— Какой врач? Зачем? — В голове все еще гудели колокола. — Уйдут преступники!

— Не уйдут.

— Помоги!

Сергей приподнялся и долго стоял молча, стараясь понять то, что видел.

На середине улицы, освещенной электрическими фонарями, замерла толпа. У арыка лежали те четверо, с которыми он только, что бился насмерть. Они извивались, что-то хрипло кричали, пытались освободиться от веревок. Возле них стояли Войтюк и Зияев. У Василия на левой руке белела широкая повязка. Видно, был ранен. У Абдуллы порван плащ.

Подошла милицейская машина. Из нее быстро вышли два милиционера и шофер Костя Дригола,

— Живы! — счастливо заорал Дригола, направляясь к Сергею. — Ось молодэць, так молодэць! 3 такими байстрюками справывся.

Хулиганов и пострадавшего увезли.

ТРИ ВСТРЕЧИ — ТРИ БЕСЕДЫ

1

Хорошо было у Хабаровых. В квартире сияла непривычная чистота, на лицах домочадцев — давно забытые улыбки.

—> Ну, как вы тут, Степан Алексеевич? — спросил Голиков.

—. Как видите, и так и далее, — смутился Хабаров.

— Он такого навидался, — всплеснула руками Анастасия Дмитриевна, — что ни приведи бог. Правда, Степа?

— С души воротит…

Голиков недоуменно посмотрел на чету Хабаровых. О чем это они?

— Спасибо вам, Сергей Борисович, — поблагодарила хозяйка. — Ваша, поди, забота… Екатерина Ивановна возила Степу в психи… Как ее?

— Психиатрическую, — подсказал Хабаров.

— Во-во, в психиатрическую больницу. Где алкоголики, значит, лечатся. Так там такие страсти, такие страсти! Моего теперь не заставишь пить. Правда, Степа?

— Это уж точно, и так и далее, — сказал Хабаров. — Отрубил навсегда. На веки вечные. Не верите?

Голиков хмыкнул. Ничего он не говорил Кате… Сама все сделала, а его благодарят… Однако Сергей сказал совсем другое:

— Хорошо, что съездили, убедились, к чему все это приводит. Но смотрите, Степан Алексеевич, плохо будет, если вы снова загуляете. Мы больше не будем терпеть. Поймите меня правильно: не сможем больше терпеть.

Хабаров заулыбался:

— Вы, товарищ Голиков, не беспокойтесь. Я не подведу вас. Считайте, что мы впервые с вами встретились. Плохим вы меня не знаете. Только таким, каким видите сегодня. Я дал слово и сдержу его.

— Буду рад.

— Вы все-таки не верите. Я понимаю вас. Невозможно поверить после того, что я творил. Жена вот тоже сначала не верила… Эх, Настасья Дмитриевна, и заживем мы с тобой! Правильно?

— Жили когда-то так, — задумалась Анастасия Дмитриевна.

— Не грусти.

Степан радовался, как ребенок. Давно ничего подобного не было с ним. Последние годы прошли в сплошных пьянках. Трудно было вспомнить что-нибудь хорошее из этих лет. Все тонуло в пивных, закусочных, ресторанах. Не забывались только те минуты, когда он с такими же собутыльниками или один выливал первый

18—4836 273

стакан, да короткие, как мгновения, ночные встречи с женой. Помнились еще ее утренние тяжелые взгляды и беспрерывные слезы. Он, еще в это время окончательно не протрезвевший, божился, что больше не будет пить, торопливо собирался и уходил на работу, по пути опохмелившись в двух или трех пивных.

— Что же вы стоите, Сергей Борисович? — нарушила затянувшееся молчание Анастасия Дмитриевна. — Садитесь, пожалуйста. Сейчас я чайку приготовлю.

— С удовольствием попью.

Хозяйка захлопотала. Сергей пристально посмотрел на Хабарова, стараясь понять, что же с ним произошло. Может, действительно, испугался, наглядевшись в больнице на алкоголиков? Или понял сам, что водка — смерть.

— Жена у тебя хорошая, Степан Алексеевич.

— Я все для нее сделаю… Это она специально для меня нашла, — он протянул Сергею книгу. — В библиотеку ходила. Страшные вещи написаны тут. Вы почитайте, почитайте.

Сергей взял книгу. Это был сборник статей советских ученых о быте и здоровье.

