…Сабиров, развалясь в кресле, твердил монотонно:

— Это дело нельзя так оставить, товарищи! Я предлагаю немедленно передать материал Мороза в суд. Он совершил преступление и должен понести наказание.

— Дали бы вам власть, товарищ Сабиров, вы бы, наверно, пересажали всех, — грубо проговорил Войтюк. Он находился напротив участкового и смотрел на него сердитыми немигающими глазами.

— Тебя еще тут. не хватало, — не удостоил Войтюка взглядом Сабиров. — Как-нибудь обойдемся без… Товарищ Голиков, может, ты попросишь его выйти отсюда?

Сергей побледнел — рванулся вперед, не в силах побороть гнева. Неужели лейтенант не понимал, что, предлагая выпроводить Войтюка из отдела, он тем самым наносил оскорбление не одному Василию? Войтюк работал в дружине не за деньги и не ради славы, у него было искреннее желание помочь милиции ликвидировать в городе преступность и хулиганство.

— Как ты посмел? — задохнулся Сергей, останавливаясь на полпути к Сабирову.

Лейтенант, должно быть, понял, что поступил неверно, или, может быть, струсил. Он приподнялся и, натянуто улыбаясь, произнес как можно дружелюбнее:

— Ну-ну, чего ты распетушился. Я пошутил.

— За такие шутки штаны надо снимать, — бросил Сергей.

Мороз сунул свою книжку в карман и захохотал Лазиз, только что возвратившийся от начальника отдела, дружелюбно спросил:

— Развлекаешь?

— Кому это нужно, — продолжал смеяться Жан. — Они меня развлекают. Артисты!

— Перестань! — оборвал Мороза Войтюк.

— Разве у нас имеется такой закон, который бы запрещал человеку говорить то, что он думает? — плутоватыми глазами посмотрел Жан на Войтюка. — Товарищ Голиков, могу я говорить все, что мне захочется?

— Нет.

— Значит, у нас свобода слова только на бумаге?

— Не кощунствуй, Иван, — попросил Сергей. — О какой же свободе слова ты говоришь?

— О самой обыкновенной. Хотя бы о той, что привела меня к вам. За что хочет наказать меня товарищ Сабиров? За то, что я назвал человека тем именем, которое больше всего подходит ему? Разве за это наказывают? По-моему, за это представляют к награде. Сидите здесь, разводите какие-то мифические дискуссии. Кому это нужно?

В разговор вступил Лазиз:

— Мороз рассказал мне о своем поступке. Клянусь, я бы на его месте поступил точно так же! Карим, — повернулся он к Сабирову, — не кажется ли тебе, что ты несколько перегнул палку?.. Иван, выйди на минутку в коридор! — попросил он Мороза.

— Пойдем, Василий, покурим. У меня есть гаванские сигары. Кстати, я тебе сообщу о своем «преступлении». Сабиров тут нес такую чушь, что его стыдно слушать… Товарищ Сабиров, я правду говорю?

— Нет, это черт знает что такое! — соскочил с кресла лейтенант. — Вы еще его защищаете. Он же самый отъявленный хулиган. Его место за решеткой.

— Кому это нужно? Если вместе с тобой, то тогда другое дело.

— Да как ты смеешь?! Товарищ младший лейтенант, — вытянулся Садыков перед Шаикрамовым, — немедленно посадите его в КПЗ! Я требую!

— Мороз, — с упреком произнес Лазиз. Губы его дрожали. В глазах загорались лукавые огоньки. Он отвернулся к окну, чтобы скрыть улыбку.

— Товарищ Шаикрамов, вы слышали? — повторил фальцетом лейтенант.

— Иван, я же просил тебя выйти на минутку, — спокойно сказал Лазиз.

— Нет, он никуда не выйдет! — взвизгнул Сабиров. — Ты его сейчас же посадишь в КПЗ! Если не сделаешь этого, я доложу подполковнику.

Жан, изменив своей привычке, проговорил: «Ну и дела!» и шагнул в коридор. За ним, разбрасывая на ходу стулья, выскочил, как ужаленный, Сабиров.

Сергей и Лазиз переглянулись. Кажется, они переборщили. Теперь не миновать нагоняя.

— Почему мы нянчимся с ним? — проговорил Вой-тюк. — По-моему, его действительно надо наказать. Сабиров прав.

— За что?

— Он же оскорбил человека!

— Он сказал правду в глаза прохвосту. Понял? Прохвосту, а не человеку! Может быть, ты не знаешь, как все произошло? Мороз разговаривал с тобой?

