Следует учитывать, что и в этом случае именно реальные материальные условия, в которых совершались теоретические открытия, обусловили объективные пределы их применения. Мы не имели здесь возможности обсудить объективную ограниченность применения и упущения теоретической работы Ленина. Можно лишь сказать, что они были в основном связаны с определенной отсталостью развития общественной формации России и управляющего ею государства, что ставило царскую империю особняком от остальной предвоенной Европы. Ленин, намного теснее связанный с национальным рабочим движением, чем когда-либо был Маркс, непосредственно не занимался вопросами борьбы в других странах континента, проходившей в принципиально иных условиях. Этим странам предстояло проложить дорогу к революции в качественном отношении более трудным путем, чем в самой России. Так, в Германии, обладавшей намного более развитой промышленностью, всеобщее избирательное право мужчин и гражданские свободы привели к созданию государственной структуры, совершенно отличной от самодержавия Романовых, а, следовательно, и арены политической борьбы, которая никогда даже близко не напоминала российскую.

В Германии революционные настроения организованного рабочего класса были заметно ниже, в то время как его культура была значительно выше, как и институциональная структура всего общества. Люксембург, единственная из марксистов-теоретиков германской империи, кто создал оригинальную политическую теорию, косвенно отразила данное противоречие в своих работах, несмотря на то, что при этом сказывался опыт ее участия в намного более активном польском подполье. Политические работы Люксембург никогда не достигали последовательности и глубины ленинских произведений или проницательности трудов Троцкого. Сама почва рабочего движения в Германии не допускала подобного роста. Но горячие выступления Люксембург в Социал-демократической партии Германии, направленные против сползания партии к реформизму (масштабов которого Ленин, будучи в изгнании, не оценил), содержали элементы критики буржуазной демократии, защиты стихийности пролетарской борьбы и концепцию социалистической свободы, опережавшие представления Ленина об этих проблемах, — и все это в сложнейшей обстановке, в которой она находилась. Острая полемическая работа «Социальная реформа или революция», которой она в возрасте 28 лет ответила на эволюционизм Бернштейна, определила особый путь: последовал ряд теоретических обоснований всеобщей забастовки как архетипа наступательного орудия самоэмансипации рабочего класса, завершенных в решающем споре с Каутским в 1909—1910 гг., где окончательно обозначились линии будущего политического размежевания в рабочем движении.

Первой мировой войне предстояло разобщить ведущих марксистов-теоретиков Европы столь же радикально, как она расколола само рабочее движение. Все развитие марксизма в последние предвоенные десятилетия свидетельствовало о гораздо более тесном единстве теории и практики, чем в предыдущий период, благодаря подъему организованных социалистических партий в то время. Участие ведущих марксистов-теоретиков в практической деятельности их национальных партий не привело, однако, к развитию у них комплекса провинциальности или к обособлению друг от друга. Напротив, международные дискуссии и полемика были их второй натурой: и если никто из них не достиг олимпийской универсальности Маркса или Энгельса, то это было неизбежным следствием их большей укорененности в конкретной обстановке и жизни их стран. Однако в случае русских и поляков их жизнь на родине перемежалась длительными периодами эмиграции, напоминающими подобные периоды в жизни основоположников исторического материализма[1-10]. В условиях новой эпохи им удалось создать сравнительно однородную среду дискуссий и общения, в которой ведущие теоретики основных отделений II Интернационала в странах Восточной и Центральной Европы, где марксизм теперь был живым учением, знакомились с работами друг друга из первых или вторых рук, а критика не знала границ. По этой причине, когда в 1914 г. разразилась война, раскол, вызванный отношением к ней, прошел через различные национальные группы марксистов-теоретиков, игравших ведущие роли на предвоенной сцене, а не между ними. Представители старшего поколения Каутский и Плеханов громко высказались за социал-шовинизм, в поддержку своих (соответственно враждующих) империалистических отечеств. Меринг, напротив, упорно отказывался иметь какое-либо отношение к капитуляции СДПГ в Германии, В среде молодого поколения Ленин, Троцкий, Люксембург и Бухарин широким фронтом немедленно выступили против войны и осудили предательское соглашательство социал-демократических организаций, вставших в один ряд со своими классовыми угнетателями в давно предвиденной капиталистической бойне. Гильфердинг, первоначально выступивший в рейхстаге против войны, вскоре позволил призваться в австрийскую армию; Бауэр сразу же пошел воевать против России на Восточный фронт, где вскоре попал в плен. Единство и реализм II Интернационала, взлелеянного Энгельсом, были уничтожены в течение одной недели.

Последствия августа 1914 г. для всего континента хорошо известны. В России стихийное восстание голодных и уставших от войны народных масс в Петрограде в феврале 1917 г. свергло царизм. Через восемь месяцев большевистская партия под руководством Ленина была готова к захвату власти. В октябре Троцкий повел ее в Петрограде на социалистическую революцию, которую он предвидел еще 12 лет назад. За быстрой победой 1917 г. вскоре последовали империалистическая блокада, интервенция и гражданская война 1918—1921 гг. Эпический ход революции в России направил компас теоретических работ Ленина, в которых политическая мысль и действие сливались теперь в неразрывном единстве, не имевшем себе равных примеров ни до, ни после. Ленинские работы тех лет — «Апрельские тезисы», «Государство и революция», «Марксизм и восстание», «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», «О продналоге» — устанавливают новый метод исследования в историческом материализме, а именно: «конкретный анализ конкретной ситуации», который Ленин называл «живой душой марксизма». Он набрал в них такую динамическую силу, что вскоре после этого в употребление входит сам термин «ленинизм».

В этот героический период пролетарской революции в России ускоренное развитие марксистской теории отнюдь не ограничивается работами самого Ленина. Фундаментальные труды, посвященные военному искусству («Как вооружилась революция») и предназначению литературы («Литература и революция»), были написаны Троцким. Бухарин предпринял попытку обобщить исторический материализм как систематизированную социологию в получившем широкий резонанс трактате «Теория исторического материализма»[1-11]. Вскоре после этого Преображенский, совместно с Бухариным составивший популярный большевистский учебник «Азбука коммунизма», начал издавать наиболее оригинальное и радикальное экономическое исследование задач, стоявших перед Советским государством в период перехода к социализму,— область, в которую прежде марксистская теория, естественно, не вторгалась; первые главы «Новой экономики» появились в 1924 г. Между тем центр международных исторических исследований, посвященных розыску и изданию неопубликованных трудов Маркса, перемещается в Россию. Рязанов, еще до первой мировой войны завоевавший репутацию исследователя архивов Маркса, возглавил работу по первому полному научному изданию работ Маркса и Энгельса. Основная часть рукописей была доставлена в Москву и помещена в Институт Маркса и Энгельса, директором которого он был назначен[1-12]. Все эти люди играли, конечно, выдающуюся роль в практической борьбе за победу революции в России и построение нарождающегося Советского государства. Во время гражданской войны Ленин был председателем Совета народных комиссаров, Троцкий — Комиссаром по военным делам, Бухарин — редактором партийной газеты, Преображенский фактически первым возглавил секретариат партии, а Рязанов организовал профсоюзы. Плеяда крупных мыслителей и организаторов, находившихся в расцвете лет, когда гражданская война пришла к победному концу, казалось, обеспечила будущее марксистской культуре в СССР, этом новом оплоте рабочего класса.