— Хлоя, что происходит? — шипит Кевин на той частоте, чтобы слышать его могла только я.

— А что такое? — довольно громко отвечаю я, сладенько улыбаюсь и бросаю влюблено-влюбленный взгляд.

— Хлоя! — шипения становится на много громче.

— Да, тихо ты! — спокойно отрезаю я. — Я, между прочим, твою репутацию спасаю!

М-да, очередная подкорректированная версия для нежной психики кузена, ведь на самом деле роль восторженной идиотки просто как воздух нужна мне: так легче совершить какой-нибудь ляп и, тем самым, обратить на себя внимание вожделенной мной особы… Простофилю-дурёху на волне жалости и своего собственного превосходства простят опять же!

— Это как же? — не унимается Кевин.

— Просто! Я знаю, что я самая обаятельная и привлекательная, а ещё до умопомрачения красивая. То есть, девушке из группы эскорта скромно стоят в сторонке и прячутся по кустам…

Я на секунду замолчала, ожидая реакции кузена. Он вполне ожидаемо поперхнулся(ибо именно в этот момент решил испить из своего бокала), но предусмотрительно промолчал. А-то! Попробовал бы что-то вякнуть против!

— Короче, — продолжила я. — с тобой такая, как я, могла оказаться рядом, только если бы нас связывали родственные отношения, или стремящиеся к родственным, или нас друг другу попросту навязали. Все три пункта, конечно же, правда, но окружающие не в курсе и, хорошо бы, им и дальше оставаться в таком состоянии!

— Согласен. — кивнул брательник.

— Значит, нужно другое объяснение, вот его я демонстрирую.

— И какое же? — ехидно поинтересовался Кевин, но это он зря, ведь у меня готов ответ на любой вопрос.

— Людям льстит, когда ими восхищаются. Девушка, в совершенстве владеющая этими навыками, раскрутит среднестатистического мужчину на всё, что угодно.

— На всё?

— Не на всё, но точно преуспеет в этом деле лучше, чем любая самая распрекрасная модель, соответствуй она, хоть десять раз, любым канонам и стандартом.

— Ну-ну… — скептически поджал губы братэлло.

— Нет, подумай. Представь вместо меня, какую-нибудь другую девушку. Представил? А теперь, вообрази, что она смотрит на тебя, как на существо высшего порядка?

Не знаю, заставили ли мои слова задуматься Кевина, но к моей «жертве» мы приблизились в молчании.

Кэмерон и Дэвид стояли рядом. Оба красивые, молодые, богатые и знаменитые. Невольно, по профессиональной привычке, отметила, что они очень хорошо смотрятся вместе, а ещё дивно получатся на фотографиях, ибо оба обладали теми пропорциями, которые просто обожает камера.

— Кэмерон, ты обворожительна! — улыбаясь во все тридцать два, заявил Кевин. — В прочем, о чём это я? Ты всегда выше всех похвал!

Приветствие с Дэвидом было же более, чем скромным: мужчины ограничились вежливыми кивками. На этом партия брательника была сыграна и наступила моя.

— Какой замечательный приём! — возвестила я, самым восторженным тоном, на который только была способна.

— Восхитительный, Потрясающий, Волшебный! — как заведенная тарабанила я, и переполненная эмоциями, размахивала руками.

А стояла я рядом с Кэм… А жесты мои были широкими, расхлябанными… А мой бокал был полным… А напиток в бокале пенился, подпрыгивал и играл алыми всполохами(А что? Я специально подбирала смесь поядрёней!).

Что ж, ничего удивительного, что это закончилось тем, чем закончилось: ярко-рубиновыми пятнами на бежевом платье Кэм.

— О! — пискнула пострадавшая девушка. И так посмотрела на меня, что я стала почти убеждена: Кэм не вцепилась мне в лицо только потому, что слишком хорошо воспитана… Ладно, не только это! Львиную долю сыграли мои громкие извинение, причитания и виноватое выражения лица(хотя, возможно, именно за это ей хотелась вмазать мне лишь больше, а сдерживало от этого, в данном случае, справедливого шага всё то же хорошее воспитание).

— Позвольте помочь! — причитала я. — Я могу помочь!

— Чем? — холодно спросил меня Дэвид Макнари, пытаясь предотвратить мои дальнейшие истерику и самобичевания.

— Вот! — заявила я, доставая из потайного кармашка моего платья небольшой, в половину мой ладони, плоский приборчик. — Я такая неуклюжая, что всегда ношу с собой молекулярный очиститель! Вы не представляете, насколько он для меня незаменимый!

