Широкий оскал лица Валега перешёл в усмешку, и он хлопнул рукой Конана о стол, почти ломая кости запястья киммерийца. Одна из досок поверхности стола раскололась под воздействием.

Поражение Конана разожгло огонь ярости в его груди. Кром! Он когда-то победил душителя из Косалы, и он мог сделать это снова! Прошедшие годы с тех пор не иссушили его силу. Его гнев снова наполнил энергией его огромные мускулы, и он, глядя ясно через стол на Валега, улыбнулся.

— Моя левая рука всегда была самой слабой, — бросил он вызов. — Другая игра, на сей раз предназначенная для правой руки, и ты проиграешь! Кайланна одарила Конана хитрой улыбкой, затем вздохнула от разочарования, поскольку она почти опустошила свой кошелек в протянутые пальцы генерала. Поражение Конана стоило им почти весь их выигрыш. Она приблизилась к киммерийцу и опустила свое лицо ближе к его уху.

— Хорошо играй, Конан! — шепнула она. — Ты хорошо изучил эту игру, я вижу.

Сейчас мы удвоим пари до сорока золотых корон, достаточных для проведения оставшейся поездки с надлежащим комфортом до моего возвращения в Аренджун.

Конан медленно кивнул, соглашаясь. Он был уверен в успехе против душителя из Kосалы. Они испытывали недостаток в средствах, чтобы поддержать такое пари, но он теперь заботился только о строгом наказании Валега.

Кайланна стояла перед генералом и облизнула свои губы.

— Что скажите Вы, генерал Ригмус? Мы удвоим долю? — Пересостязание! — генерал воскликнул, брызжа слюной, слетающей с губ, поскольку он подкладывал монеты в большой мешок, висящий на его поясе. Он потирал руки и искоса смотрел на приоткрытый рот Кайланна. — Сорок корон кажутся пустяком для такого соревнования. Почему не сто? Восклицания удивления этой диковинной суммой слегка колебались, распространяясь по комнате. Беззвучная пауза сопровождала зрителей, ждавших ответа женщины. Только Конан и Валег казались безразличными к ее ответу, поскольку они смотрели отчаянно друг на друга. Валег громко хрустнул суставами пальцев и согнул свой огромный бицепс, как будто он разделил рвение Конана сделать, чтобы другой ушёл.

— Договорились, Ригмус, — сказала Кайланна.

Глаза — бусинки генерала мерцали. Он сорвал свой мешок с пояса и хлопнул это на стол.

— Теперь покажите свою долю, — потребовал он.

Кайланна прикусила нижнюю губу на мгновение.

— Вы сомневаетесь относительно моего слова, что я буду соблюдать наше общее соглашение? — спросила она, притворно негодуя.

— Покажите мне свое золото, — настаивал он.

— Его несут наши люди, — начала она. — Большая часть его спрятана далеко, но в пределах неполного дня конной прогулки.

— Ха! Таким образом, ты признаешься в своем явном злоупотреблением нашим доверием.

Генерал направился к ней. Конан подготовил себя к броску ей на помощь, и его рука отклонилась к рукоятке. Напряженная тишина висела в воздухе. Прежде, чем Кайланна могла выступить, Ригмус заговорил снова.

— В этом случае, я могу назвать свои условия для соревнования. Если мой чемпион победит, то ты будешь иметь удовольствие разделить со мной кровать сегодня вечером. — Он скривил свои заляпанные вином губы и захихикал с вожделением. — Конечно, если твой телохранитель победит, золото станет вашим.

Конан возмутился, но Кайланна поместила свою тонкую руку на его большое плечо и заговорила прежде, чем он мог выступить.

— Согласны, — ответила она, поскольку ее непокорный пристальный взгляд встретил свинские, замутнённые напитком глаза Ригмуса.

Генерал бросился вперед, хватая ее гибкое тело, покрывая своим большим туловищем, целуя в ее полные губы.

— Вкус радостей, которые ждут тебя, — произнёс он нечленораздельно, заглушая отрыжку. — Ты этой ночью — моя! Нет человека сильнее, чем Валег! Кайланна вырвалась из объятия Ригмуса и дала ему пощечину.

— Никакой человек не трогает меня так без моего согласия! Руки Конана сжались в кулаки. Ригмус отшатнулся, растирая толстыми пальцами красную, опухшую щеку.

