— Ничего не знаю. Если вы не заставите этих молодчиков встать в очередь, то я буду жаловаться, — не сдавался мужчина. — Позвоните в милицию или еще куда-нибудь, только наведите у себя порядок. Мы пришли сюда покушать, и ваш прямой долг — создать нам необходимый уют.

После этой беспощадной фразы заведующая залом не решилась дальше настаивать на своем — она направилась к столу, который заняли ребята.

— Старик, — обернулся к Эргашу Жорка, — я раньше не видел здесь этой гражданки. Ты не знаешь, кто она такая?

— Наверно, новая уборщица, — невозмутимо произнес Эргаш, просматривая меню.

Она открыла рот, чтобы выразить свое негодование, однако ни слова не произнесла: держа руки в карманах пиджака, в зал гордо вошел Мороз. Он огляделся и, выбрав место, сел с таким видом, будто был каким-нибудь крупным начальником. Заведующая, по всей вероятности, не знала его. Она немедленно подошла к нему. Жан приказал тоном, не терпящим возражения:

— Быстрее принесите что-нибудь поесть и выпить. Только, пожалуйста, не угощайте меня вчерашними отбивными.

Заведующая тотчас ушла. За ней поспешил «парламентер».

— Вот это да, душу из меня вон! — ахнул Жорка.

— Давай к нам, Жан! — позвал Эргаш.

Мороз подошел, протянул ему руку:

— В твоем полку, я вижу, прибыло, — кивнул он в сторону Хабарова.

— Степан Хабаров. Жертва голиковской агрессии! Он только сейчас вышел на свободу. Страдал пятнадцать суток. За то, что проявил себя настоящим хозяином в беседе с собственной супругой.

— Ладно тебе, — угрюмо пробасил Хабаров. — Давай, заказывай. Хватит копаться в меню.

Эргаш понял состояние своего нового собутыльника. Он дружески подмигнул ему и небрежным жестом подозвал к себе молоденькую официантку, которая стояла у серванта и от нечего делать водила по стеклу тонким пальцем с острым крашеным ноготком.

— Лорочка, у моего друга сегодня день рождения, — сказал Эргаш, когда официантка подошла к столу.

— Очень приятно, — улыбнулась она всем, стараясь угадать, кто же из четверых был именинником.

— Почему же ты стоишь? Иди скорее и тащи сюда все, что тебе попадется под руку, — не менял тона Эргаш. — Видишь, у нас уже от нетерпения лица судорогой сводит.

— Бедненькие, — протянула Лора.

Она ушла.

— Черт возьми, эта красотка поразила меня в самое сердце, — залюбовался официанткой Равиль. — Клянусь всеми святыми, сегодня я объяснюсь ей в любви!

— Кому это нужно? — усмехнулся Мороз.

— Ты не признаешь любви? — быстро обернулся к нему Равиль.

— Любовь — это сплошной миф! Главное — коньяк, и черная икра… Ты не любишь черную икру? — спросил Мороз Равиля, недовольный тем, что он не сводил глаз с двери, в которой исчезла Лора. — Ты большой идиот, если так… Вот и мой ужин! — воскликнул Мороз, увидев направляющуюся к нему официантку с подносом. — До скорой встречи, господа!

— Садись с нами, куда ты? — приподнялся Эргаш.

— Кому это нужно? Я люблю уединение. Это облагораживает. — Ваша компания — бесполезное объединение, — брезгливо сморщился он.

— Устроить бы ему темную, — завистливо глядя на Мороза, предложил Равиль.

— Надо будет — устроим, — сурово оборвал Муртазина Эргаш. — Он еще нам пригодится… Кстати, сегодня сюда должен подойти один мой знакомый. Будьте с ним вежливы. У него, между прочим, своя машина.

— О! — произнесли в один голос Равиль и Жорка.

…Попойка началась. Хабаров пьянел медленно и

больше молчал, удивляя Жорку и Равиля, которые с первой же рюмки понесли такую несуразицу, что Эргаш несколько раз осаживал обоих тумаками по загривку.

К десяти пришел знакомый Эргаша. Это был шофер больницы Азиз Садыков.

— Я уж думал, что ты не придешь! — недружелюбно бросил ему Эргаш.

— Дела, — хмуро отозвался Садыков.

Выпили еще — все разом, за знакомство. Хабаров не закусил — уставился на Садыкова пьяными глазами. Азиз тихо засмеялся и, достав из внутреннего кармана пиджака какие-то бумаги, начал неторопливо перелистывать.

