— Девять или десять тысяч. Тут довольно крупные камни, как видишь.

— А почему вы их не продаете? — спросила Пилар, все еще распахнув глаза.

— Потому что мне нравится иметь их при себе.

— Но за такие деньги…

— Мне не нужны деньги.

— А, понятно. — На Пилар это произвело впечатление. — Тогда почему бы вам не отдать их в обработку, чтобы они стали красивыми? — спросила она.

— Потому что мне они больше нравятся такими. — Его лицо помрачнело. Он отвернулся и начал говорить самому себе: «Ощущение, которое я испытываю, прикасаясь к ним, возвращает меня туда, в те давнишние годы. Я вспоминаю настоящее солнце, запах вельда, стада волов, старика Эба, ребят, вечера…»

В дверь осторожно постучали.

— Положи их обратно в сейф и захлопни дверцу, — сказал Симеон.

Потом крикнул:

— Войдите.

Мягкими шагами вошел Хорбери.

— Чай подан внизу, — почтительно доложил он.

— Вот ты где, Дэвид. А я тебя повсюду ищу. Не сиди в этой комнате. Здесь ужасно холодно.

С минуту Дэвид молчал. Он смотрел на низкое кресло с выцветшей шелковой обивкой.

— Это ее кресло, — проглотив комок в горле, сказал он. — Кресло, в котором она всегда сидела… То, самое. Оно все такое же, только обивка выцвела.

Небольшая морщинка прорезала широкий лоб Хильды.

— Я понимаю, — отозвалась она. — Только давай выйдем отсюда, Дэвид. Здесь ужасно холодно.

Дэвид не обратил внимания на ее слова.

— Она больше всего любила сидеть в нем, — оглядываясь, продолжал он. — Я помню ее в этом кресле, когда она читала мне про Джека-потрошителя. Да, именно про него. Мне тогда было лет шесть.

Хильда твердо взяла его под руку:

— Пойдем обратно в гостиную, милый. Эта комната не отапливается.

Он покорно повернулся, но она почувствовала, что он дрожит.

— Все то же самое, — пробормотал он. — То же самое. Время словно остановилось.

Хильда забеспокоилась.

— Интересно, где все остальные? — нарочито бодрым голосом спросила она. — Уже пора подавать чай.

Дэвид освободил руку и открыл дверь в соседнюю комнату.

— Тут раньше стоял рояль… Смотри-ка, он до сих пор здесь. Интересно, настроен ли он?

Он сел, открыл инструмент и легко пробежал по клавишам.

— Да, по-видимому, за ним следят.

И начал играть.

Он играл хорошо, мелодия так и лилась из-под его пальцев.

— Что это? — спросила Хильда. — Что-то знакомое, но не могу вспомнить.

— Одна из «Песен без слов» Мендельсона, — сказал он. — Мама любила эту музыку.

Сладкие звуки наполнили комнату.

— Сыграй, пожалуйста, Моцарта, — сказала Хильда.

Дэвид отрицательно покачал головой. И начал другую пьесу Мендельсона.

Внезапно он снял руки с клавиш, резко оборвав игру, и встал. Он весь дрожал. Хильда бросилась к нему.

— Дэвид! Дэвид!

— Ничего… Ничего… — пробормотал он.

Раздался звонок. Тресилиан встал со своего места В буфетной и медленно направился к дверям.

Еще один звонок. Тресилиан нахмурился. Сквозь матовое стекло виднелся силуэт мужчины в шляпе с Опущенными полями.

Тресилиан провел рукой по лбу. Он почувствовал какую-то тревогу. Ему показалось, что все повторяется вновь.

Да, он уже это видел когда-то…

Он отодвинул задвижку и распахнул дверь.

Наваждение рассеялось, когда стоящий перед ним мужчина спросил:

— Здесь живет мистер Симеон Ли?

— Да, сэр.

— Мне хотелось бы повидаться с ним.

Какое-то воспоминание ожило в Тресилиане. Человек говорил с такой же интонацией, которая помнилась ему с первых дней появления мистера Ли в Англии.

— Мистер Ли болен, сэр, — с сомнением покачал он головой. — Он почти никого не принимает. Если вы…

Незнакомец остановил его. Вынув конверт, он отдал его дворецкому.

— Передайте это, пожалуйста, мистеру Ли.

