыче полезных ископаемых, рыбные базы, экспериментальные станции и станции, где проводились лишь чисто исследовательские работы. Ниже плавающего города, вонзившись в континентальный шельф, располагалось подводное поселение — с нефтяными скважинами, дававшими сырье для промышленных синтезирующих процессов, шахтами, добывавшими руды, здесь же проводились исследования, обращенные на поиск новых ресурсов; эти поселки и шахты медленно разрастались по мере того, как человек учился уходить все глубже в холод, темноту и давление. Все это влетало в копеечку, но у перенаселенного мира не было иного выхода.

Венера была уже видна, низко нависавшая над темнеющим горизонтом. Далгетти вдыхал в легкие сырой и острый морской воздух и с некоторой жалостью подумал о людях, находившихся там, в космосе, — на Луне, на Марсе и между планетами, выполнявшими важную работу, от которой дух захватывало; но он сомневался, действительно ли она была важнее и значительнее того, что люди делали здесь, в водах земных океанов. Или нескольких страниц, написанных мелких почерком уравнений, брошенных в ящик письменного стола в Институте. Хватит! Далгетти привел свой мозг в возбужденное состояние, подобно специально обученной охотничьей собаке. У него тоже была здесь работа.

Похоже, ему придется столкнуться с силами, поистине чудовищными. А он был одним человеком, единственным, выступающим против неизвестно какого рода организации. Ему нужно было спасти еще одного человека — да, раньше, чем история изменится и направится по ложному пути, по долгому пути вниз. Он обладал знаниями и определенными качествами, но он не мог остановить пулю. Не включали они в себя и знаний о подобного рода войне. Войне, которая не была обычной войной, политика, которая вовсе не политика, но лишь горсточка уравнений, набор медленно собиравшихся данных и представления пытливого ума.

У Банкрофта в руках был Тайхе… где-то. Институт не мог обратиться за помощью к правительству, даже несмотря на то, что он в большой степени сам представлял собой правительство. Он мог, наверное, послать Далгетти на помощь несколько человек, но у него не было банд наемных убийц. И времени не было совсем — словно за ним по пятам гнались гончие.

Чувствительный человек повернулся, внезапно почувствовав присутствие кого-то еще. Это был человек средних лет, сухопарый и седовласый, с интеллигентным лицом. Он прислонился к поручню и тихо сказал:

— Чудесный вечер, не правда ли?

— Да, — согласился Далгетти. — Просто чудесный.

— Оно наполняет меня ощущением подлинной гармонии, это место, — заметил незнакомец.

— Каким же образом? — спросил Далгетти, не возражающий против возможности поддержать разговор.

Разглядывая простиравшийся перед ним океан, незнакомец тихо заговорил, как бы обращаясь к самому себе:

— Мне пятьдесят лет. Я родился во время Третьей мировой войны и вырос среди последовавших за ней голода и массовых безумий. Я сражался в Азии. Я беспокоился о проблеме безрассудно увеличивающегося населения при бессмысленно расстрачиваемых и исчезающих ресурсах. Я видел Америку, которая балансировала между упадком и безумием.

И все же сейчас я могу стоять и смотреть на мир, в котором мы имеем функционирующую Организацию Объединенных Наций, в котором снизился прирост населения и где все больше и больше в разных странах появляются демократические правительства, где мы завоевываем океаны и даже отправляемся к другим планетам. Многое изменилось со времени, когда я был мальчиком, но в целом все это — к лучшему.

— А, — сказал Далгетти, — поворот души к добру. Хотя, боюсь, это не так просто.

Мужчина поднял брови.

— Значит, вы голосовали за консерваторов?

— Лейбористская партия консервативна, — заметил Далгетти. — Доказательство тому — коалиция с республиканцами и неофедералистами, как и с некоторыми другими мелкими группами. Нет, меня не беспокоит, останется ли она у власти, будут ли процветать консерваторы или придут ли к власти либералы. Весь вопрос в том: кто будет контролировать само правительство?

— Его члены, полагаю, — ответил собеседник.

— Но кто конкретно является его членами? Вы, как и я сам, знаете, что огромным недостатком американцев является отсутствие у них интереса к политике.