О чем шла речь во время этого обеда, а затем на совещании, состоявшемся вечером того же дня на улице Томаса Мора, в резиденции президента, стало известно благодаря Хоану Гарсесу, советнику и другу президента Альенде (начало их деятельности относится ко времени предвыборной кампании 1970 года).
Вот что рассказал Хоан Гарсес, — автор многих книг по политической истории Чили и по истории Народного единства:
Мы обсуждали содержание нескольких подстрекательских листовок, подготовленных ВМФ. Их распространяли в Вальпараисо. Листовки содержали открытый призыв к мятежу, говорили о «боге», «родине», «борьбе против экстремизма». Альенде рассказал, что имел серьезный разговор с Ли относительно пассажирских самолетов чилийской национальной авиакомпании «ЛАН», пилоты которой присоединились к забастовке, проводимой предпринимателями. Руководители военно-воздушных сил согласились на то, чтобы самолеты «ЛАН» были перебазированы из аэропорта Пудауэль на военно-воздушную базу Эль Боске в Лос-Серрильос. Президент выразил свое удивление позицией ВВС. Генерал Ли пояснил, что меры эти приняты якобы с целью «защиты» самолетов. Тогда Альенде спросил: «Защиты от кого? От правительства?» — и приказал вернуть самолеты на гражданский аэродром.
Когда мы закончили обед, президента уже ожидал в коридоре один из сотрудников, а также Хоиньянт и работники следственных органов, чем-то чрезвычайно взволнованные. Этот сотрудник, имя которого я сообщить не могу, за несколько минут до встречи с Альенде имел беседу с некоторыми руководителями христианско-демократической партии и хотел передать Альенде послание от них. В послании говорилось, что президент ни в коем случае не должен доверять ХДП. Единственное, к чему стремится Айлвин, говорилось в документе (Патриссио Айлвин является в настоящее время председателем ХДП), — это поскорее избавиться от Альенде. Что касается Хоиньянта, то я не понимал, для чего он явился вместе со всем своим штабом. Однако Аугусто Оливарес пояснил мне: «Скорее всего возник серьезный конфликт с ВВС. Они, вероятно, не соглашаются, чтобы служба расследования проводила дознание по поводу многочисленных случаев воровства, имевших место в прошлую пятницу во время обысков».
Хоиньянт прибыл в министерство обороны с данными проведенного расследования о событиях на «Сумаре».
Расследование убедительно доказывало, что причин для развязывания военными действий против рабочих не существовало. Главнокомандующий слушал Хоиньянта в течение нескольких минут, а затем отрезал: «Мои подчиненные не лгут, сеньор Хоиньянт. Дай бог чтобы вам довелось когда-нибудь возглавлять столь уважаемое и авторитетное ведомство». Руководитель службы расследования, не желая больше выслушивать оскорбления, покинул кабинет генерала-путчиста.
Гарсес продолжал:
Президент Альенде вызвал к себе в кабинет к 20.30 Брионеса, Летельера, Оливареса и меня. Президент явился с опозданием в 21.15, и совещание длилось до 1.30 утра вторника, с перерывом на ужин, на котором присутствовали также Ортенсия Бусси с дочерью Исабелью. Было решено, что главными пунктами первоочередных действий правительства Альенде в своем выступлении во вторник объявит следующее:
Первый. Серьезные экономические меры для защиты народных масс от последствий политической забастовки предпринимателей.
Второй. Жесткие меры против фашистских и террористических групп.
Третий. Законодательная программа для внеочередной сессии конгресса. Работа очередной сессии конгресса должна быть закончена 15 сентября. Уже опубликовано решение о созыве на 20 сентября внеочередной сессии, остается включить в повестку дня обсуждение проекта экономических и социальных реформ, по поводу которых шли переговоры с ХДП. (Конгресс должен был в обязательном порядке высказать свое мнение, поскольку в ходе внеочередных сессий могли обсуждаться только предложения исполнительной власти. Брионес пояснил в этой связи, что ХДП одобрила проекты.)
Четвертый. Провести плебисцит с целью разрешить экономические проблемы, в отношении которых не была достигнута договоренность с оппозицией.
Пятый. Объявить о проведении всеобщих выборов в учредительную ассамблею, которая, располагая ограниченными или широкими полномочиями — это предполагалось решить позднее, — преобразовала бы конституционный режим в соответствии с подлинными потребностями народа.
