«Нет, - возразил Прабхупада. - Вы не должны были этого делать. Не нужно было его спиливать». Я сразу же признал, что совершил ошибку, однако я не мог понять, как можно было избежать обрезки дерева. Это

было большое дерево, и сломанное ветром оно упало на здание. Вначале я не собирался спиливать дерево, но ко мне стали подходить преданные, говоря: «Это очень опасно. В том месте здания, где лежит дерево, кушают дети. Если оно проломит крышу, кто-нибудь может пострадать». Они убедили меня и несколько человек с пилами взобрались на дерево. Через несколько дней оно было спилено ветка за веткой. И все же Прабхупада сказал, что это был акт ненужного насилия.

Я не против того, чтобы остаться в истории демоном, срубившим дерево, поскольку так увидел эту ситуацию Шрила Прабхупада. Мне понравилась точка зрения Прабхупады - деревья не следует рубить. Теперь я могу цитировать его слова в подобных ситуациях. Мы должны стараться оберегать деревья и не срубать их ради своих нужд или просто по своей прихоти. Мне хотелось бы также искупить свою вину за совершенное насилие по отношению к тому дереву в Далласе. Но похоже, сейчас уже не имеет особого значения разбирательство — следовало его, в действительности, срубать или нет. Важна не внешняя ситуация, а наставление, которое Прабхупада хотел дать нам. И для того, чтобы воспринять его наставление, ученик должен быть смиренным.

Если вы были смиренны, то принимали любое замечание в свой адрес. Позже вы могли попросить его более подробно объяснить вашу ошибку. Тогда в Далласе я подошел к Прабхупаде позже, когда он был один и в более спокойном расположении духа.

«То, что мы срубили дерево _ это оскорбление?» _ спросил я.

«Это не оскорбление, это — невежество», ~ ответил он.

Иногда гости задавали Прабхупаде вопросы, и им казалось, что он не понимает их. Однако последовате

ли Прабхупады говорили им: «Слушайте, что Прабхупада говорит. Он отвечает на вопрос, который для вас более важен. Постарайтесь выслушать. Ответы Прабхупады способны освободить вас от майи».

Если человек был настроен вызывающе, он цеплялся за внешние вещи: «Он не ответил на мой вопрос». Конечно, тот человек мог попытаться перефразировать свой вопрос, чтобы убедиться, что Прабхупада его понял. Однако, в конечном счете, у Прабхупады были свои Причины касаться или не касаться определенных тем.

Все ученики Прабхупады испытывали большую любовь к нему, но их поведение всегда было почтительным. Мы даже не осмеливались высказать при нем свое мнение. Однако если вы выполняли служение секретаря Прабхупады, вашей обязанностью было то, чтобы Прабхупада абсолютно точно понимал вас, а также чтобы вы точно поняли сказанное им. Это несколько зат-рудняло официальное выражение почтения, но не более того.

Я говорил: «Прабхупада, пришло письмо от члена Джи-Би-Си из Африки. Он спрашивает, как ему поступить в данном конкретном случае». Если ответ Прабхупады не соответствовал заданному вопросу, вы не имели права проявлять стеснительность и молчать. Член Джи-Би-Си из Африки ждет ответа Прабхупады, он хочет точно знать, что делать. И он также надеется, что его точка зрения будет ясно изложена Шриле Прабхупаде. Несмотря на свою застенчивость, я должен был заново повторить вопрос, чтобы убедиться, что Прабхупада все понял правильно. Если мне казалось, что Прабхупада не ответил на вопрос, то я говорил: «Но Прабхупада, он говорит, что…». Я продолжал объяснять до тех пор, пока не убеждался, что Прабхупада правильно понял ситуацию и его ответ удовлетворит

человека. Это не всегда было просто сделать, но в этом и заключались мои обязанности, и Прабхупада не считал подобную настойчивость с моей стороны оскорбительной. Тем не менее, он сохранял за собой право закончить обсуждение, если считал вопрос исчерпанным.

Когда слуга совершает ошибку, его охватывает страх, поскольку знает, что господин отругает его, узнав о происшедшем. Мы боялись не столько наказания Прабхупады, сколько того, что совершили ошибку в служении чистому преданному и он будет недоволен нами.

