Сразу после открытия люка впечатление было такое, будто я вышел из дома, на улице стоит яркий солнечный день, а на Земле лежит чистый белый снег. Такое ощущение легкости, возвышенности, какое бывает, когда очень рано утром, в ясную сухую погоду зимой выходишь из дома. Меня поразил своеобразный космический «сквознячок», возникший сразу после открытия люка. Я обратил внимание на целлофановый кармашек, в котором были уложены различные инструкции. Прикрепленный к стенке, он все время вибрировал. И карандаш, привязанный ниткой в переходном отсеке, тоже все время стремился «выйти» в открытый космос. Я его возвращал на место, но он упорно снова плыл к выходному люку.

В это время с нами на связь вышел Алексей Архипович Леонов — первый космонавт, побывавший в открытом космосе. У нас с ним состоялся интересный разговор. Удивительно, прошло семнадцать лет, а мы почувствовали, насколько свежи у Леонова воспоминании о собственной работе в открытом космосе. Тогда, в 1965 году, это было сенсацией, а теперь становится штатной, рабочей операцией (хотя и в экстремальных условиях). Таков наш стремительный космический век!

Операцию выхода мы многократно проигрывали на Земле. Последнюю тренировку провели накануне выхода. Это была своего рода генеральная репетиция, за которой придирчиво следили в Центре управления полетом. В этой тренировке было все, кроме открытого люка и выхода.

Программа выхода предусматривала работу на поверхности станции с приборами и оборудованием, телевизионный репортаж, кино- и фотосъемки. Солнечные батареи, датчики, эталонные образцы материалов, которые в течение полета подвергались воздействию космического излучения, перепаду температур, — все это нужно было осмотреть, проверить; одни блоки изъять, другие заменить и установить на поверхности станции новые приборы и образцы материалов.

Выход на поверхность станции Валентин делал постепенно (как тренировали в гидролаборатории). Сначала высунулся по пояс, потом осторожно во весь рост поднялся над станцией. Я страховал его. Закрепившись на специальной площадке — «якоре», он приступил к работе. В частности, опробовал специальный инструмент, с помощью которого он отворачивал и заворачивал болты в условиях невесомости в открытом космосе. Делал он все спокойно и методично, словно на тренировке.

Часть приборов он снял, а часть заменил. Некоторые из них предназначены для отработки технологии выполнения монтажных работ в космосе. Например, прибор «Память» подскажет специалистам, как лучше вести термомеханическое соединение звеньев трубопроводов. А как ведут себя в космосе под напряжением изделия из нержавеющей стали, титановых сплавов? Ответить на этот вопрос позволит прибор «Ресурс». Конструкторы, планируя будущие монтажные работы в космосе, интересуются надежностью резьбовых соединений. Этой цели служит прибор «Исток».

Большой интерес для ученых представляет микрометрический датчик. Углубления, вмятины на многослойном его покрытии дадут исчерпывающую информацию о попавших на него микрометеоритах. На орбите «Салюта-7» встреча с крупным метеоритом — большая редкость. А вот мелкие частицы довольно часто бомбардируют обшивку нашего звездного дома. Подсчитано, что за сто витков «Салют» встречают до двухсот мелких космических тел. Их размеры, конечно, очень малы, но из-за больших скоростей такими ударами при встрече пренебрегать нельзя.

Вот почему конструкторы и предусмотрели специальные экраны для защиты «Салюта» от микрометеоритов. А если все же метеорит пробьет обшивку станции? Не окончится ли это катастрофой для экипажа? Нет, расчеты ученых вселяют уверенность в благополучном исходе такого маловероятного события. Через отверстие размером с карандаш воздух будет вытекать из «Салюта» почти полтора часа. Этого времени достаточно для принятия мер по спасению экипажа.

Несколько слов о скафандре — нашей рабочей «одежде» для открытого космоса. Это довольно сложное техническое устройство. Космонавт входит в него, а не надевает. Состоит скафандр из нескольких оболочек. Снаружи — экранно-вакуумная изоляция, предохраняющая от перегрева на солнце и замерзания в тени. Под ней — герметичная оболочка. Внутри — специальный комбинезон с вшитыми тонкими водоводами для охлаждения тела. Запасы кислорода, воды, вентиляторы, насосы и прочее оборудование размещено в крышке спинного люка.

