Александр и Шорпачев не уставали любоваться коралловыми зарослями, причудливыми, бесконечно разнообразными, окружавшими их как заколдованный сказочный лес, в котором то плавно, то с быстротой молнии мелькали стайки невиданных, неправдоподобных рыб. Среди толстых, неподвижных ветвей кораллов виднелись яркие, словно органные трубы, тубинофоры; свисали синие ниточки гефей; протягивали свои руки-щупальца изящные офиуры. Красочные морские звезды, морские ежи с черными угрожающими иглами, целый увлекательный набор полузарывшихся в песок диковинных раковин — все это разнообразилось красными, бурыми, зелеными водорослями, все это жило, интенсивно поглощало друг друга, размножалось и умирало, заполняя собой все вокруг, надежно скрывая от исследователей следы древней, ушедшей под воду цивилизации. Увлечение красотами впервые увиденного волшебно-привлекательного мира омрачалось мыслью о том, что вся эта буйная растительность, кораллы, раковины уж слишком плотно замуровали развалины храма Небесного Гостя. Утешали себя молодые люди мыслью о том, что здесь, на сравнительном мелководье, они только тренируются. Успех их может ожидать там, на глубоких местах, где день ото дня совершаются погружения, исследуется квадрат за квадратом.

А дни шли томительно, не принося никаких успехов. Мрачнел Иван Александрович, все более скептически начинал высказываться о затее подводных раскопок Шираст, и в это время экспедицию постиг новый удар.

Под вечер усталые после безрезультатных поисков водолазы возвратились с плота на базу. На маленькой пристани они вылезли из лодки и направились к своему бунгало. До ужина оставалось еще больше часа. Немцы расположились в своих плетеных креслах на затененной веранде, овеваемой легким ветерком. Высокие казаурины, раскидистые габитусы почти вплотную подступали к бамбуковому домику, их запутанная, переплетающаяся зелень могла скрыть не только человека, но и слона. Никто не разглядел прячущихся в темной тропической чаще врагов. Услышали только выстрел. Сухой, короткий, всполошивший колонию исследователей. Через минуту все были у домика водолазов. Один из них, окровавленный, бледный, лежал на плетенном из бамбука полу веранды. Очаковский оказал первую помощь водолазу, его сразу же водворили на катер и отвезли в Макими. Ранение было не очень серьезным, однако последствия этого нападения были тяжелы для экспедиции. Второй водолаз наотрез отказался продолжать работу на Себату, и, как только немного поправился раненый, оба немца немедленно отправились в Европу.

Все замерло в маленьком поселке. Без водолазов, без паутоанцев рабочих и ныряльщиков — продолжение изысканий представлялось немыслимым.

Но однажды, возвращаясь с очередной поездки в Макими, Вудрум застал в лагере оживление: бежавших от опасностей водолазов с успехом заменили Александр и Борис. Снова бодро стучит двигатель, попеременно сменяя друг друга, члены экспедиции трудятся у насосов. Вечерами все собираются на веранде домика Вудрумов. Здесь намечаются планы на следующий день, ведутся оживленные споры. Настроение поднялось, но все понимают, что без вспомогательной силы, без рабочих-паутоанцев, не обойтись. Шираст предлагает на время приостановить работы, нанять рабочих на дальних островах и только после этого продолжить изыскания. Предложение его принимается только наполовину. Все соглашаются с его мыслью попробовать завербовать рабочих в тех местах, где еще не знают о провокациях фанатиков, но никто не считает возможным прервать работу. И поиски продолжаются изо дня в день. Однако силы постепенно оставляют самых выносливых. Все с нетерпением ждут приезда Шираста, отправившегося в путешествие по архипелагу.

Проходит неделя, кончается вторая, исследуются новые и новые участки, но нигде не находят следов древнего храма. Теперь уже никто не оспаривает необходимости временно приостановить работы: все истомлены до предела. Шорпачев, самый неугомонный и крепкий, уговаривает Вудрума разрешить ему обследовать еще один участок вблизи места, где они тренировались с Александром. Иван Александрович соглашается на это крайне неохотно: выбранное Шорпачевым место лагуны практически не обследовано и погружение может оказаться опасным для недостаточно опытного водолаза.

