3.

Жан Мороз, сияющий, веселый, с шумом влетел в штаб дружины и заговорил, размахивая веером каких-то брошюр:

— Наконец-то, я вас поймал, старики! Добрый вечер! Знаете, зачем я пришел к вам? Нет, у вас не хватит фантазии на это! Ты вот, Абдулла, скажи, что привело меня сюда?

— Делать тебе нечего, вот ты и пришел, — буркнул Зияев. Он все еще находился под впечатлением суда.

— Старо, клянусь аллахом, старо… Василий, как ты можешь держать в своей армии такие плоские кадры? Леонид, — он уже обращался к Пьянцеву, — скажи, что я хочу от этого избранного общества?

— Тебя, я вижу, надо бы посадить рядом с Эргашем да припаять суток пятнадцать, — с неохотой отозвался Пьянцев.

— Что ты мелешь? Кому это нужно? Айтуганов, ты, наверно, здесь самый умный человек! Брось пару слов, если это тебя не затруднит.

— За меня уже сказали, — отвернулся Айтуганов.

— Василий?

— Что ты хочешь? — сурово взглянул Войтюк.

— Рийя, ты? — Мороз уже грубил. От его веселого настроения не осталось и следа.

Тамсааре покачала головой:

— Ваня, как тебе не стыдно! Зачем ты выпил? Это же не приведет к добру, пойми ты, наконец!

— Э-эх, вы-ы! — разочарованно протянул Мороз. — Как вам только доверили такое большое дело? Сюда бы надо посадить Эргаша и его дружков. У них больше чуткости. К ним люди, как мухи льнут… Ладно, трудитесь. — Он снова улыбался. — Может быть, со временем наберетесь ума!

— Мороз! — закричал Пьянцев.

— Кричишь? Кому это нужно? Ты бы лучше спросил своих коллег, что они думают о тебе. Я как-то видел тебя в арыке. Даю голову на отсечение, что ты оправдываешь фамилию. Это единственный не мифический случай… До встречи в том же арыке!

Жан сделал пышный реверанс и скрылся за дверью. Он сделал это так стремительно, что дружинники не сразу поняли, что произошло.

— Пьяница! — зло проговорил Леонид.

— Ты злишься? Кому это нужно? — повернулась к нему Рийя. Она произнесла выражение Мороза, чтобы все обратили внимание на то, что ей хотелось сказать. — Иван прав, ребята. Леонид действительно начал прикладываться к рюмке. Я предлагаю обсудить его на очередном собрании.

— Что ты говоришь, Рийя? — не совсем уверенно сказал Пьянцев. — Я не переношу водочного запаха…

— Ладно тебе! — одернул Пьянцева Абдулла. — Рийя права.

Рийя подала Войтюку записку. «Мне нужно уйти, Василь. Встретимся завтра… Приходи часов в семь вечера».

— Хорошо, — кивнул Василий.

— До свидания, ребята! — встала Рийя.

Минут через пятнадцать возвратился Сергей Голиков. Его вызывал начальник отдела.

— Я думал, никого не застану.

— Мы обещали подождать вас, — взглянул на него Василий.

— Спасибо, ребята… Мне нужна ваша помощь.

— Мы готовы, — соскочил Абдулла.

Сергей прошел к столу, сел и коротко рассказал о том, что случилось прошлой ночью с Людмилой Кузьминичной.

— Кто мог закрыть ишака в кладовую?

— Мороз, кто же еще! — не задумываясь, ответил Абдулла.

— Что ты, Абдулла, — с упреком взглянул на него Айтуганов. — Не может он этого сделать. Ему уже скоро тридцать. Наверное, соседские мальчишки.

— Какие мальчишки? Кроме Мороза, никто не способен на такие штучки, — раздраженно бросил Пьянцев. Он уже не мог спокойно говорить о Жане.

— Подождите, может, он приходил к нам с повинной? — высказал предположение Василий.

Пьянцев захохотал:

— Этого от него не дождешься. За такие штучки, знаете куда направляют?

— Ты во всем выгоду ищешь!

— Мы же говорим о Морозе!

— Мороз, как раз, меньше думает о себе… Нет, ребята, мы сейчас неправильно поступили с ним, — признался Василий. — Я почти уверен, что он приходил сюда с повинной. Больше ему нечего делать здесь.

Войтюка поддержал Голиков, когда узнал, как вел себя в штабе Мороз и что ему говорили дружинники.

