Ника крепко зажмурилась от сквозившего в его голосе сомнения и стиснула зубы, когда Кевин зарылся лицом в ее волосы. По спине пробежал озноб, но Ника проигнорировала его, беспокоясь, что Кевин, похоже, уже уставал. Бессвязное бормотание начнется слишком рано.

— Как только поправишься, мы снимем фильм, — продолжил он. От внезапного, словно ищущего одобрения тона, внутри все сжалось. — Ты прекрасно справишься. Мой кузен сейчас в Нью-Йорке, и он сказал, что может заработать кучу бабок на этом дерьме. Благодаря парням, которые будут смотреть на тебя. Ты моя, Ники. Прости, что причинил тебе боль. Я не хотел. Не знаю, почему я так с тобой поступаю. Так сильно тебя люблю.

Началось. Слюнявые губы и скользкий язык коснулись щеки, Кевин прижался сзади своим вялым членом. Желчь обожгла горло.

«Умоляю, Господи, дай мне найти флэшку», — еще отчаяннее взмолилась Ника, хоть и знала, что никто ее не слышал. «Пожалуйста. Пусть она найдется до того, как исчезнут синяки».

— Ты будешь выглядеть такой чертовски сексуальной. Идеальный кусок мяса для подобной работы. Тебе лучше не... — Он замер и резко отпрянул. — Тебе понравится быть оттраханной теми мудаками, не так ли?! — взревел он, мгновенно впадая в ярость.

«Нет!», — безмолвный крик заполнил голову, вызвав новую волну сопротивления. Это не нормально. Приступ ярости никогда не повторялся. Все стало только хуже. Он стал хуже. Еще более порочным, осознала Ника, бешено вырываясь. Почему? Почему сейчас? Стала ли спусковым крючком мысль о том, как воображаемые мужчины будут заниматься с ней сексом, в то время как ему не позволяла это делать импотенция?

— О да. Вырывайся, рабыня. Я никогда тебя не отпущу. — это последнее, что она услышала перед градом ударов.

Особенно тяжелый удар по голове заставил Нику снова упасть на пол и провалиться в приветливые объятия благословенного небытия.

Надеясь, что в этот раз она сможет остаться в нем навсегда.