Джейн рассмеялась:

— Не думаю, чтобы Норман заманивал к себе таких героев. — Он терпит неудачи, коль собирается ехать в Канаду.

— Теперь он уже поговаривает о Новой Зеландии. Думает, что тамошний климат будет для меня более подходящим.

— Во всех случаях он патриотичен, всегда останавливает свой выбор на британских доминионах.

— Надеюсь, — сказала Джейн, — что это окажется ненужным! — Она вопросительно взглянула на Пуаро.

— Вы доверяете старому Пуаро? Что ж, обещаю вам сделать все, что смогу, обещаю вам. Но учтите, мадмуазель, существует персона, не выходившая до сих пор на сцену: она еще не сыграла в нашем деле своей роли... пока что не сыграла... — Он, нахмурясь, покачал головой. — В этом деле, мадмуазель, существует еще один не известный нам фактор. Все указывает на его присутствие...

Через два дня по прибытии в Париж мсье Эркюль Пуаро и его секретарша обедали в небольшом ресторанчике, Дюпоны — отец и сын — были гостями Пуаро.

Мсье Дюпона-старшего Джейн находила таким же очаровательным, как и его сына, но Пуаро монополизировал его с самого начала. Впрочем, ладить с Жаном было ничуть не обременительно.

Его мальчишеская живость нравилась Джейн, как и тогда, в Лондоне.

Он был так же прост и дружелюбен. Но, даже болтая с ним и смеясь, девушка настороженно ловила обрывки разговора старших. Она искренне удивлялась; какую же информацию хотел получить Пуаро? Насколько ей удалось расслышать, беседа ни разу не коснулась убийства. Пуаро искусно вызывал своего компаньона на разговор об истории, раскопках, о древностях... Его интерес к археологии казался и глубоким, и неподдельным. Мсье Дюпон наслаждался беседой и собеседником как никогда. Ему редко попадался такой умный и симпатичный слушатель.

Вскоре молодые люди отправились в кино, и, едва они ушли, Пуаро придвинул стул поближе к своему собеседнику.

— В наше время, когда так трудно с финансами, вам, вероятно, очень сложно увеличить ваш капитал? Вы соглашаетесь принимать частные денежные пожертвования?

Мсье Дюпон обрадовался:

— Друг мой, да мы умоляем об этом буквально на коленях! Но наши скромные раскопки никого не привлекают. Людям подавай эффектные результаты! Помимо всего, они еще любят золото — огромное количество золота! Удивительно, говорят они, как это нормальный человек может в нашу эпоху интересоваться битыми черепками!.. А ведь в керамике, если угодно, выражена вся романтика человечества! Узор, форма, обжиг...

Мсье Дюпон увлекся и предостерегал, чтобы мсье Эркюля не сбили с толку псевдоправдоподобные публикации некоего В...! Подтверждал, что поистине преступно неверное датирование в трудах некого Л...! И настоятельно просил помнить о том, сколь безнадежно ненаучна стратификация в работах почтенного Д...! Пуаро торжественно обещал, что его не собьет с толку ни один из трудов сих ученых мужей! Затем он сказал:

— Не могло бы пожертвование суммы, скажем, в пять тысяч фунтов...

Мсье Дюпон перегнулся через стол в возбуждении:

— Вы... вы предлагаете? Нам?! Помочь в исследованиях? Это же великолепно, изумительно! Самое значительное пожертвование из всех, что мы когда-либо получали!

— Я рад, если для вас это помощь..

— О да, souvenir... Мы сможем найти новые образцы керамики!..

— Я хотел бы еще... — перебил археолога Пуаро. — Моя секретарша это очаровательная девушка, вы видели ее сегодня вечером, — было бы преотлично, если бы она могла нас сопровождать!

Мгновение мсье Дюпон казался ошеломленным.

— Что ж, — сказал он наконец, дернув себя за ус, — это возможно. Я посоветуюсь с сыном. С нами поедут мой племянник с женой. Предполагалась вообще-то семейная поездка. Но я переговорю с Жаном...

— Мадмуазель Джейн горячо интересуется керамикой. Древность с детских лет очаровывает ее. Раскопки — мечта всей ее жизни. А кроме того, она замечательно штопает носки и пришивает пуговицы.

— Ценные достоинства!

— Разве нет? Но, позвольте, что вы рассказывали мне о сузских гончарных изделиях?..