Медленно спускается по веревочной лестнице облаченный в полный водолазный костюм Шорпачев. Вот за толстым стеклом шлема в последний раз показалась его приветливая физиономия, и шлем ушел в воду. Тянется за ним шланг, сигнальная веревка. Он опускается все глубже и глубже, уже не проглядываются сквозь толщу воды блестящие части шлема, и вскоре молодой водолаз скрывается в мрачной глубине.

Беспрерывно сменяются дежурные у насоса, нагнетающего воздух водолазу. Проходит десять, двенадцать минут. Иван Александрович распоряжается подать сигнал к подъему, но Борис отвечает условным сигналом "нет". Вудрум сам становится к насосу, сменяя истомленных жарой и работой товарищей. Мучительно долго идет время, и наконец сигнал. Подъем ведется медленно, чтобы не вызвать у водолаза кессонной болезни. Кажется, конца не будет этой трудной и беспокоящей всех операции, но вот шлем показывается над водой. Шорпачева подхватывают под руки, помогают подняться на плот и быстро снимают с него шлем. Лицо его, вспотевшее, измученное, выражает предельное утомление и вместе с тем радость. Он почти без сил опускается на канаты, сложенные на палубе, и произносит только одно слово:

— Там!

Забыта усталость. Подводные поиски ведутся не только днем, но и ночью. Теперь и Вудрум, по примеру молодежи освоивший водолазный костюм, иногда совершает погружения. Сомнений нет: они у древнего храма Небесного Гостя. Храм оказался на меньшей глубине, чем это предполагалось, поиск вести стало легче, но возникли новые трудности. Мало найти храм. Нужно добыть материальные остатки, которые подтвердили бы гипотезу, найти что-то такое, что неоспоримо доказывало бы существование Века Созидания, подтверждало правильность реалистического толкования легенды о Рокомо и Лавуме. А для этого нужно попытаться проникнуть в святая святых — в обрушившуюся часть храма. Она расположена на возвышенном участке дна, работать здесь легче, но хаотическое нагромождение камней не дает возможности добраться к заветному.

Вудрум и Плотников выехали в Макими, с тем чтобы нанять несколько рабочих-европейцев, закупить подъемные краны, лебедки. Теперь, когда цель была так близка, злила каждая неудача, раздражали затруднения, возникавшие по пустякам.

Больше недели прошло, пока удалось приобрести оборудование, нанять людей. Наконец механизмы установлены на баржах-плотах. С их помощью оттащили отбитые под водой, обросшие кораллами части скал, однако и это не решило задачи. Тогда Вудрум счел необходимым взорвать часть преграды.

Применение взрывчатки привело к результатам эффективным и вместе с тем довольно неожиданным. Неподатливые подводные скалы были удалены, подход к затонувшему святилищу подготовлен, но при первых же взрывах, всполошивших тихую лагуну, доблестная охрана, состоявшая из паутоанских солдат, покинула лагерь.

Такой оборот дела мог означать только одно: успешное продвижение к цели исследователей пришлось не по вкусу жрецам Паутоо. Было очевидно, что лагерь теперь не оставят в покое, и уж если спровоцировано бегство солдат, то следует ожидать всего самого худшего. И действительно, на другой же день вокруг лагеря были обнаружены засады. Стало понятно: готовится нападение.

Иван Александрович созвал "военный совет", на котором было решено работы не останавливать и в пролом, образовавшийся после удачно произведенного взрыва, пройти возможно быстрее. Все понимали, что времени терять нельзя. Нападение на лагерь могло привести к таким потерям, при которых продолжать работы уже не удастся. Выход был только один; пробраться к святилищу до наступления ночи — наиболее вероятного времени нападения.

"Военный совет" заседал несколько минут, решение было принято единодушно, и погружения начались тотчас же.