«Боится или набивает цену? — подумал о Садыкове Эргаш. — Черт меня связал с ним. Толку от него, пожалуй, как от козла молока. Хорошо, что имеет машину».

— На! Пей еще! — налил Хабаров Садыкову стакан водки.

— С-спасибо, — поблагодарил Садыков.

— Житья нет, — заныл Жорка, увидев входящих в зал дружинников. — Сидим вот. Пьем. Вроде все хорошо, душу из меня вон! Если же разобраться — полная ерунда получается. Шагу не можем шагнуть без провожатых. Чуть зазевался, сразу тебя берут за жабры. Будто ты маленький. Я бы всех этих опекунов…

— Хотя бы милиция забирала, не обидно было бы, — поддержал Равиль. — А то свои ребята, как будто…

— Свои? — взбычил налитую кровыо шею Хабаров. — Какие это свои. Ты, я, он, вот он — свои… И так и далее… А те «свои» у меня вот тут сидят, — похлопал он себя по загривку.

— Прижимают они нас, — почесал кадык Жорка. — Дышать становится нечем. Я уж боюсь на улицу выходить.

— В штаны напустил? — Степан сплюнул.

— У меня тоже на всех этих дружинников и прочих голиковских змеенышей руки давно чешутся, — стукнул по столу Садыков. — Наше время придет. Выпьем?

— Правильно, душу из меня вон! — оживился Жорка — Наливай, Равиль. Полней, полней! Я произнесу тост: выпьем за виновника нашего сегодняшнего торжества — Степана Хабарова, который полон сил бороться с теми, кто мешает нам правильно жить и отдыхать.

— Ура!

— Я всех этих… — начал польщенный Хабаров, — в порошок изотру! Пустое место сделаю! Что молчите? Не верите?.. Эргаш, -друг, ты веришь мне или нет? Я никогда тебя не подводил, правда?

— Правда, Степа. Молодец! — Эргаш положил ладонь на хабаровский кулак. — Поэтому я тебя и познакомил со своими друзьями. Мы с тобой еще покажем себя! Нас кое-кто вспомнит… Только знаешь что? — в голосе Эргаша появились стальные нотки. — Давай обо всем поговорим после. Сейчас не время. Вернее, не место. Мы пришли сюда веселиться.

— То есть пить и жрать, — захохотал Жорка.

— Тебе, пожалуй, уже хватит, — оборвал Эргаш. — Равиль, давай анекдоты… Азиз, ты пей еще! Не стесняйся. У нас все просто: если уж пить, так пить! Драться, так драться! Степан, ты тоже немного воздержись. Еще успеешь, вся ночь впереди…

Они вышли из ресторана последними. На улице накрапывал дождь. Дул резкий, холодный ветер. Он рвал полы пиджаков, теребил волосы, бросал в лица липкие скрюченные листья. Вокруг не было ни души.

— Пройдемся немного, — предложил Эргаш.

— Холодно, душу из меня вон! — заныл Жорка.

— Молчи!

Они направились к небольшому скверику, темневшему в конце улицы. Посредине сквера стоял открытый павильон.

— Нам повезло! — сострил Равиль. — Все столики пусты.

К ним подошла закутанная в шаль полная пожилая официантка:

— Кроме воды и шампанского, ничего нет.

— Давайте две бутылки шампанского… Итак, друзья, собрание считаю открытым, — произнес Эргаш, провожая официантку настороженным взглядом. — На повестке дня один вопрос: дружинники. У кого имеются предложения? Лично я считаю, что нам пора перейти от слов к делу. В первую очередь мы должны взять за шиворот главарей — Василия Войтюка, Рийю Тамсааре и Абдуллу Зияева.

— Это сделаю я! — Хабаров сжал огромные кулаки до синевы.

Пришла официантка с шампанским и стаканами:

— Открыть?

— Сами откроем!

Она ушла.

Эргаш, словно не слыша слов Хабарова, стал поочередно говорить каждому, не спуская с собеседника сво их цепких глаз.

— Равиль, помнишь, как Тамсааре и Зияев вывели тебя при всех с танцплощадки и отправили под конвоем в штаб дружины?

— Помню, — глухо отозвался Муртазин.

— Жорка, ты не забыл, как Зияев не пустил тебя в кино, хотя ты и имел билет?

— Не забыл, душу из меня вон! — поморщился Шофман.

— Степан, ты, наверно, знаешь, по чьей вине тебе пришлось отсидеть пятнадцать суток?

— Войтюк!.. Убью! — пьяно промычал Хабаров.