— Она такая большая, — распахнув глаза, прошептала я.

— Больше, чем я себе представляла, — сказала сестра Руфь.

У меня на коленях задрожали руки. Новый Сион оказался огромным. Наш дом в Пуэрто-Рико насчитывал всего чуть более четырех гектаров. Новый Сион был просто необъятным... и полностью изолированным от окружающих, скрытым от посторонних глаз.

Идеальное место, в котором наш народ мог бы жить вдали от внешнего мира.

— Брат Стефан, хочешь посмотреть? — спросила сестра Руфь.

Неотрывно глядя прямо перед собой, он покачал головой. Брат Стефан сидел, поджав губы и прищурив глаза. Я снова посмотрела в окно, мы стремительно приближались к земле. Я догадалась, что уже через несколько минут мы приземлимся.

Откинувшись на сиденье, я крепко сжала сложенные на коленях руки.

«Ты справишься. Ты должна».

Колеса самолета резко коснулись земли. Взвыли двигатели, и мы начали замедляться.

Мы приехали.

Под тяжелыми шинами захрустел гравий, маленький салон самолёта заполнил назойливый звук. Я сосредоточилась на том, чтобы не поддаваться страху, но это не представлялось возможным.

— Мне страшно, — прошептала я и покачала головой, злясь на то, что не могу побороть эту слабость.

Я почувствовала, как напряжен брат Стефан — мне было известно, что он чувствовал вину за то, что я оказалась здесь, в таком положении. Сестра Руфь положила руку мне на плечо и начала поправлять мои волосы и прикрывающую лицо ткань.

Я наблюдала за ее движениями, пока она не убедилась, что я выгляжу идеально, — именно так, как хотел Пророк. Руфь откинулась назад.

— Хармони, ты действительно прекрасна. Уверена, что он не оспорит утверждение брата Эзры.

Я кивнула, но не почувствовала ничего, кроме отвращения.

Мои друзья и опекуны в Пуэрто-Рико никогда не вели себя со мной так, словно я порочна или осквернена дьяволом. И я знала, что это далеко не норма. Священное Писание, которого мы придерживались, внушало людям страх перед окаянными. В каждом втором отрывке говорилось об окаянных сестрах Евы и их демоническом очаровании. О том, как они заманивают невинные души в свои ловушки. Еще хуже были главы писаний Пророка Давида, в которых рассказывалось о том, как избавить их от этого греха.

Физические пытки… священные единения, начиная с восьмилетнего возраста...

У меня по коже пробежал озноб.

Я знала, что здесь, в Новом Сионе, меня будут бояться так, словно среди них бродит сам дьявол. Меня будут ненавидеть. Только когда я выйду замуж за Пророка, ко мне проникнутся хоть каким-то уважением. Если Пророк думает, что этот кусок ткани защитит меня от людского суда, то очень ошибается.

Так я только буду еще больше выделяться.

В салон вошёл пилот и открыл двери самолета. Снаружи ворвался влажный воздух. До меня донёсся звук мчащихся к самолету машин. У нас в Пуэрто-Рико было несколько автомобилей, но те, что я увидела у самолёта, оказались значительно больше.

Пока пилот спускался по лестнице, я чувствовала, как колотится у меня на шее пульс. Я услышала приглушенные голоса, а потом топот бегущих вверх по лестнице ног. В дверном проёме появился мужчина, одетый во всё черное, перед собой он держал пистолет. Он обвел маленький салон оценивающим взглядом, пока его глаза не остановились на мне. Я почувствовала, как напряглись сестра Руфь с братом Стефаном.

Мужчина, который, как я поняла, являлся последователем-охранником, улыбнулся мне. От его улыбки мне тут же захотелось помыться. Его глаза возбуждённо вспыхнули.

Охранник быстро улыбнулся и обратился к сидящим позади нас людям.

— Я — брат Якоб. Первый ряд остаётся на местах. Все остальные должны немедленно уйти. Вас отвезут в новые жилища и распределят обязанности.

Людей не пришлось просить дважды. Они собрали свои вещи и поспешили на выход. Последователи-охранники нашей общины, Соломон и Самсон, поговорили с братом Якобом, и он отдал им особые указания. Они идеально вписались в ряды охранников Нового Сиона. Братья производили впечатление физически устрашающих и беспощадных — именно так и должны были выглядеть самые суровые смотрители старого Пророка. Взглянув на брата Якоба, я поняла, что в этом Пророк Каин ничем не отличается от своего предшественника.

Я сидела, не двигаясь, пока самолет не опустел. Охранник дёрнул подбородком.

— Следуйте за мной.

Я поднялась на трясущиеся ноги и расправила платье. Впереди шел брат Стефан, одетый в свою лучшую тунику, его волосы были аккуратно подрезаны. Я следовала за ним. Замыкала шествие сестра Руфь в своем прекрасном длинном сером платье и белом чепце.

Чем ближе мы подходили к двери, тем более жарким и душным становился воздух. Ступив на трап самолета, я увидела внизу большой черный автомобиль. Перед ним ожидали четыре охранника... и все они не сводили с меня глаз.

Я опустила голову и сошла вниз по ступенькам.

Шагнув на горячий асфальт, я взглянула на охранников.

