Он всегда был рад слышать Эвелу, без преувеличений. Даже сейчас.

Поэтому он сел в машину, захлопнул дверцу и снял респиратор. Внутрь нанесло подвальной вони, в салоне попахивало, автоматика включила воздушные фильтры. Данкмар слегка поморщился. Прежде чем принять вызов, он выключил фары. Запроси Карвель видео, камера покажет ему только салон авиетки и тьму за его стёклами.

- Доброй ночи, Карвель.

- Прошу меня простить! – донеслось сквозь помехи. Арколог стоял вдали от наземных ретрансляторов, его огромная туша глушила сигналы со спутников. – Я только что прилетел из Бланки, там сейчас день.

Данкмар улыбнулся. Бланка Эйснер, второй по величине город Эйдоса, находилась на другом континенте. Консультант точно знал, зачем летал туда Эвела, и приготовился услышать хорошие новости. Но Эвела умудрился удивить его.

- Я решил не ждать! - прокричал он в трубку. – Новости ждут, конечно, но я решил сделать вам предложение.

- Боже всемогущий, - сказал Данкмар, округлив глаза, - даже так? – и рассмеялся.

Карвель запнулся, осознал, насколько двусмысленно выстроил фразу, и присоединился к нему. Отсмеявшись, он сказал:

- Хорошо, начну сначала. Помните, мы с вами обсуждали, которую из трёх компаний брать?

- Вы про гейм-девелоперов? Да, помню.

- Я купил все три, - сообщил Эвела, - намерен слить их в одну и взять не меньше двадцати процентов рынка. Максимум лет через пять.

- Вы безумец, - с удовольствием заметил Данкмар.

Сам он так бы не поступил: он намного осторожнее подходил к кадровому вопросу, считая, что найм нужно строго контролировать и ни в коем случае не раздувать штат. А теперь у Карвеля три команды разработчиков, вчерашних конкурентов, связанных сложными взаимоотношениями, и он собирается превратить их в монолитное предприятие. Он не думает о том, что это юные проекты, что люди вкладывали в них силы и время, возможно, работали на энтузиазме, и их проекты – это их детища, часть их жизни. Он не думает даже о статистике, говорящей, что большинство слияний и поглощений заканчиваются неудачами из-за разницы целей и корпоративных культур. Ему достаточно объявить, что теперь настаёт мир, любовь и сотрудничество. Нужен гениальный менеджер, чтобы справиться здесь... Но поступок был вполне в стиле Эвелы. Купить добрый десяток молодых фирм, беспечно погубить девять из них, а одну вывести на вершину успеха и получить завидную прибыль. Данкмар чувствовал себя неуютно в такой атмосфере и осторожно пытался скорректировать инвестиционные повадки Карвеля. Тем не менее, до сих пор метод Эвелы работал. Оптимизировать и без того эффективные технологии – тонкая и опасная задача.

- Вы же меня знаете, - с тем же удовольствием отозвался Эвела. – Но это не главное. Главное – доля в холдинге, десять процентов акций, опцион по выбору, миллион кредитов годового оклада.

- Карвель, вы меня пугаете. Кому же всё это?

- Вам. Данкмар, идите ко мне в штат.

Данкмар открыл рот. Несколько мгновений он ничего не мог сказать, даже вдохнуть забыл. Переведя дух и переложив коммуникатор из руки в руку, он не без труда выговорил:

- Что? Карвель, вы...

- Я всё обдумал, если вы об этом. Я знаю, что вы любите свободу и очень дорого стоите. Поэтому я и предлагаю вам больше, чем вы решились бы запросить. Берите игровой проект, Данкмар. Прекрасные люди, прекрасные затеи, прекрасные перспективы. Я буду спать спокойней, зная, что вы работаете на меня.

- Карвель Эвела, я официально заявляю вам, что вы сумасшедший.

- Данкмар Хейдра, я официально повторяю своё предложение.

Данкмар опустил руки и прикрыл глаза. Откинулся на подголовник. Несколько раз он вдохнул и выдохнул. Он знал, что топ-менеджмент – не его стезя. Да, он мог принять ответственность за направление и привести компанию к успеху, но ведь это означало не только упорный труд и множество забот. Это означало постоянное внимание тысяч людей – как собственных подчинённых, так и юридического отдела, пресс-центра, службы безопасности... назойливое любопытство журналистов, биржевых аналитиков, налоговиков, антимонопольного комитета. Слишком много чужих взглядов. Жить вольным мустангом – и вдруг превратиться в призового жеребца, видящего лишь конюшню и ипподром.

