— Азизу, я думаю, напоминать ничего не надо. Ему эти сволочи вообще проходу не дают. На каждом метре останавливают, если едет на собственной машине.

— Гады, копейки не дают заработать, — заскрипел зубами Садыков.

— Значит? — обвел всех тем же цепким, ждущим взглядом Эргаш.

— Никому пощады! — стукнул кулаком по столу Хабаров.

— Тише! — подался вперед Эргаш. — Запомните, друзья, у нас есть хороший товарищ. Он всегда придет к нам на помощь. Я пока не назову вам его фамилии. С ним не пропадем.

— Еще бы поговорить с моим корешом, — скривился Хабаров, выпив шампанское. — У него нюх, как у овчарки, так и далее. Экспромтом обещался меня угостить. Правда, до баб больно охоч!

— До баб мы все того, — захихикал Азиз.

— Кто он? — поинтересовался Эргаш.

— Не знаю, — замялся Хабаров. — Стихи сочиняет. Мы как-то с ним пили в буфете. Водку здорово хлещет.

— Какой-нибудь пьяница, вроде тебя, — шмыгнул носом Равиль.

— Но, ты! Щенок! — схватил Хабаров Муртазина за грудки.

— Тише! Уже нализались?

Это подошла неизвестно откуда взявшаяся Рита Горлова.

— У нас сегодня особый день, — вышел из-за стола Жорка.

— Вчера ты мне тоже так говорил. Впрочем, не мне вас судить, — смягчилась Рита. — Запасайтесь всем необходимым и приезжайте к тетке Степаниде. Только не забудьте прихватить с собой этого мальчика. Он, кажется, знает кое в чем толк, — стрельнула она глазами в сторону Хабарова.

— У этого мальчика уже целый выводок, — доложил Равиль.

— Ты все такой же пошляк, — бросила Рита. — Мне кажется, что от него будет больше толку, чем от тебя. Если, конечно, он не перепьет… Эргаш, ты меня проводишь. Они придут без тебя. Жорка знает дорогу… Ну? — подмигнула она Хабарову. — Чего же ты сидишь? Завтра воскресенье. Ты можешь повеселиться всю ночь.

Хабаров молодцевато поднялся с места:

— Я готов!

— Джентльмены, берите с него пример! — засмеялась Рита. — Только не забудьте рассчитаться!

Дождя уже не было. В небе между рваными тучами скользил, словно ломоть переспелой дыни, выщербленный месяц.

НА ГРАНИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Мороз шел по пустынному городу, засунув руки в карманы брюк. Он глядел под ноги, словно опасался, что на пути встретится какое-нибудь препятствие. На улице давно разведрило, однако с деревьев падали крупные капли воды и его костюм весь был мокрым.

Разные мысли беспокоили Мороза. Он то представлял свое будущее, то возвращался к прошлому. Правда, прошлое не хотелось тревожить: жизнь сложилась неудачно. Собственно говоря, в будущем он тоже не видел просвета. «Вес — миф. Кому, например, нужна такая судьба, как у Степана?»

Из памяти, несмотря на желание позабыть все, никак не выходил недавний ноябрьский день, когда он, Мороз, участковый Голиков и дружинник Войтюк зашли перед вечером к Хабаровым.

— Ой-ой, — заметалась по комнате Анастасия Дмитриевна. — Здравствуйте… Что же вы одни, товарищ участковый, без моего? Сколько раз я говорила ему, непутевому: не пей! Не доведет тебя водка до добра! Никак не хочет слушать… Товарищ участковый, куда же вы его девали? Вот ведь наказание какое!

— Не волнуйтесь, ничего с вашим мужем не случится, — успокоил Сергей.

— Да я знаю… Боже ты мой, он же у нас один, — заплакала Анастасия Дмитриевна. — Вон сколько ртов — орава целая… Мама, — позвала она, — уберите детей!

В комнату, тяжело шлепая босыми ногами, вошла старая женщина. Она молча взяла за руки ребятишек, испуганно прижавшихся к ногам матери, и, ни на кого не глядя, вышла с ними.

— Вы садитесь, пожалуйста, садитесь, — предложила хозяйка и снова спросила с тревогой — Товарищ участковый, что же вы молчите? Где Степан?

— Арестовали его на пятнадцать суток, — опередил Сергея Василий.

— Арестовали?

В расширенных глазах Анастасии Дмитриевны застыл немой ужас. Она подалась вперед, будто хотела броситься с кулаками на Войтюка, и остановилась так, должно быть, еще не осознав всего, что случилось.