Со станцией космонавт связан кабелем длиной около 20 метров. По нему в скафандр подается с борта станции электропитание, осуществляется связь; в нем же проложен тонкий стальной страховочный трос. Есть и еще один страховочный фал длиной полтора метра с карабином на конце. С помощью его мы крепимся к поручням на поверхности станции. На шлеме скафандра есть светофильтры для защиты глаз от солнечных лучей. В общем, это космический корабль в миниатюре. Скафандр позволяет находиться вне станции до пяти часов.

Такие скафандры впервые применялись на станции «Салют-6». Затем по результатам испытаний они были модернизированы: доработаны его системы, более удобно разместили пульт управления. Нам нужно было испытывать эти усовершенствованные скафандры в работе, оценить удобство работы в них, деятельность систем.

Два с половиной часа пробыли мы в открытом космосе. Это почти два витка вокруг Земли. Вышли из станции на свету, потом вошли в тень. Работа в «тени» позволяла оценить возможности работы в скафандре в тени, когда только луна подсвечивает. Это же время отводилось и для отдыха.

Комплекс «Салют» — «Союз» — «Прогресс» при лунном свете — зрелище совершенно фантастическое! Пепельно-серый свет на обшивке, слабые блики, «лунные дорожки» на панелях солнечных батарей, а внизу плывут огни больших городов, полыхают молнии… А с другой стороны — немигающие звезды… И невероятной красоты заря на выходе из тени, и восход Венеры, и вслед за ней — Солнца!

Завершив намеченные работы, мы возвратились в переходный отсек, закрыли люк, наддули отсек воздухом, проверили герметичность выходного люка и сняли скафандры. Работа по выходу в открытый космос была закончена.

Крышка люка двинулась, подалась чуть вперед. Еще секунда, другая… И в нашем орбитальном доме снова пять космонавтов, как два месяца назад. Только теперь с нами женщина — Светлана Савицкая, сто одиннадцатый космонавт планеты.

Первая экспедиция посещения к нам прибыла с цветами, а вторую мы уже сами постарались встретить космическими цветами. К ее приходу у нас зацвел арабидонсис. Его-то вместе с традиционными хлебом-солью и водой мы и преподнесли Светлане, когда она «вплыла» в станцию.

Перед стартом один из корреспондентов спросил ее:

— Зачем вы летите в космос?

— Я всегда мечтала о небе, — ответила Савицкая, — и никогда не расстанусь с ним. Этим полетом для меня начнется новый период жизни, но и он будет связан с небом, с авиацией.

И это действительно так. Заслуженный мастер спорта СССР Светлана Савицкая совершила пятьсот прыжков с парашютом, налетала свыше полутора тысяч часов, в том числе и на реактивных машинах, освоила двадцать типов самолетов. Таков ее путь на орбиту.

Помню, как кипели споры: как, по каким критериям отбирать женщин к полету? Среди претенденток были специалисты самых различных профессий: медики, биологи, астрономы, физики… Кому отдать предпочтение? Споры и сегодня не утихают. Но современные условия космических полетов допускают пока только одну систему критериев — единую и для женщин, и для мужчин. И эта система довольно жесткая. Космос строг, работа там тяжелая, и она требует специальных, трудных и долгих тренировок.

Поэтому мне кажется, что работа женщин-космонавтов сейчас — это работа на будущее.

Ну а нам довелось быть первыми космонавтами, которые принимали на орбите «гостью» — своего товарища Светлану Савицкую. К этому времени заканчивался уже четвертый месяц нашего пребывания на орбите.

«Днепры» — командир Леонид Попов, бортинженер Александр Серебров и космонавт-исследователь Светлана Савицкая, — отправились на встречу с «Салютом-7» 19 августа в 21 час 12 минут на «Союзе Т-7». Мы следили за их полетом с повышенным интересом — ведь нам предстояло поменяться кораблями: «Днепры» возвратятся на Землю на нашем «Союзе Т-5», а нам оставят свой «Союз Т-7».