Бабушка вынула из бумажника две купюры по тысяче иен и положила их на стол.

— Возьми. Может, тебе захочется позавтракать в поезде.

— Не думаю. А если и захочется, у меня есть деньги. Ланч в поезде не стоит так дорого.

— Ну, купишь что-нибудь себе, когда приедешь в Кобе. Те же митенки на зиму.

— Мне нравятся эти, потому что я сшила их сама.

— Но они тебе велики.

— Вот и хорошо. Тесные митенки мешают кровообращению. Кроме того, мачеха хотела купить мне новые перчатки, но я отговорила ее. Если она узнает, что я купила митенки на твои деньги, я попаду в глупое положение.

— Я смотрю, она к тебе хорошо относится.

— Конечно, хорошо. Ты другого ожидала? Больше всего мне нравится, что она не лезет в мои дела. А телячьи нежности мне не нужны. Главное — свобода и чтобы ни от кого не зависеть. — Сделав паузу, Юки посмотрела бабушке прямо в глаза. — У них с отцом очень хорошие отношения. По-моему, он долгое время не был так счастлив, как сейчас.

Маса встала и сняла с плиты кастрюлю. Положила столовую ложку риса в маленькую белую чашку, а в другую налила чай, поставила чашки на поднос и повернулась к внучке.

— Почему бы тебе не поставить эти чашки на наш алтарь? Зажги ароматическую палочку и скажи духам наших предков, что ты пришла попрощаться с ними.

— Мне бы не хотелось этого делать, — сказала Юки, закрыв журнал. — Здесь не с кем прощаться.

Маса с любопытством взглянула на обложку журнала. С нее улыбалась девушка-фотомодель в красной лыжной куртке и черных брюках. Рядом с ней стоял высокий мужчина европейской внешности. Его здоровенная ручища лежала на талии красавицы. Изображение было плоским, как на старинных рисунках.

— Нехорошо так говорить, — сказала бабушка. — Ты рассердишь духов, и они больше не будут тебя оберегать.

— Ты сама прекрасно знаешь, что духам предков — если, конечно, они существуют — совершенно безразлично, зажгу я палочку или нет. И прощальные слова им не нужны. Не знаю, где сейчас мама, но во всяком случае не в этом черном ящике.

— Разумеется, она не внутри алтаря, но алтарь все же здесь, и ты должна выказать уважение членам нашей семьи, покинувшим этот мир. Ведь они оберегают тебя денно и нощно. И в первую очередь тебе следует уважительно относиться к духу твоей мамы.

— Как я могу уважать человека, который наложил на себя руки? Это ведь высшее проявление трусости и слабости, — Юки стала лихорадочно перелистывать журнал.

Маса не успела ей ответить: дверь в кухню открылась, и показался Такео в коротком коричневом кимоно и в коричневом нижнем белье.

— Когда придет автобус, Юки? — поинтересовался он.

I

— Почти через два часа.

— Ну что ж, у тебя полно времени. Позавтракаем вместе?

— Все как сговорились — заставляют меня есть, когда я не хочу!

Такео сделал вид, что не слышит строптивую внучку:

— Пойду в сад, соберу клубники. Составишь мне компанию?

— Нет, не хочу клубнику! Не насильно же ты будешь запихивать ягоды мне в рот. К тому же они все в грязи. А может, и жуки какие-ни- будь на них сидят.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — уступил дедушка. — Я соберу ягоды, помою их и принесу тебе на тарелке.-

Такео вышел из кухни через заднюю дверь. Маса проводила его взглядом, взяла поднос и отправилась в жилую комнату, где стоял алтарь. Юки осталась одна со своим журналом, митенками и фиалками.

Маса села у алтаря, закрыла глаза, но молиться не могла. Ей вспомнилось утро перед похоронами Шидзуко. Юки то и дело подходила к кухонной раковине и мыла голову. Она жаловалась, что сначала ее волосы пропитались запахом газа, потом — сигаретным дымом, а теперь вот ладана, и от этих запахов невозможно избавиться.

Маса попыталась сосредоточиться.

— Сегодня утром мои мысли тревожны. Дайте же мне успокоение! — молила старушка духов своих предков. Она склонила голову и крепче зажмурила глаза. Посидев так некоторое время, встала, убрала с алтаря вчерашний рис и чай и поставила новые дары. Зажгла ароматическую палочку и пошла обратно в кухню.