— Представляю… — прошипела Кэм.

— Да, конечно. — покорно согласилась я и смутившись произнесла: — Как сейчас, например… Но я могу всё исправить! Давайте, куда-нибудь отойдём — и я ликвидирую последствия своей неуклюжести…

Конечно же, Кэм согласилась. Конечно же, она пошла за мной, ведь в один из важнейших дней в своей жизни любая девушка хочет выглядеть идеально! Особенно если за ней будут наблюдать столько зрителей…

Уединение мы нашли в одной из зеркальных беседок. Кэмерон стала у одной из зеркальных створок, чтобы полностью видеть своё отражения. Я же встала чуть позади, чтобы видеть малейшее изменение эмоций на лице Кэм, после чего настроила прибор на нужный режим ио передала его девушке.

Как только очиститель начал действовать, а багровое пятно начало медленно, но верно исчезать, девушка стала успокаиваться. Это было заметно потому, как начало спадать напряжение с её лица. Но это не надолго, потому что именно сейчас я решила сделать то, ради чего я столько всего затеяла…

— Вы знаете Ричарда ФриБэй? — внезапно спросила я.

— Понятие не имею, о ком вы… — спокойно ответила Кэм. Лицо её тоже, казалось, вполне умиротворенным, хотя на мимолетное мгновение в глазах мелькнул огонёк… Или мне показалось, ведь мне так хотелось его увидеть, что я могла и придумать.

— Он сейчас в больнице. В довольно тяжелом состоянии. — рискнула продолжить я, как ни в чём не бывало. — Последствие жуткой аварии…

— Сожалею, что с вашим другом произошло такое несчастье… — Кэм старалась говорить спокойно, но на этот раз я отчётливо слышала непонятную хрипотцу.

— А знаете, что самое обидное? — разошлось я. — Врачи провели все необходимые операции, и физически Ричард вполне здоров, но только очнуться не может!

— Как? — сипло пропищала девушка. сделав вид что ей что-то попало в горло.

— Как, как… Обыкновенно! У Ричарда острая аллергическая реакция на многие препараты, поэтому обычный наркоз или анестезию к нему не применяют, поэтому в его случае врачи использовали гипноз. Они привели его в состояние управляемого сна во время операции. Привели-то, они привели, а вывести, увы, не смогли.

Я закрыла глаза и на мгновение замолчала… Просто не могла говорить: та картина до сих пор стояла у меня перед глазами. Ричард раньше такой живой и весёлый, а теперь лежащий бревном, его мать, бьющаяся в истерике, и отец, разбивший костяшки пальцев об дверной косяк…

Да, мне нужно было мгновение, чтобы собраться и продолжить. И я продолжила, вот только глаза не раскрыла, потому что мне было страшно. Страшно, что Кэм не поймёт, не прочувствует и не сделает ничего, чтобы хоть как-то помочь…

Да, мне было страшно. Что там, жутко! Но я собралась и продолжила:

— Некоторое время мы все надеялись, что он проснётся, очнётся сам, но шли дни за днями, потекла вторая неделя, третья — и ничего… Тогда, его родители пошли на вскрытие его сознания, чтобы узнать, что он видит в своих снах и почему не хочет возвращаться к нам.

— И что? — кажется, спросила Кэмерон.

— Что-что? — откровенно закричала я, позабыв про необходимость контроля. — Всё это время он видел Вас! Вас, Вас и Вас! А если быть ещё точнее, себя с Вами вместе. Вы там ссорились, ругались, но даже это для Ричарда привлекательней обычной жизни! Он Вас любит, Кэм! Процессор Вас сожри!

Да, возможно, я не имела права кричать, ведь я не знаю, какие именно отношения связывали этих двоих… Ведь я действовала на свой страх и риск — и многие, слишком многие, сказали бы, что это глупо и бессмысленно, но не Я! Потому что я художник! Я — творец! Я — творческая личность, а мы часто следуем порыву… А ещё, потому что мой папа одобрил бы моё вмешательство. Он всегда говорил, когда разум боится, когда трясутся поджилки, когда страх застилает глаза, волнение бурлит в крови — следуй сердцу, первым побуждениям, интуиции, если всё это есть, если в глубине души есть такое желание, потому что лучше сделать хоть что-то, чем потом жалеть о не сделанном, ведь ты начнёшь играть — и пусть проиграешь, но одновременно и выиграешь, потому что поймешь, куда двигаться и что делать дальше.