— Вы вот здесь почитайте, — потянулся Степан за книгой;— Слушайте: «Алкоголизм вызывает тяжелые психические заболевания — алкогольные психозы… Чаще всего возникает так называемая белая горячка: у больного появляются галлюцинации, главным образом, зрительные. Ему кажется, что он подвергается нападению различных животных: змей, крыс; некоторым мерещатся черти». Мне в последнее время черти не давали покоя, — оторвался он от страницы. — Только закрою глаза — они уже тут. Так и крутятся, так и крутятся. Нет, эта книга лучше всех лекарств…

— С Эргашем рассчитался? — спросил как бы между прочим Сергей.

— С каким Эргашем? — в глазах Степана вспыхнул и долго не гас испуг. — С Каримовым? Как же! Рассчитался!

— Обманываешь? — строго взглянул на него Сергей.

— Не-ет. Зачем? Все до копейки отдал. Брал же в долг, и так и далее.

— Смотри, не попади к нему на крючок.

— Пьяный я, что ли? — обиделся Хабаров.

Вошла Анастасия Дмитриевна. Она переоделась и была такой взволнованной и счастливой, что Степан даже рот открыл от удивления.

— Чего глаза пялишь, бессовестный! — раскраснелась жена.

— Ничего, не чужая, и так и далее, — смущенно пробасил Хабаров.

2

Почаевничав, Сергей тепло простился с Хабаровыми.

В этот же день он зашел к Жану Морозу. Тот встретил его. сдержанно. Он только что возвратился с работы и был чем-то расстроен. С его смуглого скуластого лица не сходила презрительная усмешка. В глазах горел злой огонек.

— Случилось что-нибудь? — поинтересовался Сергей.

— Случилось.

— Что?

— Устал.

— Стоит ли из-за этого расстраиваться, — заметил Сергей, догадываясь, что вовсе не усталость, явилась причиной раздражения Мороза.

— Вообще-то, конечно, не стоит, — согласился парень.

Сергей оглядел комнату:

— Хозяйка делает уборку?

— Кому это нужно?

— Сам убираешь?

— Послушай, старик, у меня в заначке есть великолепный коньяк, — не ответил Жан на вопрос. — Я Думаю, что нам сначала надо выпить. Иначе мы не сумеем договориться.

— Ты все дела решаешь только в нетрезвом виде?

— Такова жизнь.

— Не паясничай. — Сергей сел на кушетку. — Ты же умный человек. Сколько бы хорошего ты сделал, если бы бросил пить. Не приведет тебя водка к добру.

— Не приведет, — усмехнулся Мороз. — Ты думаешь, одному тебе да дружинникам все известно? Черствые

вы чурбаны! Вам бы не людей воспитывать, а в зоопарк идти работать)

— Много же в тебе зла, — сбитый с толку таким бурным натиском Мороза, проговорил Сергей.

— Будешь злым… Ты скажи, — скрестил Жан руки на груди, — что вы сделали, чтобы такие, как я, бросили пить? Вы же только уговорами занимаетесь! Ходите за нами, как за малыми детьми, и ноете все время: «Не пейте! Не пейте!». Кому нужно такое опекунство? Вы найдите настоящее дело, которое бы отучило от пивных! Сходи к нам на завод, поинтересуйся, как у нас поставлена культурно-массовая работа.

— Почему же, черт тебя возьми, ты проходишь мимо? Хочешь, чтобы кто-то другой позаботился о тебе? — вскипел Голиков.

— Кому это нужно! — он произнес свою поговорку без прежней преувеличенной беззаботности. В его голосе открыто прозвучали дружеские нотки. Словно он хотел сказать: «Ну, чего ты прицепился ко мне? Говори, что хочешь?».

Сергей отошел к кушетке и спросил:

— Почему пришел сегодня сердитым?

— В общем, одна особа читала мне мораль. Имя ей — Абдурахманыч… Выпьем немного? У меня в самом деле есть коньяк, — снова предложил Мороз. — Ладно, ладно, не хочешь — не надо… Скажи, зачем ты пришел ко мне? Какие доброжелательные мысли родились в твоей, милицейской голове?

— Я пришел к тебе, Иван, за помощью.

— За помощью-ю-ю-ю? — растянул вопрос Жан. — Мифический случай. Разве ты не знаешь, что я еще никогда не был меценатом?

— Ну, хватит, Иван, я же серьезно, — попросил Сергей.