Счастливый мсье Дюпон увлеченно продолжал монолог о Сузе Первой и Сузе Второй... Возвратившись в отель, Пуаро застал Джейн в холле.

Она желала доброй ночи Жану Дюпону. Когда они поднимались в лифте, Пуаро сказал:

— Я подыскал для вас интересную работу. Весной вы будете сопровождать Дюпонов в их поездке в Персию. — Джейн ошеломленно глядела на него. — Вам будет официально сделано такое предложение, и вы тотчас согласитесь, выказывая как можно больше восторга!

— Я решительно отказываюсь! Я ни за что не поеду в Персию! Я возвращусь на Мюзвелл-Хилл или отправлюсь в Новую Зеландию с Норманом!

Пуаро нежно подмигнул ей.

— Дитя мое, — сказал он, — до будущего марта еще несколько месяцев. Выразить восторг еще не значит купить билет! Кстати, я говорил сегодня о пожертвовании, но чека не выписал. Между прочим, утром я должен достать для вас руководство или справочник по допотопной керамике Ближнего Востока. Я сказал Дюпону, что вы страстно интересуетесь... керамикой!

Джейн вздохнула.

— Быть вашим секретарем — это не синекура! Что-нибудь еще?

— Да. Я сказал, что вы превосходно штопаете носки и пришиваете пуговицы.

— Представление прикажете устраивать завтра?

— Наверно, да, — сказал Пуаро, — разумеется, если они учтут словечко, которое я за вас замолвил!

В половине одиннадцатого на следующее утро меланхоличный мсье Фурнье вошел в гостиную и тепло пожал руку коротышке-бельгийцу. Он был оживленнее обычного.

— Мсье, — воскликнул он, — я должен вам кое-что сказать. Думаю, я нашел в трубке ту особенность, о которой вы говорили в Лондоне!

— А-а! — произнес Пуаро, просветлев. — Да, — сказал Фурнье, присаживаясь на краешек стула. — Я много размышлял над вашими словами. И опять, и опять повторял себе: «Невозможно, чтобы преступление было совершено тем способом, в который мы поверили». И в конце концов я увидел связь между фразой, которую я повторял, и тем, что вы сказали о найденной трубке!

Пуаро внимательно слушал, но молчал.

— Тогда, в Лондоне, вы сказали: «Почему была найдена трубка, если ее так легко было выбросить в вентилятор?». Теперь, я думаю, у меня есть ответ. «Трубка была найдена, потому что убийца хотел этого».

— Браво! — воскликнул Пуаро.

— Это вы тогда имели в виду? Хорошо, я до этого додумался. Теперь дальше. Я спросил себя: «Почему убийца хотел, чтобы трубку нашли?». И получил ответ: «Потому что трубка не была использована».

— Браво! Браво! Таково и мое мнение!

— Я сказал себе: отравленный дротик-да; но не трубка. Тогда что-то еще было использовано для того, чтоб послать стрелу, — нечто такое, что мужчина или женщина могли бы приложить к губам и чтобы это движение осталось незамеченным. Тут я вспомнил, как вы настаивали на составлении полного перечня вещей, которые были у пассажиров. Мое внимание в списке особо привлекли следующие пункты: у леди Хорбари было два мундштука для сигарет, а на столе перед Дюпонами лежало множество курдских трубок...

Фурнье умолк и поглядел на Пуаро. Пуаро сидел с непроницаемым видом.

— Эти предметы вполне естественно можно было приложить к губам, и никто бы в этом ничего особенного не усмотрел!.. Я прав, не так ли?

Пуаро поколебался, затем сказал:

— Вы на правильном пути; продолжайте. Но не забудьте об осе.

— Осе? — Фурнье казался озадаченным. — Нет, в этом я не последую за вами. Не вижу, при чем здесь оса!

— Не видите? Но я же...

Пуаро прервал телефонный звонок. Он взял трубку.

— Алло!.. А-а, доброе утро. Да, да, я, Эркюль Пуаро. Это мэтр Тибо... — сказал Пуаро тихонько, обращаясь к Фурнье. — Да, да, в самом деле. Очень хорошо. А вы? Мсье Фурнье? Совершенно верно. Приехал. Сейчас здесь. — Пуаро положил трубку на стол. — Мэтр Тибо пытался добраться до вас в сыскной полиции. А там ему сказали, что вы отправились ко мне. Поговорите с ним. Кажется, он взволнован.