Однажды, когда мы вернулись вечером из бомбейского храма, я обнаружил, что потерял футляр от очков Прабхупады. Моя обязанностью было постоянно носить эти очки и давать их Прабхупаде в нужный момент. Этот футляр был желто-коричневого цвета и на нем было вышито изображение Господа Джаганнатхи. Когда я понял, что потерял его, я сильно испугался. Прабхупада пока не знал об этом, но что я буду делать, когда он спросит о нем? С позволения Прабхупады я вышел из комнаты и пошел искать футляр. К счастью, я нашел его лежащим на земле по дороге в храм. Однако когда я вошел в квартиру Прабхупады, то обнаружил, что футляра снова нет — он где-то выскользнул у меня из рук. Я был в полной панике. Но никто из окружающих не знал, что происходит. Это было подобно кошмарному сну. «Как такое могло случиться? Я только что держал его в руках! И теперь я снова потерял его!» У меня не было другого выхода, кроме как снова выйти на улицу и искать. Мне казалось, я схожу с ума. К счастью, я нашел футляр и в этот раз.

Когда я вернулся в комнату Прабхупады, я чувствовал огромное облегчение. Он спокойно посмотрел на. меня, возможно, удивленный тем, что я так часто выхожу и вхожу. Я ничего не сказал Прабхупаде, но ког

да я вышел в дальнюю комнату, один из моих духовных братьев спросил меня: «Чем ты так обрадован?»

Я ответил: «Только что я нашел одну вещь Прабхупады, которую перед этим потерял».

Взаимоотношения с Прабхупадой не всегда были напряженными. Были моменты, исполненные нектара, когда Прабхупада рассказывал нам истории о Кришне или о себе. Идеальные условия для этого складывались в его комнате в Майяпуре, когда отключали электричество. Кто-то из преданных приносил фонарик, и мы сидели, глядя на освещенных Радху-Кришну. Прабхупада рассказывал о своем детстве в Калькутте, о первых днях в Нью-Йорке, об ачарьях-вайшнавов

и об управлении майяпурским проектом - темы сменялись одна за другой.

Когда Прабхупада пребывал в философском настроении или задумчивости, мы не ощущали давления с его стороны. И все же иногда он мог заговорить о том, что касалось конкретно кого-то из нас. Это могло произойти в любой момент, однако в каких-то ситуациях было маловероятно. Но независимо от того, проявлял ли Прабхупада строгость или проливал нектар, ученики всегда относились к нему с почтением и любовью. Мы признавали правильным все, что он делал, и даже подражали ему.

Сейчас, когда Прабхупада ушел, мы можем медитировать на общение с ним. Я представляю, как сижу рядом с ним в машине. Его одежды слегка помяты, у него темно-золотистая кожа, хрупкое телосложение, он всегда серьезен и величественен. Когда вы обращаетесь к нему, вы говорите очень отчетливо, чтобы он вас понял.

Прабхупада знал английский в совершенстве, но если вы мямлили или говорили на американском диалекте

или сленге, Прабхупада мог не понять вас. Общение с Прабхупадой должно было быть ясным и прямым это целое искусство. Некоторые западные преданные даже научились говорить на «индийском» английском. Они произносили букву «т» очень отчетливо, как в слове «Кальку тта». Если же ваши мысли были расплывчатыми, а речь бессвязной, Прабхупада вас не воспринимал. Он отказывался вас понимать, и вы были вынуждены повторять снова. В конце концов, вы понимали, как нужно говорить, чтобы не повторять каждую фразу дважды.

Все это приходит мне в голову, когда я медитирую на Прабхупаду. Я представляю себя сидящим в машине рядом с ним, его шелковое дхоти слегка помято. Конечно, я не просто сижу в машине, уставившись на него, но тем не менее я обращаю внимание на каждую деталь. На ногах Прабхупады тапочки. Его руки покоятся на трости, а голова откинута назад. Положение шеи и головы Прабхупады является полной противоположностью осанке сутулого неудачника. Он выглядит величественно. Кто-то может тоже попытаться держать голову прямо, но это не будет выглядеть естественно. Однако Прабхупаде был от природы присущ этот царственный вид. Также обычно уголки его рта были слегка опущены вниз, и это придавало ему настолько серьезный вид, что некоторые люди думали, что он чем-то опечален.