Альенде заявил, что программу законодательных мер он попросил разработать министра юстиции Серхио Инсунсу, рекомендовав ему в качестве исходных позиций положения, содержащиеся в его послании к Патрисио Айлвину от 2 августа.
Обо всем этом президент намеревался объявить во вторник. Итак, речь шла о конституционных преобразованиях. Альенде собирался пойти ужинать, в этот момент по телефону соообщили: ходят слухи о передвижении войск в районе от Сан-Фелипе до Сантьяго.
Беатрис Альенде сказала мне, что в понедельник 10 сентября военные узнали о намерении Альенде объявить во вторник о плебисците. Возможно, это подтолкнуло организаторов государственного переворота.
Вторник, 11
28 сентября, в день, когда на Кубе отмечают годовщину создания комитетов защиты революции, площадь выглядела необычно - на ней собралось свыше миллиона человек, развевались кубинские, чилийские флаги и флаги 26 июля. Над гигантской площадью вздымались портреты команданте Эрнесто Че Гевары и Сальвадора Альенде. Суровые бойцы не скрывали слез. Военный рожок протрубил вечную славу павшим. Минута молчания, одна из тех редких в жизни минут, когда особенно ясно ощущаешь бег времени.
Со смешанным чувством надежды, скорби и тревоги за революцию слушали кубинцы слова правды о событиях в Чили. Говорил команданте Фидель Кастро, самый близкий друг президента Альенде[3].
Никогда еще Беатрис Альенде не приходилось выступать перед столь многочисленной аудиторией, как та, что слушала ее и аплодировала ей в тот день на площади Революции. Фидель опустил микрофоны — они были поставлены слишком высоко для нее. В первые минуты голос ее дрожал. Но вот она повернулась к команданте Фиделю Кастро, и он, махнув рукой, ободрил ее: «Все хорошо. Говори немного медленнее».
И вот она говорит, спокойно, размеренно. Говорит об отце как о товарище-революционере, она называет его «товарищ президент».
Беатрис не сказала на площади Революции о том, что в нее стреляли, когда она приблизилась к Ла Монеда. Ей удалось пройти во дворец в 8.50, преодолев при этом немало препятствий. Я несколько раз беседовал с ней об этом в Гаване. Вот ее рассказ:
Я выехала из своего дома, располагая лишь отрывочными сведениями о действиях путчистов. Я сама правила машиной и вначале не заметила ничего необычного, только слышала тяжелый грохот со стороны улицы Томаса Мора. Я решила, что это самоходные артиллерийские орудия, прибывающие для обороны резиденции, как это было 29 июня во время попытки военного мятежа.
Я подъехала к проспекту Бернардо О'Хиггинса со стороны площади Италии. Там цепочкой стояли карабинеры и никого не пропускали к президентскому дворцу. Я назвала себя, и карабинер вежливо разрешил мне проехать. Много людей двигалось в обратном направлении, машины шли в Баррио Альто[4], а не к центру, как в обычный рабочий день. Я подъехала ко второму патрулю карабинеров, неподалеку от Ла Монеда. На этот раз, узнав мое имя, они грубо отказались пропустить меня и направили по улице Монеда. Это заставило меня насторожиться. Я спустилась по улице Монеда, приблизилась к очередному патрулю. Вновь называю себя, но карабинер в еще более вызывающей форме отказывается пропустить меня. Этот уже произносит слова «военная хунта». Я сделала вид, что собираюсь подать машину назад, резко переключила скорость и проскочила через заграждение. Вслед раздался выстрел, но машина шла на большой скорости, и все обошлось благополучно. Всего в одном квартале от дворца я увидела еще один кордон. Тогда я поехала по улице Моранде против движения и там увидела карабинеров, которые, казалось, собирались охранять дворец. В то же время я заметила, что некоторые из них покидали Ла Монеда. У входа стояли два карабинера, при моем приближении они взялись было за винтовки, но, когда я выскочила из машины с пистолетом в руке, тотчас же скрылись. В этот момент кто-то открыл мне дверь и я поднялась на второй этаж, чтобы направиться к своему рабочему месту, то есть в кабинет личного секретаря президента. Навстречу попадались знакомые люди. В кабинете звонили телефоны, я стала отвечать. По телефону узнала, что Сесар с группой товарищей пытались пробраться сюда из «Каньявераля». Их схватили.