- Т-ты! чистить надо! П’ачему не чистишь?

А там, за этой вытянувшейся шеренгой, торчали кривые, готовые рухнуть крыши, развевались по ветру развешенные вместо дверей овчины и кошмы, стояли оборванные женщины и хилые, больные ребятишки»541. По свидетельству того же автора, Бакич проявил мало распорядительности и хозяйственности для обустройства отряда в лагере, что, учитывая первоначальный характер его военной службы, когда он занимался почти исключительно хозяйственными вопросами, кажется невероятным и не может иметь оправдания. Единственным благоприятным для Бакича объяснением этого может стать надежда генерала на скорое возвращение в Россию, в связи с чем он не хотел всерьез обосновываться в лагере. По другой характеристике, «честолюбивый генерал (Бакич. - А.Г.) мечтал о лаврах спасителя России от большевизма и прилагал большие старания к сохранению своего отряда. Он верил в непрочность советского правительства, ждал приглашения из России идти туда и помочь восставшему против большевиков народу»542. Осенью 1920 года в Чугучаке имели место первые случаи грабежей с участием русских беженцев. Стали появляться целые банды, активно действовавшие в окрестностях города. Подобная ситуация не могла не вызвать серьезного беспокойства китайских властей, не имевших достаточно сил для наведения порядка.

На чужбине

133

Летом 1920 года на территории Алтайской и Семипалатинской губерний вспыхнуло мощное антибольшевистское крестьянское восстание, в котором приняло участие свыше 15 000 человек. В середине осени 1920 года после неудачи восстания в район Чугучака через Монголию пришел отряд повстанцев под командованием офицера Сибирского казачьего войска есаула Д.Я. Шишкина численностью до 800 человек, половина из которых сохранила оружие543. В лагере на Эмиль их считали большевиками и относились недружелюбно. Шишкин, вставший на сторону Дутова и полковника Савина, был весной 1921 года арестован при содействии Бакича и попал в китайскую тюрьму в Урумчи544, его дальнейшая судьба неизвестна545. К весне 1921 года шишкинцы как отдельная группа рассеялись, отчасти пополнив отряд Бакича.

На 13 ноября, по данным штаба помощника главкома войск Республики по Сибири, у Бакича осталось не более 3000 человек, причем до 45% составляли офицеры546. По данным самого Бакича, на 27 (14) сентября в его отряде состояло 6 генералов, 150 штаб-офицеров и 1250 обер-офицеров, всего 1406 человек без учета нижних чинов547. По данным разведки штаба Туркестанского фронта, внимательно наблюдавшей за положением белых в Западном Китае, к 30 декабря 1920 года в отряде состояло 2730 человек при 108 винтовках548. Обеспокоенность советского руководства наличием значительных организованных и закаленных годами борьбы антибольшевистских сил вблизи границ Советской России понятна, тем более что сами белые не теряли надежды «с честью», как писал Бакич549, вернуться на родину и свергнуть большевистский режим. Особенно активно в этом направлении работал А.И. Дутов. Именно с деятельностью Дутова в советской историографии связывалась подготовка восстания в Нарынском уезде в ноябре 1920 года550. Дутов поддерживал связь с лидерами басмачей, предпринимал попытки организовать антибольшевистское подполье в рядах РККА. Активная антибольшевистская деятельность Дутова и его непререкаемый авторитет в казачестве стали причинами его физического устранения чекистами 6 февраля (24 января) 1921 года.

В одном из своих последних приказов за № 207 от 30 (17) января 1921 года атаман Дутов писал о Бакиче уже в совершенно ином тоне, чем ранее: «С начала интернации551 Отряда моего имени, начальник его, генерал Бакич, совершенно пренебрег основным военным законом - держать связь со старшим, и за восемь месяцев пребывания в