— Не хватило у вас такта, товарищи, — упрекнул Сергей. — Боюсь, что вы скоро во всех людях будете видеть только недостатки.

— Этого не случится, — заверил Василий.

— Буду рад.

Василий встал:

— Я спешу на работу, ребята. Надеюсь, вам не на-до повторять то, что вы должны сегодня делать?

— Нет, — ответил Пьянцев.

— Абдулла, ты останешься за меня. Если случится что-нибудь серьезное, приходите прямо на завод. Договорились?.. Делом Неверовой займемся завтра.

— Все ясно, — отозвался Абдулла.

— Сергей Борисович, вы идете?

— Да.

Они вышли.

— Ты все-таки не очень-то верь интуиции. Подоили трезво к этому случаю с ишаком, — возвратился на улице Сергей к неоконченному разговору. — Побывай у соседей Неверовой, узнай, отпускали ли они детей ночью.

— Хорошо, Сергей Борисович.

Было прохладно. Резкий порывистый ветер срывал с деревьев листья. Лука, зацепившись острым концом за заводскую трубу, казалось, качалась вместе с ней из стороны в сторону, пытаясь другим концом дотянуться до озябшей, укутавшейся в легкое облако яркой звезды,

Сергей достал портсигар:

— Бери.

— Спасибо. Бросил.

— Молодец, — одобрил Сергей. — Наверно, Рийина работа?

— Ее, — улыбнулся Василий.

— Жениться тебе надо. Хочешь, я поговорю с Рийей?

— Нет-нет, Сергей Борисович. Я сам… Сегодня же возьму и поговорю с ней. Страшновато только, — замялся он.

— С хулиганами борешься — не боишься. С любимой девушкой поговорить тебе страшно. Чудак-рыбак!., Ладно, иди. Завтра встретимся.

— Смотрите, ничего не говорите, — попросил на прощание Василий.

Как только Войтюк скрылся из виду, на Сергея, будто горный поток, обрушились притаившиеся на время нерешенные вопросы. Тут снова было загадочное, как ему казалось, поведение подполковника, снова проплывали перед ним лица Хабарова, Каримова, Муртазина, Шофмана, Мороза… Надо было поставить точки над всеми «и». С чего начинать? Какое дело требовало немедленного исполнения?

Сергей не видел второстепенных дел. В работе милиции все было главным. Каждый пустяк требовал самого пристального внимания, потому что иногда от этого «пустяка» зависела судьба не одного человека.

Может быть, еще раз поговорить с Лазизом? Оперуполномоченный что-то знал о подполковнике. Когда возвращались от Якуба Панасовича, он возбужденно говорил:

— Ну, Серега, скоро я тебе такое расскажу о начальнике!

Сколько придется ждать? Не упустят ли они за это время главного?

…Лазиза дома не оказалось. Сергей постоял несколько минут у калитки и медленно зашагал через пустынную улицу. Он решил побывать у Хабаровых.

4

Анастасия Дмитриевна радостно всплеснула руками:

— Здравствуйте, Сергей Борисович! Вот не ожидала увидеть вас сегодня.

— Здравствуйте, Анастасия Дмитриевна, — улыбнулся Сергей. — Я вижу, у вас все в порядке?

— Да, Сергей Борисович. Уж и не знаю, как благодарить вас: вы так много сделали для меня!

— Что вы, — смутился Сергей. Он не знал, как отнестись к такому приему Хабаровой. Она почти всегда встречала его со слезами. — Расскажите, как он?

— Степа-то? Совсем изменился. Прямо не признать, — зарделась Анастасия Дмитриевна. — Пришел сегодня ласковый. С подарками… Хотите покажу?

Она не дождалась ответа — быстро вышла в другую комнату и тут же возвратилась.

Сергей невольно подался вперед — это был дорогой крепдешиновый отрез.

— Видите, тут на два платья, — счастливо проговорила Анастасия Дмитриевна. — Сошью к маю… Придете посмотреть? Ой, что это я? До мая еще дожить надо. Извините меня, Сергей Борисович: от радости прямо с ума сошла…

— Где же сейчас Степан Алексеевич? — поинтересовался Сергей.

— Пошел за водкой… Обновку-то обмыть надо. Подождите, сейчас он вернется. Покушаете с нами.

— Спасибо, у меня нет времени.

— Никуда я вас не отпущу. Степа будет рад, — добавила женщина. — Он все время только о вас и говорил, как пришел из заключения. Вы же дали ему возможность заработать столько денег!