Голиков все еще как бы находился в квартире Якуба Панасовича и слушал веселый голос Елены Петровны. Как она была сегодня добра к нему, Сергею Голикову. Нет, лучше ее никто на свете не сможет понять человека. Она будто заглядывает в душу и видит все, что ты стараешься спрятать даже от самого себя.

Чудачка! Не найдя его, Голикова, она пошла к Шаикрамову и силой утащила заупрямившегося отчего-то оперуполномоченного. Когда они появились в квартире, Сергей уже снова беседовал с Якубом Панасовичем. Автюхович ездил к Абдурахманову.

Нет, он не собирался приглашать подполковника в гости. Он ездил к нему, чтобы выяснить его отношение к симуляции Бахтиярова. Начальник отдела сначала сказал, что убежден в честности директора магазина, потом же, видя, что это только больше взвинтило строптивого начальника отделения уголовного розыска, пошел на попятную.

— Не понимаю, что он хочет, — жаловался Якуб Панасович Сергею.

— Подождите, скоро все станет на свое место, — сказал Лазиз, когда узнал, о чем говорили Голиков и Автюхович.

— Тебе уже что-нибудь известно? — взглянул на оперуполномоченного Якуб Панасович.

— Пока нет, — отвел Лазиз глаза в сторону.

— Обманываешь?

— Вас обманешь! Еще не родился такой человек!.. Послушайте, почему бы вам не обсудить на партийном собрании Сабирова? — круто повернул разговор Шаикрамов. — Он же очковтиратель первой марки! Вы только побывайте на его участке!

— Его нельзя обсуждать, он беспартийный, — опередил Сергей ответ Якуба Панасовича.

— Разве вы только партийных обсуждаете? — удивился Лазиз.

— Да.

— Беспартийные, значит могут нарушать дисциплину, пьянствовать в рабочее время, грубить гражданам, так что ли?

— Есть товарищеский суд.

Шаикрамов поморщился.

— Наш товарищеский суд собирается один раз в год. Коммунисты в первую очередь обязаны отвечать за беспорядки в отделе. Правильно, Якуб Панасович?

— Сергей пошутил, — положил Автюхович руку на колено Лазиза. — Мы обязательно обсудим работу Сабирова на партийном собрании.

Лазиз искренне болел за положение в отделе и был рад, что его поддержал секретарь партийной организации.

«Вообще, дыма без огня не бывает, — глядя теперь на Эргаша и его дружков, подумал Сергей. — Подполковник, по всей вероятности, что-то задумал. Сегодня он еще не раскрыл карты, завтра наверняка раскроет. Жаль, Якуба Панасовича не будет в городе в это время».

2.

Василий начал беседу издалека. Он действовал, как настоящий следователь, все больше удивляя не только командира дружины, но и участкового уполномоченного. Они переглядывались, когда он, задав два-три вопроса, прижимал к стене убедительными доводами собутыльников. Недаром его сделали командиром секции борьбы с хулиганами и пьяницами.

— Что вы сегодня пили, Жора?

Шофман тронул пальцами начавшиеся пробиваться усики, самодовольно вскинул голову.

— Коньяк!

— Много?

— Как всегда.

— Конкретнее!

—¹ По сто пятьдесят.

— К чему эта комедия? — поднял голову Эргаш. — Скажите, за что вы нас сюда приволокли? Что мы сделали плохого? По-моему, это помещение — не отдел милиции, и вы не имеете права допрашивать нас!

— Слабаки! — почти дружеским тоном упрекнул Войтюк. — Я думал, вас трудно свалить с ног. В свое время меня пол-литра не брала. Не ожидал я от вас такой немощи.

Рийя с недоумением посмотрела на Василия. Как только у него язык повернулся сказать такое! Нашел чем хвалиться!

все так же шуршал газетой и время от времени вытирал платком руки.

Сергей насторожился: кажущийся безобидным разговор Василия обещал что-то интересное.

— Ха, душу из меня вон! — крякнул оживший снова Жорка. — Если бы мы вчера не заложили по-настоящему за воротник, сегодня бы нас не свалили эти несчастные граммы.

— С кем же вы вчера выпили? — поинтересовался Василий.

— Ни с кем! — бросил Эргаш. — Жора, как всегда, хвастает… Что вы от нас хотите?

— Значит, пили трое?