— Хорошо, сэр.

Симеон Ли взял конверт и вынул из него листок бумаги. Брови его взлетели вверх, он явно был удивлен, но тут же улыбнулся.

— Подумать только! — восхитился он. И, обратившись к дворецкому, распорядился: — Приведи мистера Фарра сюда, Тресилиан.

— Да, сэр.

— Стоило мне вспомнить старого Эба Фарра, который был моим партнером еще там, в Кимберли, как его сын тут как тут.

Тресилиан появился снова.

— Мистер Фарр, — объявил он.

Несколько нервничая, в комнату вошел Стивен Фарр. Свое волнение он старался скрыть за степенностью. Он заговорил, и на секунду его южноафриканский акцент стал еще более заметен…

— Мистер Ли?

— Рад видеть тебя. Значит, ты сын старины Эба?

— Я впервые в этой стране, — застенчиво улыбнулся Стивен Фарр. — Отец всегда говорил мне, чтобы я навестил вас, если окажусь в здешних краях.

— И правильно. — Симеон оглянулся. — Моя внучка — Пилар Эстравадос.

— Здравствуйте, — сдержанно произнесла Пилар.

«До чего же сдержанная, чертовка! — восхитился Стивен Фарр. — Увидев меня, удивилась, но ничем этого не проявила».

— Рад познакомиться с вами, мисс Эстравадос, — невозмутимо сказал он.

— Спасибо, — поблагодарила его Пилар.

— Садись и расскажи про себя, — сказал Симеон Ли. — Ты надолго в Англию?

— Не буду спешить, раз уж оказался здесь. — И Стивен засмеялся, откинув голову.

— Правильно, — одобрил Симеон. — Ты должен у нас погостить.

— О нет, сэр. У меня нет никакого права так нежданно-негаданно врываться в чужой дом. Да еще за два дня до Рождества.

— Проведешь Рождество с нами, если у тебя, конечно, нет других планов..

— Планов нет, но мне не хотелось бы…

— Решено, — заявил Симеон и, повернув голову, позвал: — Пилар!

— Да, дедушка?

— Пойди скажи Лидии, что у нас- еще один гость. Попроси ее подняться сюда.

Пилар вышла из комнаты. Симеон с удовольствием отметил про себя, что Стивен не спускал с нее глаз.

— Ты приехал прямо из Южной Африки?

— Совершенно точно, сэр.

И они начали вспоминать эту страну.

Через несколько минут вошла Лидия.

— Это Стивен Фарр, сын моего старого приятеля и компаньона Эбенезера Фарра. Он проведет Рождество с нами, если ты сумеешь найти для него свободную комнату.

— Разумеется, — улыбнулась Лидия. Она не сводила глаз с незнакомца. Ее внимание привлекли его загорелое лицо и гордая посадка головы.

— Моя сноха, — представил ее Симеон.

— Мне несколько неловко врываться вот так… — повторил Стивен.

— Считай себя членом нашей семьи, сынок, — сказал Симеон.

— Вы очень добры, сэр.

В комнату вернулась Пилар. Она тихо села у камина, снова взяла в руки веер и стала обмахиваться им. Ее застенчиво потупленные глаза выражали воплощенную скромность.

— Вы в самом деле хотите, чтобы я остался здесь, отец? — спросил Гарри. Он сидел, откинув голову. — Знаете, у меня такое ощущение, будто я разворошил осиное гнездо.

— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил Симеон.

— Я говорю про братца Альфреда, — ответил Гарри. — Милый мой братец Альфред! Он, если можно так выразиться, возражает против моего присутствия здесь.

— Черт с ним! — выпалил Симеон. — В этом доме я хозяин.

— Тем не менее, сэр, мне представляется, что вы очень считаетесь с Альфредом. Я не хотел бы мешать…

— Ты будешь поступать так, как хочу я, — перебил его Симеон.

Гарри зевнул.

— Вы ведь знаете, что я не способен долго сидеть на одном месте. Это такая смертельная тоска для человека, который исколесил весь земной шар.

— Пора бы тебе жениться и завести семью, — сказал ему отец.

— На ком? — спросил Гарри. — Жаль, что нельзя жениться на собственной племяннице. Эта Пилар чертовски привлекательна.

— Ты уже заметил?