— Успокойтесь, — снова стал утешать Сергей. — Ничего с вашим мужем не случится. Я думаю, что арест несколько отрезвит его. Он же не маленький.

— Как же мы? — тихо простонала Анастасия Дмитриевна.

— Отдохнете без него. Приведете в порядок дом, — как можно спокойнее посоветовал Войтюк. Он не мог понять упрека женщины. Муж учинил дома такой дебош, что слышно было за версту вокруг. — Ему лучше побыть немного без собутыльников, без водки.

— Миленькие, может, вернете мне Степу? — жалостливо попросила Анастасия Дмитриевна. — Нельзя нам одним. Делов-то у нас целая куча. Не управимся мы без него. Мама больна.

— Теперь ничего нельзя сделать, — ответил Сергей. — Был суд. Мы не можем отменить его решение…

— Надо же, миленькие! — снова попросила Хабарова.

— Вы думаете разжалобить этих людей? Кому это нужно! — вмешался в разговор Мороз.

Анастасия Дмитриевна внимательно посмотрела на Мороза, словно решая, что это за человек, потом смахнула ладонью со щек слезы и тяжело вздохнула:

— Слезами горю, конечно, не поможешь.

— Благодарю за внимание, — раскланялся Жан.

— Ты тоже, наверно, как мой?

— В каком смысле?

— Выпиваешь?

— Бывает. Без этого в наше время нельзя. Ибо много на свете несправедливости…

— Водка несчастью не помощник, — не отступала от Мороза Анастасия Дмитриевна.

— Совершенно не согласен с вами, гражданочка. Вы знаете, почему пьет ваш супруг?

— Дурак, потому и пьет…

— Снова неверное определение. Вам надо как следует осмотреться вокруг себя, и вы найдете причину неумеренного употребления антигрустина.

Хабарова испуганно отвернулась от Мороза. Ее взгляд сначала бессмысленно блуждал по голым стенам комнаты, затем остановился на комоде, таком старом, что из него сквозь щели выглядывало белье.

Притих на какое-то мгновение и Мороз. Он как бы только теперь увидел все, что его окружало, и Сергей заметил в его глазах жалость.

Комната действительно была убогой. В ней, собственно говоря, почти ничего не было. Почерневшие, давно не беленые стены с желтыми широкими потеками от потолка до пола. Ржавая железная кровать, покрытая худым байковым одеялом, покосившиеся стулья самых разных форм. Люстра без трех плафонов.

Мороз поежился и полез в карман за папиросами.

Сергей и Василий смотрели то на него, то на Анастасию Дмитриевну. «Пожалуй, зря мы взяли с собой Мороза, — подумал Сергей, но тут же возразил сам себе. — Пусть на все посмотрит сам. Ему надо знать, к чему могут привести ежедневные пьянки. Хабаров когда-то жил хорошо. Все имел в доме. Анастасия Дмитриевна была счастлива с ним».

Тишину, все ощутимее наваливающуюся на каждого, неожиданно оборвал громкий звон будильника, который стоял на подоконнике.

Сергей вздрогнул, представив на секунду, что Хабаров потащит когда-нибудь на базар и эти часы, чудом уцелевшие до сих пор. Ему стало отчего-то неловко, словно во всем, что происходило в доме Хабаровых, была и его, участкового уполномоченного, вина…

— Осмотрелся? — первая пришла в себя Анастасия Дмитриевна. Она вплотную подошла к Морозу. — Понял, до чего Степан дожился? Гляди, гляди, не вороти рыло! Тебя я тоже как-то видела на карачках. Небось, вместе с ним хлещешь?

— Кому это нужно?

— Господи, — запричитала Анастасия Дмитриевна. — Зачем только родилась я на белый свет? За какие грехи мне жизнь такая дана? Что я буду делать? У меня же больная мама. Детей — куча. Кончатся ли когда-нибудь мои мучения? Хотя бы один день пожить

11—4836 161

по-человечески! Нет у меня больше сил бороться… Товарищ участковый, подскажи, как мне быть?

Сергей затоптался на месте, словно его поймали с поличным.

— Все уладится, Анастасия Дмитриевна. Вот увидите, все уладится, — заговорил он туманно. — Мы сделаем все, чтобы ваш муж перестал пить.

— Спасибо, товарищ участковый, — с тоской отозвалась Хабарова, должно быть, не веря уже никому.

Мороз улыбнулся, щуря узкие глаза. Он уже оправился от потрясения и чувствовал себя, как говорят, в своей тарелке.