— Трое, — сверкнул злыми глазами Эргаш.

— Где?

— Это не ваше дело.

— Ну что же, не хотите говорить правду — не надо, — согласился Василий. — Только беседовать мы с вами будем. Мы спросим, почему вы нарушаете общественный порядок в городе? Если же вы откажетесь отвечать, придется применить более действенные меры.

Нет, Василий не изменил позы, не стукнул кулаком по столу, однако у Жорки и Равиля мурашки побежали по спине; командир секции ВХП говорил от имени всех дружинников города.

— Не за что нам отвечать, — с прежней уверенностью проговорил Эргаш.

— Да! — взвизгнул Равиль. — Вы не запугаете нас!

Мы такие же рабочие люди, как и вы! Смотрите, что у меня на руках…

— Мозоли, душу из меня вон! — неуверенно поддержал товарища Жорка.

— Ваше мнение? — спросил Войтюк Леонида Пьянцева.

— Судить! — бросил он, будто рассек воздух бичом.

— Ваше?

— Судить! — кивнул Шакир Айтуганов.

— Ваше?

— Судить! — стиснул кулаки Абдулла Зияев.

— Ваше?

— Судить! — побледнела Рийя.

Должно быть, смысл решения дружинников не сразу дошел до сознания дебоширов. Они подняли истошный вой только после того, как Василий снова сел и принялся прикалывать к скоросшивателю бумаги, лежавшие на столе.

Первым пришел в себя Равиль.

— Не имеете права! — заорал он благим голосом.

— Жаловаться будем, душу из меня вон! — поддержал его Жорка.

Эргаш полез в карман за папиросами:

— Ничего у вас, дорогие товарищи, не выйдет!

Наконец, поднял голову командир дружины.

— Кому же вы собираетесь жаловаться? — тихо, словно находился в больничной палате, поинтересовался Капитонов.

— Это не ваше дело, — неуверенно отозвался Жора.

— Это наше дело, ребята. Мы отвечаем за порядок в городе… Скажите, вам не надоела такая жизнь?

— Какая? — прикинулся непонимающим Равиль.

Лицо командира дружины начало багроветь. В отличие от Василия он быстро воспламенялся и в пылу гнева прибегал к довольно крепким выражениям:

— Вот что, щенки. Если вы не прекратите безобразничать, привлечем к уголовной ответственности! Вам не простят этого, учтите! Эргаш, ты в первую очередь ответишь за все!

— Да, — пришибленно отозвался Каримов.

Командир дружины, должно быть, не ожидал такого

ответа. Он положил газету на стол и внимательно

посмотрел на опустившего голову заводилу. Были поражены и дружинники. Абдулла от неожиданности даже приподнялся и застыл в вопросительной позе. Не спускали удивленных глаз с Эргаша и его дружки. Никогда еще он не распускал нюни. Не скрывался ли за этим какой-нибудь хитрый ход?

Только, кажется, Сергей Голиков не был удивлен. Он все так же сидел в стороне и писал что-то на листке бумаги, лежавшем на планшете.

— Я очень рад, что ты понимаешь свою вину, — наконец произнес Иван Константинович. — Это облегчает нашу работу. Я уверен, что, отсидев положенные сутки за сегодняшнее хулиганство, вы возьметесь за ум и станете хорошими ребятами.

— Может быть, вы простите нас, душу из меня вон? — заныл Жорка.

— Умели безобразничать — умейте и ответ держать! — резко бросил Василий.

Через час состоялся суд. Дебоширы получили по трое суток. Равиль потрясал кулаками:

— Вы нарушили соцзаконность. Я сообщу об этом в Верховный суд! Мы не преступники. Надо судить Вой-тюка. Он издевался над нами. Смотрите, какие синяки у меня на животе… Слышишь, Войтюк, мы с тобой еще встретимся!

— Если вы будете продолжать хулиганить, мы пересмотрим решение и привлечем вас к ответственности за угрозу, — предупредил судья.

Жорка ныл, как щенок:

— За что? У меня мама больная. Она не вынесет такого позора. Гражданин судья, умоляю вас, отпустите меня. Я никогда больше не буду пить…

— Надо было думать обо всем, когда пил.

Эргаш молчал. Его быстрые, как у хорька, глаза перебегали с предмета на предмет. В уголках тонких губ стояла едва заметная улыбка. Он чему-то был рад.