Её запрограммировали верить всему, что говорит ей Пророк.

Это бессмысленно.

Я остался совсем один.

Сделав над собой усилие, я поднялся в сидячее положение, и стиснул зубы, почувствовав, как от напряжения у меня задрожали конечности. Своими опухшими глазами я оглядел содержимое подноса: овощной бульон, кусок хлеба и стакан воды. Сперва я потянулся к воде, с рекордной быстротой опрокинув в себя прохладную жидкость. Я ахнул, затаив дыхание от облегчения. Не обращая внимания на дрожь в руках, я зачерпнул ложкой бульон и поднес ее к губам. Саднящая плоть запылала от боли, когда по поврежденной коже потекла теплая соленая жидкость. Но когда еда попала в мой пустой желудок, я закрыл глаза.

Фиби вернулась с тазом и тряпкой. Встав рядом со мной на колени, она начала смывать с меня кровь. Не произнося ни звука, она методично оттирала мою кожу. Всё это время я за ней наблюдал. Она низко наклонила голову, избегая моего взгляда. Когда мы виделись с ней в последний раз, она выглядела иначе. Ее платье стало еще скромнее. Кожа совсем бледной. Я украдкой покосился на ее щеку, на то, что напоминало заживающий синяк. Сквозь стоящую у меня перед глазами пелену, мне было трудно как следует разглядеть.

Рука Фиби скользнула к моим волосам. Кое-где они присохли к щекам, остальные длинные, спутанные пряди липли к моей груди, закрывая моё лицо. Борода у меня сильно отросла, и тоже вся спуталась. Я не видел своего отражения более пяти недель, но знал, что меня будет сложно узнать.

Она переключилась на мои руки. Я заметил, как она напряглась, смыв с моей кожи грязь и кровь. Ее реакция была еле уловимой, но я все равно ее почувствовал. На руках медленно проступали татуировки — напоминание о времени, проведённом с Палачами. С замиранием сердца я ждал, что она скажет. Как Пророк, я должен был носить тунику, закрывающую всё мое тело. Мои люди не догадывались, что у меня есть татуировки. Но Фиби знала каждый сантиметр тела Иуды, его чистой кожи...

Ее брови поползли к переносице, но она продолжила работу. Смыв с меня всю грязь, Фиби встала на ноги и, подхватив таз и тряпку, быстро покинула камеру.

Я поник всем телом, почувствовав сокрушительное поражение.

В небе снова прогремел гром, надвигалась новая волна сильной грозы. Опустившись на пол, я закрыл глаза и постарался уснуть. Я знал, что у меня всего несколько часов до того, как сюда снова придут последователи-охранники и подвергнут меня наказанию.

Я прижался щекой к жёсткому каменному полу, и меня окутала темнота.

Может, мне повезёт, и я больше не проснусь.