134 А.В. Ганин. Черногорец на русской службе: генерал Бакич

Китае ни разу не потрудился запросить меня ни почтою, ни телеграфом, ни посылкою фельдъегеря, или командируя офицеров, имея к тому все средства. Из Чугучака в Кульджу и Суйдин еженедельно приезжают торговцы и беженцы, и они охотно взяли бы на себя труд передать мне письма и донесения. Каждый русский, приехавший из Чугучака, считал своим долгом зайти ко мне и представиться, и мой к ним всегдашний вопрос - нет ли писем мне от генерала Бакича - получал обычный ответ: нет. Между тем, ген[ерал] Бакич посылал телеграммы в Пекин, в Читу и Харбин и получал ответы. Мне же что-либо сообщить считал излишним. Ген[ерал] Бакич имел серебро, романовские деньги и другие средства и свыше 1000 одних только офицеров, что безусловно давало ему полную возможность завязать со мною правильные почтовые сношения, но, очевидно, это было для ген[ерала] Бакича невыгодным. В начале нахождения в Китае, в Чугучаке, распространился слух о моем расстреле красными и вообще смерти. Мне известно, что г.г. офицеры и казаки, интересуясь судьбою своего атамана, заходили в Штаб, спрашивали его обо мне, но Штаб, его начальник, совместно с начальником Отряда, упорно молчали и, не отрицая слуха, ничего не сделали для выяснения его. Судьбе угодно было сохранить меня, и я сам известил отряд о своем месте нахождения. Приказы, кои я посылал в Чугучак, частям не объявлялись, так как де не было бумаги. Оправдание неудачное - ибо деньги на бумагу были в отряде, а бумага в Чугучаке есть, доказательством чему служит покупка мною бумаги у чугучакских торговцев. Генералу Бакичу, а тем паче его начальнику Штаба должно быть известно, что в воинских частях существует еще и такой порядок: приказ, нужный для объявления, посылается с вестовым по частям, где его или переписывают или просто прочитывают. Из дальнейшего будет ясна причина сокрытия моих приказов - просто надо было изъять имя Атамана Дутова из жизни и все внимание сосредоточить на господине генерале Бакиче. Не имея совершенно средств, не имея перевозочных материалов, я тем не менее смог дважды командировать офицера в лагерь на реке Эмель (так в тексте. - А.Г.) и, кроме того, пользовался и телеграфом, и попутчиками, дабы связаться с Отрядом. Оба моих офицера благополучно прибыли в Суйдин и выполнили поручения. Командир моего Атаманского полка нашел же возможным прислать двух своих офицеров с донесениями. Полагаю, что Начальник Отряда имел больше способов в своем распоряжении для связи. Мне, измученному походами, и больному, нужен был эки

На чужбине

135

паж, я обратился к генералу Бакичу и получил отказ; тогда как командир полка, полковник Савин, нашел же способ прислать мне два фургона. И так во всем. Генерал Бакич пишет мне письмо - «Дорогой Войсковой Атаман», изъявляет мне восторги, что я жив и т.п.; на деле же все обратно. При отъезде моего штаб-офицера [П.П.] Папен- гут, ген[ерал] Бакич заявил, что он прекращает всякие сношения со мною, и что Атаман Дутов кончил свою деятельность. Что ген[ерал] Бакич прекращает свои сношения - это для меня не новость, ибо он их и не начинал, а были лишь остатки самой обычной вежливости - ответ на мои письма и запросы. Что же касается прекращения моей деятельности - это дело мое, а не генерала Бакича. Я - русский, а не иностранец, как ген[ерал] Бакич, и для меня интересы России дороже всего. Я прекращу свою работу лишь за смертью. Генерал Бакич и его начальник штаба заявили моему штаб-офицеру, что они не верят в возможность ухода в Россию и что он делает все, чтобы убедить начальников частей в невозможности дальнейшей борьбы его отрядом. Все порывы истинно русских людей, желавших продолжения борьбы за правое дело, генералом Бакичем наказуют- ся заключением в китайской тюрьме или, как, напр[имер], генерала Никитина, откомандировывают от отряда. Начальник Отряда со своим Штабом до того не заинтересован в том, что делается в пограничной полосе России, что разведка совершенно откинута, и, когда в июле 1920 года, во время Алтайского движения, командиры частей просили средства на разведку и изъявляли желание принять участие, генерал Бакич категорически отказал в этом. Полки сами на свои средства посылали агентов. Когда генерал Анисимов изъявил желание информировать отряд, ген[ерал] Бакич отказал ему в пуде серебра на это дело. Печальная история ухода Красного Креста из лагеря есть непонимание генер[алом] Бакичем своих прав. Считаю уместным напомнить ген[ералу] Бакичу, что я, передавая ему отряд, подписал приказ, определяющий его права, как командира неотдельного корпуса, между тем, ген[ерал] Бакич в переписке с А.А. Булыгиным передергивает «Положение о пол[евом] управлении]», присваивая себе права чуть ли не Главнокомандующего. Мне известно, что в части попал приказ, где были указаны права ген[ерала] Бакича как командира корпуса отдельного - это умышленно неправильная перепечатка. Зимняя заготовка баранов обошлась отряду в среднем по 11 рублей за голову, между тем любой скотопромышленник из Кульджи перегнал бы баранов в Чугучак за половинную плату. Баран