Когда Гидеон направился к огромной, разрушенной полости необъятного трюма, голоса «Джорджа» и «Пола» стали доноситься с помехами.

Гидеон помедлил у проема корпуса и использовал прожекторы, чтобы осветить все вокруг и осмотреть пути прохода. Тут царил полнейший беспорядок. Гидеон видел перед собой то, что — как он предположил — раньше было частью «колыбели» — огромный объект, похожий на сани — искореженный и расколотый, застрявший напротив разбитой переборки. Передняя часть корпуса могла быть легко пройдена маневренным батискафом, но чуть дальше его ждал настоящий клубок из кабелей и распорок, пробраться через который ему явно будет проблематично.

— Центр, говорит «Джон». Вхожу в корпус.

Потребовалось некоторое время, чтобы сигнал с частотой в несколько сотен бод дошел до поверхности. Затем, полный помех, ему пришел ответ:

— Слышим тебя, «Джон». Отправляйся, как только сочтешь нужным.

Гидеон осторожно направил джойстик вперед. Батискаф загудел, проникая в разрушенный корабль. Обогнув массивный край оторванной стальной плиты, «Джон» углубился в трюм. Без каких-либо усилий со стороны Гидеона, батискаф плавно обогнул по пути несколько обвисших кабелей и торчащих стоек. Шипение UQC теперь полностью прекратилось, и на экране появилось сообщение, свидетельствующее о том, что связь потеряна.

Перед фронтальным иллюминатором появились пузырьки воздуха. Плотный слой ила лежал буквально на всем, смягчая контуры разрушений. Гидеону нужно было проявлять крайнюю осторожность, чтобы не всколыхнуть его и не ухудшить себе видимость. Он продвигался почти прогулочным шагом, осматриваясь вокруг. Оранжевые вкрапления ржавчины расцветали на железных распорках, ее частицы дрейфовали в воде, вяло танцуя в свете фар. Внизу боковая часть корпуса была завалена мусором — балками и распорками, разорванными на куски взрывом. Расщепленная древесина, хоть и была сильно напитана влагой, выглядела на удивление свежей…

Гидеон осмотрел металлические пластины, оторванные от корпуса, и представил себе, насколько мощным должен был быть этот взрыв.

На пути ему попалось еще одно тело: в форме механика, с оторванной головой и раздавленным туловищем, удерживаемое на месте двумя сломанными балками. Жуткое зрелище, особенно учитывая предположения, которые звучали на брифинге о том, почему трупы не разложились…

Сглотнув подступивший к горлу ком, Гидеон отвлекся и решил свериться с картой. Красная точка, которая на схеме показывала его текущее местоположение, переместилась на треть пути до цели.

Впереди показалась сплошная путаница из балок. Автопилот замедлился, и Гидеон переместил джойстик, ища обходной путь. Между двумя балками было пространство, казавшееся достаточным, чтобы «Джон» мог в него протиснуться. Гидеон задал направление, и автопилот с должным изяществом провел батискаф через препятствие. По мере продвижения вглубь, ему снова и снова приходилось искать достаточно широкие лазейки, чтобы пройти. В какой-то момент Гидеон потерял связь с реальностью и, пробираясь через всю эту разруху, начал ощущать себя в уничтоженном побоищем лесу — эти расщепленные балки напоминали ему выкорчеванные, сломанные деревья…

Заставив себя сосредоточиться, Гидеон продолжил путь сквозь металлические, поросшие илом джунгли. Можно было считать настоящей удачей, что до сих пор ему не встретилось какое-нибудь непроходимое препятствие, и батискаф медленно и верно шел вперед. По мере погружения в разрушенный корабль Гидеону становилось все труднее избавиться от чувства клаустрофобии, как и подавлять гнетущее чувство накатывавшего одиночества.

А был ли он здесь один?..

Потому что, как ни странно, его не покидало ощущение, что за ним наблюдают. Преследуют его. Он огляделся, насколько позволял обзор, никого не обнаружил и попытался взять себя в руки. Такое беспокойство обычно возникало у путников в темном лесу — инстинкт, который уходил корнями в глубокую древность, к далеким предкам современных людей.