Но миллион в год...

Данкмар поднял коммуникатор к уху. Он забыл про гарнитуру, теперь её было уже поздно подключать.

- Карвель, простите. Это большая честь, и я бесконечно польщён вашим доверием. Я надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество. Но от вашего предложения я откажусь.

- Почему? – голос Эвелы звучал обиженно, у Карвеля словно игрушку отняли.

Данкмар вздохнул. За тёмными, как вода в омуте, стёклами он не видел, как хрипит и корчится на жертвеннике Тони Клаас, но знал, что это так.

- У меня есть собственный проект, - абсолютно честно ответил он.

Близился рассвет, когда авиетка бесшумно выскользнула из арколога и направилась к набережной. Подняв машину повыше, Данкмар увидел светлую полосу на горизонте. Ему не хотелось спать. После осуществления выбора он всегда чувствовал себя прекрасно – свежим, помолодевшим, полным сил. Он решил воспользоваться этим редким временем тишины и безмятежности, чтобы погулять в парке и поразмыслить.

Старый Ньюатен тянулся вдоль морского побережья с запада на восток; на западе гранит набережной широкими ступенями спускался к морю и исчезал в белом песке пляжа, а дальше пляж уходил к мысу, постепенно дичая. На берегу раскинулся парк Белые Аллеи. Данкмар жил на севере, в одной из элитных новостроек, а родился в восточном пригороде. Белые Аллеи он впервые увидел уже студентом.

Отца он не знал, а мать работала диспетчером в космопорте. Он помнил то странное тянущее чувство, которое рождалось под горлом при виде бескрайних, выжженных, мертвенных просторов взлётного поля, при виде факела стартующего корабля в небе... С той поры всё в памяти сплавилось нерасторжимо, скруглилось в шар, словно в фотографии через «рыбий глаз» объектива. Очереди нервных людей на регистрации, свет и шум терминалов, ругливые расторопные механики и величественные капитаны звёздных судов. Умиротворённые, отоспавшиеся в месяцы заточения путешественники. Назойливая реклама отелей, служб роботакси, экскурсий и вечеринок. Огромные голографические глобусы: Аль-Узза, Ирий, Мицарис, Чимуренга, Селеста, Магна... Фраваши, Тара, Эйдос, Земля... Космопорт не изменился за прошедшие годы, только глобус Магны больше не высвечивается над стойками досмотра. Магна потеряна. Даже если марйанне когда-нибудь отобьют её, она искалечена – кальмары изменяют биосферу под свои нужды, обратное терраформирование займёт несколько веков... Вигилианскую часовню и мицаритский храм предусмотрительно расположили подальше друг от друга, но всё равно в терминалах круглые сутки, тут и там вспыхивали склоки между приверженцами разных вер. Особенно много их случалось, когда рейсы задерживали. Иной раз охране приходилось разнимать обезумевших от долгого ожидания людей с помощью водомётов. Часовня, на вкус Данкмара, была красивей, хотя стиль нового барокко и смотрелся диковато среди стекла и голограмм. Двое ирсирр стерегли вход, осеняя часовню крыльями: Файриль Искусный и Орналь Защитник. Им молились о безопасном путешествии. Мицаритский храм был белым и скучным, за вечно распахнутыми дверями темнела на блистающей стене шипастая двойная звезда.

...Данкмар медленно шёл к оконечности набережной. Авиетка осталась далеко позади, за узорными воротами: в парке не было стоянок. Мысли витали где-то далеко. Так часто бывало после осуществления выбора: он думал о чём угодно, только не о проекте. Ему это нравилось. Отдых мысли подчас важнее телесного отдыха. Он думал о том, что выглядит странновато – здесь, в нескольких шагах от полосы прибоя, в строгом костюме. Но вокруг никого не было. Поглядывая на пенные волны, Данкмар колебался: он без стеснения мог раздеться и искупаться, останавливал его только ледяной бриз.