— Нам Сабиров рассказал…

— Надо всегда выслушивать обе стороны, — не дал говорить Шаикрамов. — Сергей, ты это учти. Я вижу, на твоем участке люди не знают самых элементарных правил… Ты послушай, какое преступление он совершил. — Лазиз снова посмотрел на Василия. — Или ты хочешь, чтобы тебе обо всем сообщил сам Мороз?

— Если можно.

— Иван! — позвал Лазиз.

Мороз вошел.

— Расскажи Войтюку, за что тебя сюда привели…

— Кому это нужно, — равнодушно обронил Жан.

— Он назвал шашлычника вором, понял? Потому что этот толстобрюхий тип вместо мяса продавал тухлую печенку… Из тебя может выйти великолепный ревизор, только брось пить, — посоветовал Шаикрамов.

— Ревизор? — удивился Мороз. — Миф…

— Я пошел, — должно быть, тут же позабыл о Морозе Шаикрамов. — Кстати, с шашлычником мы еще встретимся. Я его научу, как делать настоящие шашлыки, вот увидите!

Василий и Сергей сидели молча, слушая Мороза, который ни с того ни с сего начал вполголоса декламировать стихи «Разговор с фининспектором».

Сергей ждал Сабирова, чтобы закончить с ним беседу о Морозе, а затем вместе с ним и Войтюком сходить к жене Хабарова, подробнее разобраться, что натворил Степан.

«НЕ СТАЯ ВОРОНОВ СЛЕТАЛАСЬ…»

Многолюдно было в вестибюле ресторана. Посетители, переговариваясь вполголоса, терпеливо ожидали своей очереди у гардеробной.

Гардеробщик — высокий, худой старик с белой некрасовской бородой— не спеша принимал одежду и возился с нею долго, будто не хотел расставаться с клиентом. Завсегдатаи ресторана хорошо знали его и не очень-то сердились, когда он шаркал своими старческими ногами к вешалке и обратно.

Около семи вечера в ресторан вошли Эргаш, Равиль и Жорка. Минуя очередь, они направились в зал. За ними, озираясь по сторонам, тащился Степан Хабаров, отсидевший за дебош пятнадцать суток.

Стоявшие в очереди возмутились:

— Безобразие!

— Куда смотрит администрация?

— Тише, не связывайтесь с ними!

— Почему— не связывайтесь? Либеральничаем? Наоборот, надо связываться!

— Я сейчас поговорю с ними!

Сказавший это мужчина лет тридцати пяти отделился от очереди и в плаще направился в зал. Отыскав глазами Эргаша и его друзей, он уверенно направился к ним.

— Парламентер, — кивнул в сторону мужчины Жорка,

«Парламентер» подошел к столу, за которым уже сидели собутыльники, и предложил:

— Прошу вас, выйдите и займите очередь!

— Он хочет взять у нас интервью, душу из меня вон! — съязвил Жорка.

— Странные порядки завелись в нашем городе, — процедил Эргаш. — Культурному человеку негде отдохнуть. Повсюду сплошная нервотрепка. Возьмем, к примеру, этот почерневший от папиросного дыма ресторан… Будьте настолько любезны, оглядите внимательно помещение!

Друзья немедленно выполнили просьбу Эргаша. Сделал это и «парламентер», который продолжал стоять перед сидевшей четверкой.

— Равиль, ты, кажется, что-то хотел сказать? — через некоторое время обратился Эргаш к Муртазину.

— Справедливо! — прохрипел Равиль.

— Согласен, душу из меня вон! — поддержал Жорка.

— Послушай, чего ты к нам привязался? — грузно повернулся Хабаров к «парламентеру». — Видишь, и так и далее, почти все столы свободны, разденься и садись! Мы же без пальто. Иди, иди! Я — нервный, могу покалечить…

— На нерасторопность гардеробщика жалуйтесь, товарищ, по адресу, — предложил Эргаш.

Посетителю в плаще, очевидно, уже не хотелось с прежним рвением исполнять свои «парламентерские» обязанности. Однако он не собирался еще сдаваться — пошел к директору ресторана.

Директора в это время не оказалось на месте. Была только заведующая залом.

— Стоит ли из-за пустяков поднимать шум? — ответила та.

— То есть, как это из-за пустяков? — снова обрел напористость мужчина в плаще. — Мы стоим в очереди, они же прошли… Чем мы хуже их, скажите, пожалуйста?

— Вы же все в верхней одежде! — попыталась заведующая вразумить «парламентера». — В зале много свободных мест.