В окна дома дул теплый южный ветер — день будет сырой. В двери показалась высокая фигура Такео, заслонявшая солнечный свет. Маса вспомнила слова, которые в день смерти Шидзуко он написал в своем ежедневнике, маленьком черном блокноте: «Мы благодарны судьбе за умиротворение, написанное на лице нашей дочери». Совершенно неуместная фраза, раздраженно подумала старушка. И почему «мы»? Лично она таких чувств в тот день не испытывала. Прежде чем писать такую чушь, мог бы с ней посоветоваться.

Ставя на стол поднос, Маса опять обратила внимание на обложку журнала. Ярко-красный цвет куртки фотомодели неприятно резал глаза. Старушка выключила лампочку — в кухне уже было светло, почему-то оглянулась на дверь и с ужасом увидела, что Такео медленно падает. Дуршлаг выпал из его рук, красные ягоды высыпались и раскатились по полу. Маса бросилась к мужу, но поздно: Такео с глухим стуком упал. Через секунду рядом оказалась и Юки. Старик лежал на животе, повернув голову вбок и касаясь щекой пола.

— Дедушка! — трясла его за плечо Юки. — Дедушка! Что с тобой?

Такео не открывал глаз. Слегка приоткрыв рот, он дышал тихо, с легким присвистом. Юки дотронулась до плеча Масы:

— Бабушка, я побежала за доктором! Ждите меня.

Вылетев из дома, она помчалась по весенней грязи.

Маса приложила руку к шее мужа. Кожа была теплой и влажной от пота. Лицо его побагровело. Маса ослабила пояс кимоно мужа и легонько потрясла его. Он был без сознания.

Она сбегала за домашней аптечкой и, опустившись на колени рядом с Такео, стала судорожно рыться в небольшом черном ящике: бинты, вата, пластыри, пузырьки с перекисью водорода и ножницы — все не то! Такео пользовался этой старой аптечкой, чтобы залечивать порезы и ссадины гостивших у них внуков. Что делать, как ему помочь — металась в отчаянии Маса.

Она приложила ладонь к груди мужа — дыхание стало спокойным. Может, обойдется? Должен же он очнуться! Но Такео не приходил в сознание. И дыхание замедлилось.

Маса бросилась в спальню, схватила телефон, но застыла с трубкой в руке: она не знала номера доктора. Да они и не звонили врачам вот уже много лет. В отличие от Юки остальные их внучата были спокойного нрава, ничего ужасного с ними не случалось. Маса отыскала телефонный справочник. Номера врачей окрестных деревень перечислялись без какой-либо системы, и она с трудом отыскала нужный. Линия занята. Выждав минуту, она хотела перезвонить, но спра- , вочник соскользнул и захлопнулся. Когда Маса снова отыскивала нужный телефон, руки ее дрожали, а сердце так билось, что она начала задыхаться. С трудом номер все же был набран:

— Здравствуйте, — сказал женский голос. — Приемная доктора Такеда.

— Мне нужно немедленно поговорить с доктором.

— Извините, но он только что ушел. Не могли бы вы перезвонить попозже?

— Нет, это экстренный случай. Мой муж потерял сознание.

— Минутку, — сказала женщина. — Вы госпожа Мацумото, не так ли? Приходила ваша внучка. Они едут к вам на мотоцикле.

1 г\п

Маса с облегчением вздохнула. Рука, сжимавшая трубку, стала мокрой.

— Успокойтесь, госпожа Мацумото, — продолжала женщина. — Они будут через мину- тудругую. Ждите, и пусть ваш муж лежит спокойно. Не поднимайте его и не переворачивайте.

— Хорошо. Я все поняла...

Маса поспешила обратно на кухню. Такео перевернулся на спину. Глаза его были открыты. Опустившись на колени, она потрогала его лоб. В этот момент распахнулась дверь, и вбежали Юки с доктором. Врач пощупал пульс Такео, послушал сердце. Старик помотал головой и приподнялся на локте.

— Лежите, не двигайтесь, — приказал доктор. Он снова послушал сердце, ощупал ноги и руки. Потом обратился к Юки: — Помогите мне.

Вдвоем поддерживая Такео, они помогли ему встать на ноги, и он обхватил их плечи. Весь пол был усыпан клубникой, в основном давленой.

— Тише, тише, — приговаривал доктор. Они перевели Такео в спальню и положили на кушетку. Он прищурил глаза и открыл было рот.