— Так это правда. Есть еще одна окаянная, — с отразившимся на лице восторгом произнёс один. — Пророчество сбудется.

Я почувствовала, как нарастает исходящее от мужчин волнение. Брат Якоб жестом приказал остальным мужчинам отойти в сторону. Он открыл дверь машины и скомандовал:

— Садитесь.

Брат Стефан, сестра Руфь и я забрались внутрь. Брат Якоб уселся на водительское сидение. Чтобы хоть как-то избежать испытующего взгляда таращившегося на меня в зеркало охранника, я стала смотреть в окно.

Мы ехали по гравийной дороге, мимо проносились пышные зеленые деревья. В машине все молчали. Казалось, мы просидели в ней целую вечность, прежде чем остановились у комплекса кирпичных строений.

Нас привели в небольшой дом, расположенный слева от длинного серого здания. Не успели мы войти в комнату, как из-за стола поднялись двое одетых во всё черное мужчин. Их глаза тут же устремились на меня.

Осознав, что они здесь за главных, я почувствовала, как меня замутило. Они были самыми близкими к Пророку людьми. Тот, что потемнее, шагнул вперед и заговорил с братом Стефаном.

— Ты — брат, который с ней жил?

— Да, господин, — ответил брат Стефан. — И сестра Руфь тоже.

Охранник вскинул брови.

— Но никто из вас не заявил, что у вас в общине находится окаянная. Вы утаили это от Пророка? Вы проигнорировали прямой приказ о передаче всех возможных шлюх дьявола для проверки в Новый Сион?

— Мы не подозревали, что сестра Хармони окаянная, — объяснил брат Стефан.

Охранник протиснулся мимо брата Стефана и снял с моего лица прикрывавшую его ткань. Моих щек коснулся влажный воздух, мужчина впился в меня жадным взглядом, и я почувствовала, как бледнею. Он сорвал у меня с головы чепец, и по моей спине каскадом рассыпались светлые, доходящие до пояса локоны. Охранник отстранился и склонил голову набок.

«Сохранять спокойствие, — напомнила я себе. — Не давать слабины».

На его лице застыло злое выражение.

— И вам ни разу не пришло в голову, что эта женщина окаянная? Я нахожусь в ее присутствии меньше двух минут, но уже вижу ее невероятную красоту и чувствую ее греховное влечение. Ее природное зло буквально оскверняет чистоту этой комнаты.

Брат Стефан и сестра Руфь молчали. Охранник приблизился ко мне.

— Сколько тебе лет?

Я проглотила вставший в горле ком и прошептала:

— Двадцать три.

У него загорелись глаза.

— Идеальный возраст. Предсказанный возраст.

Охранник зыркнул на брата Стефана и сестру Руфь.

— Окаянная сестра будет находиться в изоляции, пока не понадобится. Мы не можем допустить, чтобы перед свадьбой с Пророком она искушала жителей общины, — глаза охранника снова уставились на меня и заскользили по моему телу. — Она даже привлекательнее того, что рассказывал о ней брат Эзра. Уверен, что Пророк это увидит и официально наречет ее окаянной.

Охранник взмахнул запястьем.

— В наказание вы оба тоже подлежите изоляции. Близится Армагеддон, и, тем не менее, вы скрывали у себя наш единственный шанс на искупление, — он яростно помотал головой.

Обратившись к младшему охраннику, мужчина приказал:

— Отведите их в камеры. Одна уже была подготовлена для возможной окаянной. Поместите в другую брата Стефана и сестру Руфь.

Мужчина, тот, что был постройней, толкнул брата Стефана к двери. Прежде чем мы вышли на улицу, сестра Руфь быстро надела на меня чепец и закрепила у меня на лице ткань. Все время, пока охранник вел нас к длинному кирпичному зданию, я чувствовала на себе его взгляд. Когда мы вошли, я практически задохнулась промозглым влажным воздухом, пропитавшим помещение.

Охранник открыл дверь.

— Вы — сюда, — сказал он брату Стефану и сестре Руфи.

Проходя мимо меня, сестра Руфь нежно сжала мне руку. Я стиснула ее в ответ. Охранник закрыл за ними дверь и произнес:

— Скоро вы получите указания.

Он подошел к соседней двери. Она уже была открыта. Внутри находился голый матрас, отгороженный занавеской туалет с раковиной и высокое зарешеченное окно. У меня сжалось сердце. Меня запрут в камере.

— Покои, достойные окаянной шлюхи, — огрызнулся охранник, его голос сочился презрением.

Он дернул головой, безмолвно приказав мне войти в камеру.

Я шагнула вперед, и позади меня захлопнулась дверь. Я услышала, как справа от меня, за стеной, отделяющей меня от другой камеры, капала вода. Простояв посреди камеры бесконечное количество времени, я подошла к импровизированной кровати. Затем села на грубый, испачканный матрас и прислонилась спиной к жесткой стене.

Я закрыла глаза, пытаясь отогнать волну стремительно нарастающей во мне боли. Потом напомнила себе, зачем я здесь. Я должна быть сильной. От моей силы зависит судьба людей. От меня зависит судьба моей семьи.

«Ты не подведешь. Не подведешь свою семью… ещё раз».

Поэтому я сидела с закрытыми глазами, вырывая у себя из сознания цепкие когти страха.