И вдруг, совершенно неожиданно, он достиг точки, дальше которой, казалось, невозможно было пройти. Он медленно маневрировал, пока не понял, что путь действительно заблокирован. Вот и сбылись его опасения. Он повернул в одну сторону, затем в другую, но так и не обнаружил лаза. Зависнув на месте, Гидеон с ужасом отметил, что двигатели батискафа подняли ил, и он уже не мог сказать точно, откуда он сюда приплыл.

Боже, о чем я только думал, согласившись отправиться внутрь разрушенного корабля, ведь знал же, что мне придется пробраться через сотни ярдов сплошных обломков — и все это на глубине в несколько миль? Я же раньше никогда не делал ничего подобного. А теперь я еще оказался в ловушке, и помощи ждать неоткуда, — он понимал, что начинает паниковать, и заставил себя успокоиться. Автопилот, разумеется, сможет его вывести — он знает дорогу назад. А вот, чтобы пройти дальше, ему придется немного поработать резаком.

Делая все возможное, чтобы дышать медленно и глубоко, он сосредоточил свое внимание на скоплении обломков, препятствующих его движению, и, подняв роботизированную руку, активировал подводную ацетиленовую горелку. У руки имелся свой набор средств управления и, к облегчению Гидеона, он оказался на удивление прост в использовании: подвижная конечность аппарата, похоже, точно знала, чего он хочет от нее добиться. Это был еще один пример сверхумного ИскИна в действии. Горелка зажглась точечной белой вспышкой и послала в воздух целый вихрь пузырьков. Гидеон сманеврировал рукой так, чтобы поднести ее к первой балке и приступил к резке — осторожно, чтобы не ошибиться. ИскИн поддерживал его, программное обеспечение роботизированной руки отлично справлялось с поставленной задачей. Через несколько минут раздался приглушенный щелчок, одно препятствие было убрано, и он смог перейти к другому.

Он переместил роботизированную руку — на этот раз налево, чтобы перерезать следующую балку. Когда дело было сделано, его прожектор осветил прямо по курсу переборку палубы. Поскольку корабль лежал на боку, палуба сейчас представляла собой вертикальную металлическую стену, с которой было довольно легко справиться. На экране со схемой пути было указано точное место, где Гидеон должен был сделать разрез, чтобы добраться до узла электроники, в котором хранились оба черных ящика — хотя на самом деле они были совсем не черными, а оранжевыми.

На втором экране отображалась диаграмма внутреннего интерьера узла, показывающая точное расположение ящиков. Добраться до них должно было быть легко, поскольку, предположительно, они предназначались для свободного доступа в случае крушения корабля.

Гидеон маневрировал на батискафе, чтобы подвести его к нужной точке резки, а затем, просто прикоснувшись к панели управления, заставил горелку снова вспыхнуть. Протокол предусматривал проделать отверстие в пять этапов — то есть, нужно было удалить пять небольших стальных пластин. Причем, каждый разрез был запрограммирован так, чтобы пластины отваливались, не создавая при этом лишних препятствий в будущем.

Роботизированная рука работала с безошибочной точностью — пластины отпадали одна за другой. Через десять минут отверстие было достаточно широким, чтобы батискаф мог через него пройти. Но на этом препятствия не закончились, проход загораживал целый лес труб, проходящих за настилом, и каждую из них тоже пришлось по очереди перерезать, но и это не составило особого труда.

Гидеон переместил субмарину и исследовал раскрывшееся перед ним пространство с помощью прожектора. Внутри царил полный хаос: шкафы, в которых когда-то стояли компьютеры, буквально взорвались, исторгнув из себя всю электронику, наряду с проводами, кабелями и волоконной оптикой.

Казалось, что одного вида всего этого вполне было достаточно для устрашения! Но, как выяснилось, нет. Для пущей острастки здесь также медленно дрейфовало мертвое тело с раскинутыми руками и ногами. Длинные светлые волосы плавали в илистом облаке — это было тело женщины, одетой в форму. Четыре нашивки: звание капитана. Как звали капитана «Ролваага»? Бриттон. Салли Бриттон.