— Нахальная шлюха! Когда Валег победит, и я привяжу тебя к своей кровати, ты будешь сожалеть об этом! В этот момент Ярл хотел вмешаться. Его рука дрожала, когда он вылил щедрую меру своего самого редкого, годами выдержанного гхазского вина в кубок генерала. Ригмус посмотрел с негодованием, но оказался довольным, позволив расслабиться без вопроса. Момент затаившей дыхание напряженности прошел.

Офицеры обменялись ставками, и даже возбужденный владелец гостиницы принял участие в действии. Из монет, на которые держали пари, меньшая груда была за киммерийца.

Гул стих, когда Конан и Валег наклонились вперед и подняли свои правые руки. Ярл хлопнул, начиная соревнование. Узлы мускулов слегка напряглись вдоль побронзовевшей от солнца руки Конана, и его жестокий облик выражал тот его аспект, который был более звериным, чем людским. Лицо Валега было лишено выражения. Он брюзжал, поскольку он сгибал свои пальцы, наименьшие из которых были более толстыми, чем большой палец Конана. Его рука, охватившая киммерийскую с сокрушающей кости силой, и его бицепс и предплечье, преодолевали сопротивление, подавляли силой. Суставы пальцев Конана громко трещали и его запястья склонялось, но он обладал нечеловеческими силами, позволяющими сопротивляться. Дыхание шипело между его сжатых зубов, когда он противодействовал сильному косаланцу. Он превосходил его только выносливостью. Валег обладал огромной силой, но Конан предполагал, что человек утомится скорее чем он, как случилось с Баал — Птеором. Внезапные проявления усилий просто разбились бы как волна на подобной скале руке Валега. Если он удержится, то может пережать косаланца.

— Валег! Валег! — Крики поддержки предназначались для человека генерала, и многие глаза мерцали в ожидании. Рука Конана начала склоняться. Иронические крики и оскорбления полетели в его адрес.

Валег проворчал и стол заскрипел под напряжением рук борцов. Тогда гигант преодолевал, дожимая руку Конана до предела широты пальца от поверхности стола. Низкое, звериное рычание вырвалось из горла киммерийца. Украшенный бисером пота, катящегося по его членам, дрожащим от напряжения, но внешность варвара не выражала ни страха, ни поражения.

Рычание Конана стало подобно реву дикого льва. Его запястье поднялось и вывернуло косаланца, дёрнув выше, потом вниз, разбивая о треснувшую доску.

Стол распался на куски, когда рука Валега ударила по нему. Поскольку дерево треснуло и раскололось, мешок золота упал к полу каскадом монет, хотя никто не предпринял достать их. Стоны тревоги заполнили воздух, и Ригмус в своей с золотым обрезом тунике, проклиная, швырнул свой кубок вина через комнату.

Потом он ударил в лицо Валега своей раскормленной рукой.

— Сын неряхи! — он бушевал. Красными лентами из его рта текли слюни. — Твои мускулы стали столь же слабыми как твой ум? Я считаю тебя непригодным охранять меня, нет, больше не будешь ты наслаждаться честью и престижем прислуживая мне! Он бросил другой кубок вина в стену. Владелец гостиницы вздрогнул от действия, но отправился, чтобы принести новый. Лицо Валега очевидно выражало огорчение и озадаченность, его плечи опустились, но он не издал слов протеста.

Пьяный пристальный взгляд Ригмус метнулся вдоль чувственного тела Кайланны.

— Твоё золото, — произнёс он нечленораздельно. — Но за эту цену, ты будешь этой ночью у меня, распутная девка.

— У тебя ничего не будет, кроме лезвия в твоих кишках, если ты тронешь ее снова, — проворчал Конан, поднимаясь со своего стула.

— Что?! И кто ты, мерзавец — отбросы, наемная пена, чтобы угрожать генералу армии Рейдна? Твой наглый язык вырыл тебе глубокую могилу! Со скоростью, которая не свойственной его опьянению, Ригмус захватил плечо Кайланы и приник к нему. Кайланна вырвалась от Ригмуса.

— Конан, нет! — вскрикнула она. — Не делай… Проклятия вместо ответа Конана заглушили ее протест, и летящий кулак, разбивающий ухо Ригмуса с унылым треском. Генерал, заваливаясь на бок, ударился головой, его тело отбросило назад. Кровь прыснула из одной его ноздри.