-- Вы получите вторую половину суммы в нашем офисе, -- голос помощника Марка Израилевича Романа звучал несколько удивленно. - записывайте адрес: Самаркандский бульвар четыре, на втором этаже. кабинет двести два.

  -- Понятно.

  -- Тогда в одиннадцать.

   "В одиннадцать, кабинет двести два' -- повторил Павел про себя и положил трубку.

  Он подъехал к условленному месту без десяти одиннадцать. Старое трехэтажное здание удивило его своей необжитостью. Павел открыл железную дверь и подошел к сидевшему в стеклянной будке высокому брюнету - охраннику:

  -Простите, где здесь двести второй кабинет?

  -Налево и затем по лестнице на второй этаж. - равнодушно буркнул страж и уткнулся в чтение журнала.

  -Спасибо, - бросил Тумасов и скрылся за углом.

 На втором этаже видимо вовсю шел ремонт, повсюду лежали остатки стройматериалов. Когда Павел в поисках нужной двери дошел до середины коридора, он краем глаза увидел, как на этаже показался вахтер с проходной.

  - Да я найду все сам! Спасибо... - начал Павел и запнулся, увидев у того в руке пистолет-пулемет 'Узи'.

  Тумасов стремглав бросился к обозначенному нарисованной масляной краской стрелкой на стене запасному выходу, перепрыгивая через несколько ступенек.

  Грохот раздался ужасный, Павел боялся, что пули отскакивая от стен, могут срикошетить в него. Напрягая все мускулы, он, коснувшись пола, прокатился по нему под дождем пуль, к счастью, пролетевших выше.

  Он услышал шум сверху и заметил еще одного бандита - усатого юнца с бритым черепом, который собирался спуститься. Павел полулежа, упершись спиной в стену, достал пистолет, выстрелил в его направлении, и тот пропал.

Вскочив, Тумасов в несколько прыжков оказался возле двери черного хода. Павел открыл замок и распахнув дверь, выскочил наружу. Обернувшись, он увидел, что усатый присел на лестнице, целясь в него из автомата.

  Павел, спрятавшись за мусорную урну, пальнул в ответ дважды, особо не прицеливаясь.

  Пуля оказалась не такой уж дурой, и вошла точно в правый глаз бритоголового.

  Тот коротко вскрикнул, конвульсивно сжал свое оружие, продырявив очередью стену, и упал навзничь. 'Вахтера' нигде не было видно. Павел побежал к машине. Из здания показался наконец 'Вахтер' с пистолет-пулеметом в руке. Павел выстрелил, тот спрятался внутрь дома.

Тумасов выругался и открыв дверь машины, почти ползком залез в салон.

  Кое-как сумев завести машину, Павел стал выезжать со двора и тут-то возник второй боевик. Он выскочил на крыльцо, приготовившись расстрелять Павла несколькими очередями.

  Очередь! 'Узи'! Лобовое стекло раскололось и брызнуло крошкой в лицо. Тумасов инстинктивно зажмурил глаза. Но руки же инстинктивно резко рванули руль влево и тут же вернули его обратно. Газ! Павел бросил машину вперед, прямо на стреляющего. Удар! На Павла обрушилась неимоверная тяжесть, и он на какое-то время отключился.

   Очнулся Павел тут же. На него что-то навалилось и прижало. Мотор 'Форда' заглох. Павел заворочался, наткнулся на ручку дверцы, дернул - вывалился на асфальт.

   Только тут Павел понял, что произошло. При столкновении 'вахтера' подбросило вверх, и он, словно снаряд, влетел в кабину сквозь разбитое лобовое стекло, припечатав Павла к сидению. Правая рука кровоточила, видимо задело пулей. По лицу струилась кровь - его или стрелявшего? Осколки от лобового стекла наверное, изрядно посекли.

   Сирена. Вой сирены. Видимо, услышавшие выстрелы обитатели соседних домов вызвали милицию.

  Павел колебался не более нескольких секунд. Можно было остаться и подождать милицию, он же не превысил мер необходимой самообороны. С другой - если его пытались убрать столь влиятельные люди как заказчики ликвидации Акбарова, то они постараются достать его и в СИЗО, куда его вполне могут посадить для выяснения всех обстоятельств перестрелки.

  Милицейский 'Уазик'' еще только въезжал в подворотню, а Павел уже бежал к решетчатой ограде. Легко ее преодолев - успевай только не зацепиться за вензеля-завитушки, он скрылся в ближайших переулках.

  Надо ложиться на дно. Вернее, сматываться из Москвы как можно дальше и чем скорее, тем лучше. Но куда?

  Эти мысли одолевали Павла на его старой квартире в одном из спальных районов столицы, ключи от которой он постоянно носил с собой. В принципе, для путешествий у Павла лежал спокойненько в укромном уголке паспорт. Настоящий, не фальшивый заграничный паспорт с настоящей многоразовой визой в замечательную северную страну Норвегию, которая никого никому не выдает. Отличная виза, купленная через надежных людей за приличные деньги. Дожидался паспорт своего часа, который наступил. И как раз в час 'Х' Павел уже сильно сомневался, стоит ли им пользоваться - в 'Форде' остались его водительские права и его вполне могли объявить в розыск.

  Наконец, основательно все взвесив, Павел выбрал пресловутый план 'Б'.

  У Тумасова был еще один паспорт - запасной. Увы, без каких-либо виз. Замечательно сделанный местными умельцами документ, на имя Суслова Дмитрия Ивановича. С ним и надо было выбираться из Москвы. А лучше из страны. На неопределенный срок.

  Павел занялся своей раной. Собственно говоря, это и не рана была, а так, кровоточащая царапина, пуля и близко не задела кость, по сути дела только кожа была рассечена. Тумасов залил рану йодом, зашипев как тысяча гадюк и перевязал ее. Затем он стал собирать вещи.

  Уже одетый, Павел сидел на кухне и пил крепкий растворимый кофе без сахара. Он не любил есть перед дорогой. Эта привычка у него была еще со студенческих лет.

  По-прежнему шел нескончаемый дождь. По радио звучала песня “На недельку до второго”. А мне может и на более долгий срок предстоит отбыть, подумал Павел.

  Приезжай...

  Племянница...

  А почему бы действительно не поехать на родину предков?

Так получилось, что когда однажды в геологическом поселке где-то в Якутии Павла разыскала срочная телеграмма от отца о том, что мама умерла, он из-за нелетной погоды, поменяв по пути несколько самолетов, смог прилететь лишь на следующий день после похорон. А менее чем через год и отец отправился следом за мамой.

  Старший же брат Павла Петр, отец Натальи, по профессии инженер - технолог еще середине восьмидесятых развелся с женой и уехал куда-то в Белоруссию, а после распада Союза вместе с новой семьей и на ПМЖ в Польшу. С родителями и Павлом он не поддерживал никаких контактов, хотя вплоть до недавнего времени регулярно высылал переводами определенные суммы денег на имя своей дочери.