Для своих приятелей и друзей Лучано имел обыкновение устраивать так называемые парти — вечеринки, которые были одной из примет образа жизни толстосумов. Для развлечения гостей ангажировались статистки — «парти гёрл». За светскую болтовню с гостями девушки получали поистине царский гонорар — 50 долларов за вечер!

Разумеется, не все старые «деловые друзья» влиятельного мафиозо могли быстро усвоить эти изменения. На одном из таких приемов гангстеры из детройтской «Пёрпл моб», приглашенные Лучано, по-своему расценили «новинку». Под конец вечера они начали делать «парти гёрл» недвусмысленные предложения. «Послушайте, ребята, — крикнул через весь зал хозяин, когда гости чересчур расшумелись, — эти девушки приглашены сюда для светских развлечений и не для чего другого!» Это разъяснение не убедило «отставших от жизни» детройтских «мобов». Тогда Лучано позвонил Полли Адлер, хозяйке одного из роскошных в Нью-Йорке публичных домов, и та незамедлительно прислала ему своих лучших «девочек».

Поспешность, с которой Полли Адлер исполнила просьбу известного мафиозо, была понятной. Полиция давно знала, что существенным источником благосостояния Лучано наряду с торговлей наркотиками был хорошо организованный рэкет профессиональной проституции. Идея извлечения прибылей из профессииональной проституции была не нова. Ранее Аль Капоне уже применял ее на практике в Чикаго. Начиная с 1933 г. Лучано ввел эту практику Капоне в Нью-Йорке, правда с бо́льшим размахом.

Однажды нью-йоркских владельцев публичных домов и сутенеров известили о том, что в их интересах собраться к определенному сроку в ресторане Лила Дейви Бертилло на Малбери-стрит. Пришли все.

Доверенный Лучано кратко, но доходчиво пояснил собравшимся, с какой целью их здесь собрали: «Ребята, мы начинаем новое дело и предлагаем каждому из вас на этой неделе внести свой пай. Кто хочет войти в дело, может за десять «косых» приобрести долю». Под «косой» доверенный Лучано подразумевал 1000 долл. Большинство с его предложением согласилось.

Рэкет профессиональной проституции Лучано довел до совершенства. Ведение дел он доверил Лилу Дейви Бертилло. Штаб-квартиру рэкетиры устроили в кондитерской на Малбери-стрит, неподалеку от полицейского управления. Бертилло подчинялись несколько специальных отделов во главе с отделом безопасности, в задачу которого входили охрана публичных домов от конкурирующих банд и полиции и предупреждение отдельных случаев вымогательства со стороны конкурентов, а также «вправление мозгов» строптивым. Этим отделом руководил Ральф Лигуори, по кличке Ральф Сутенер. Главный бухгалтер Ник Монтана незамедлительно сигнализировал Лигуори о каждом случае просрочки платежа содержателем «опекаемого» публичного дома. Когда, к примеру, Даго Джин начинал неаккуратно платить, парни Лигуори врывались в его заведение, крушили мебель, били посуду.

В одном из отелей находился информационный центр рэкетиров. Сюда стекалась вся важнейшая информация. Этим центром руководил Энтони Курфео, начавший свою карьеру с должности портье в одном из нью-йоркских публичных домов. Лучано позаботился также и о юридическом отделе, который консультировал проституток, имевших неприятности с полицией. Этим отделом заведовал знающий свое дело Эйб Карп, ни больше ни меньше бывший прокурор! И наконец, здесь работали несколько врачей, в обязанность которых входил регулярный медицинский осмотр «девочек».

Рэкетиры-мафиози извлекали прибыль более чем из двухсот заведений и примерно тысячу проституток облагали данью. По оценкам прокуратуры Нью-Йорка, рэкет профессиональной проституции, организованный Лучано, только в 1935 г. принес мафии около 20 млн. долл. чистой прибыли, из которых 200 тыс. долл. попали в карман самого Лучано.

Этой закулисной стороны дела прокурор Нью-Йорка Томас Дьюи еще не знал, когда в 1936 г. приступил к расследованию рэкета профессиональной проституции. Нити дела энергичный прокурор нащупал после случайного ареста в Калифорнии сутенера Дейва Миллера, который сообщил Дьюи, что заправилой рэкета профессиональной проституции является Лил Дейви Бертилло и что за спиной Бертилло стоит Лучано. Дьюи прекрасно понимал, что есть лишь одна возможность изобличить преступников: представить суду достаточное число свидетелей. И поскольку никто, естественно, не решался добровольно свидетельствовать против «могущественного мафиозо», необходимо было найти свидетелей каким-то другим способом.

Операция была разработана прокуратурой Нью-Йорка в духе армейского генерального штаба. Вечером 1 февраля 1936 г. в кабинете Дьюи собралось несколько одетых в штатское служащих уголовной полиции. Они разделились на группы по два-три человека, получили запечатанные конверты с надписанными на них адресами. Приказ гласил: конверт вскрыть вблизи того места, которое было указано на конверте, и в точности выполнить находившуюся в нем инструкцию.

Ровно в 20 часов служащие уголовной полиции вошли в сорок один публичный дом в Манхэттене и Бруклине, записали имена и адреса всех присутствовавших и конфисковали конторские книги. На следующее утро Дьюи мог сообщить прессе, что в ходе операции было арестовано более сотни женщин и семнадцать мужчин. Среди арестованных находились Лил Дейви Бертилло и его адъютант Томми Пиноккьо. Однако все они молчали. Даже «девочки» ничего не сказали.

Проститутка Тельма Джордан так объяснила полицейским свое нежелание говорить: «Уж я-то знаю, что делают эти парни с нашим братом, кто болтает лишнее. Они жгут тело и ступни горящими сигаретами, отрезают языки. Все. Ни черта я вам больше не скажу!»

Поэтому Дьюи был рад, что некая Нэнси Прессер, проститутка, задержанная в одном из публичных домов на 23-й стрит, согласилась дать показания.

Именно признания Нэнси Прессер стали концом длинной нити, с помощью которой Дьюи раскрыл «дело Лучано». Нэнси, дочь польки и скандинава, была необычайно красивой и, удрав в шестнадцать лет из дома, начала свою «карьеру» с должности официантки в Олбани. Когда ей исполнилось семнадцать, один сенатор затащил ее в постель. В тот же год Нэнси добралась до Нью-Йорка, где она сделалась одной из самых популярных «колл гёрлс», то есть девушек, заказываемых по телефону, и впервые познакомилась с гангстерами.

В то время ее подруга Бетти «гуляла» с молодым мафиозо по имени Лучано. Как-то она представила его Нэнси, не опасаясь потерять своего дружка, поскольку в ту пору Лучано еще не принадлежал к верхушке преступного мира, а Нэнси дарила благосклонностью только «великих». Лишь несколько лет спустя на одной из вечеринок у Джо Массериа один из приятелей Нэнси подвел ее к Лучано, сказав: «Это Счастливчик, он хочет поближе познакомиться с тобой».

Когда состоялось это знакомство, любовником Нэнси был Ральф Лигуори. Он не зря носил кличку Сутенер: все, что Нэнси зарабатывала, он регулярно отбирал у нее. В конце концов Нэнси это надоело, и она обратилась к Лучано: «Мне необходимы деньги. Если я их не достану, то буду вынуждена пойти в публичный дом».

Как истинный джентльмен, Лучано возразил: «Такой красивой женщине, как вы, не место в публичном доме».

«Но Лигуори принуждает меня. Я не знаю, что мне делать?»

«Если все дело в деньгах, — спокойно ответил Лучано, — то я дам их вам».

Так Сальваторе Лучано стал клиентом Нэнси Прессер. Теперь она стала частой гостьей в его роскошных апартаментах, и, надо сказать, Лучано щедро оплачивал ее услуги. Но как-то Нэнси задела самолюбие влиятельного мафиозо, после чего сицилиец Лучано отказал ей в своем покровительстве. Нэнси вновь очутилась в руках Лигуори, который не простил ей попытки уйти из-под его влияния. Он поместил ее в публичный дом «Дженни фэктори». В отличие от других проституток она не получала от Лигуори ни цента, подвергаясь при этом страшным издевательствам и нещадной эксплуатации. Сидя внизу, в гостиной, он лично контролировал, сколько времени Нэнси проводит с клиентами. Если кто-либо из них задерживался более четверти часа, он поспешно поднимался наверх, барабанил в дверь комнаты Нэнси и рычал: «Послушайте, любезный, нельзя ли побыстрей».