Я склонен становиться ничтожным умником, но он смывает с меня это начисто, за один миг.

Такова его сила; он собирает нас вместе.

Эти молодые люди относятся ко мне с уважением только потому, что слышали, что я - его шишья много лет. Их руководство не говорило им чего-то другого.

Было бы иначе, меня бы выкинули на улицу, по которой Боб Дилан ходит в город, а за ним замерзшая кошка? полиция смотрит на меня?

Иду вниз, к реке, дрожу и даже думаю, приютила ли бы тогда меня моя старая мать в Нью Джерси.

Мой Прабхупада. Отыщи его в храмовой комнате этого арендованного дома.

Они ждут, что я буду петь "Самсару", - поскольку я самый старший.

Пусть так, но иногда я не собираюсь вести их, как они надеются. Я буду молчать и думать о нем по-своему.

Мурти Прабхупады размером около тридцати сантиметров, слегка наклоненное назад, освещается прожектором с потолка.

Эти чешские бхакты, в огромных количествах распространяющие его книги, простираются перед ним ниц.

Я даже не посмею как-то подшутить над ними.

Просто служи и будь простым.

Твой учитель в каждой строчке песни "Самсара".

Дорогой Прабхупада, примерно через полчаса наш автобус тронется, и мы поедем на ферму, которая находится где-то на холмах Чехии.

Мне сказали, что преданные там выходят из дома очень рано и трудятся на полях, прерывая работу в три часа дня, чтобы послушать ежедневную лекцию по "Шримад-Бхагаватам".

Мне кажется, вы бы это одобрили.

Сумею ли я сделать там что-либо полезное?

Прошу вас, придите ко мне, или, точнее, не оставляйте меня.

Для меня литературный труд является средством достижения вас; это мой праздник проповеди, мое послушание; способ, которым я владею, метод, с помощью которого я противостою противникам вашего движения.

Все написанное я приношу к вашим лотосным стопам.

Позвольте мне поступать так же, как вы делали это в те годы Индии, после ухода вашего духовного учителя.

Вы не занимались строительством и управлением - а писали, используя ручку и пишущую машинку.

Вы писали, не зная о том, кто будет публиковать или читать написанное.

Вы создали "Науку преданности" и "Разговоры с Раманандой Раем", "Ишопанишад" и "Молитвы царя Кулашекхары", множество статей для "Бэк ту Годхед" и "Легкое путешествие".

Я не способен делать это так, как вы, но, все же, делаю это, я - ваш, пожалуйста, не отказывайтесь от меня, то, что сейчас пишу - это набег речи на того, кто плохо владеет речью, попытка нанести удар по цитадели демонов.

По вашему указанию я, обычно, вставлял буквы в ячейки, в вывеске, оповещавшей о вашей вечерней лекции на Второй Авеню, 26.

По-моему, у меня по-прежнему есть это служение.

Пожалуйста, не отвергайте меня.

Нежное утреннее арати, приглушенный свет в здании старой чешской фермы, мужчины с одной стороны, женщины и дети - с другой. Пуджари - женщина примерно метр восемьдесят пять ростом.

Перед нами маленькие Божества Гаура-Нитай, и гость из Америки ведет киртан.

Множество гостей прибыло из близлежащего города, друзья Кришны, лаковые полы, а за дверью утренний свет поднимается над неровными вершинами леса.

Где-то очень близко проходит поезд и дает предупредительный сигнал - держитесь подальше!

Шрила Прабхупада, я буду говорить о вас с этими преданными сегодня.

Я расскажу о том, как это все было в Нью-Йорке, и скажу, что эта ферма была вашим желанием.

Нам было не под силу уловить ваше видение, мы не могли предугадать, что в будущем мангалаарати будет проводиться даже на чешской ферме.

Все, что мы знали - это Нижний Ист-Сайд.

Но сейчас я здесь для того, чтобы видеть: все кланяются Шриле Прабхупаде.

Расскажи им о том, как он смотрел на тебя тем летом. Как он притягивал к себе.

Мы устроимся под этим деревом сегодня вечером, преданные будут в своих рабочих одеждах.

Расскажи им о Свами: смешные истории о том, как все было в начале.

Я начал беспокоиться о том, что когда стану рассказывать им о Прабхупаде, они, возможно, не будут смеяться в смешных местах, часть смысла будет упущена в переводе, и я буду тянуть свой воз один и даже не узнаю, что нуждаюсь в их помощи.

Но я готов, если это случится.

Я буду продолжать погружаться в воспоминания.

Каждый день я давал Прабхупаде манго, поскольку он упоминал о них.

Он говорил: "Это - любовь, это - сознание Кришны".

Я говорил ему, что чувствую, как меня наполняет надежда, и что это сознание Кришны кажется очень могущественным.

Я говорил, что мне придется поехать на выходные к родителям, но я должен сначала спросить у вас разрешения, ведь вы - мой гуру, и все мои передвижения должны быть одобрены вами, или хотя бы вам нужно знать, почему я исчез из вашего поля зрения на несколько дней.

"Да, - улыбался он, - ты прав".

Он позволял мне уехать и вернуться обратно.

Если они не засмеются, ничего страшного.

Может быть, это даже совсем не смешно.

Просто расскажи им, о чем ты говорил, и о чем говорил Свами. Я говорил, что здания перестали пугать меня. ?Свамиджи, я видел человека пьяного или, может быть, сумасшедшего, посреди улицы, он управлял дорожным движением.

Этот же самый человек приходил на киртан в храм прошлым вечером?.

"О, он был сумасшедший?" - спросил Свами.

Он жил в Нью-Йорке, выше шума и гнева, - лотос, плывущий по воде, уровень трансцендентной благости, которого он ждал и от нас, - то есть уважения к святому имени, отказа от мясоедения и употребления одурманивающих веществ, от недозволенного секса. Просто повторяй святые имена вместе с нами. Возможно, преданные здесь знают это из "Прабхупада-лиламриты".

Но я буду рассказывать им об этом снова.

Под деревом в шесть часов вечера они будут смеяться и слушать, или смотреть в сторону и думать о своей собственной работе.

Я буду рассказывать и испытывать от этого удовольствие. Буду желать, чтобы кто-нибудь стал чистым преданным моего духовного учителя.

Прабхупада, я совершенно убежден, что вы никогда меня не покинете. Я также уверен, что никогда не покину вас.

Кроме того, я думаю, что где бы я ни начал писать стихотворение в какое-нибудь утро, в любом случае, это будет подлинной медитацией на вас.

Вы идете на утреннюю прогулку, и я присоединяюсь к вам.

Сегодня я вернулся в храм после тридцати часов головной боли. Они приняли меня обратно, без слов.

Я не знаю чешского языка, так что я мог им сказать?

Я был не в состоянии петь "Самсару", но ее звуки уносили меня, в то время как пел кто-то другой. Я погружался в воспоминания и чувства, покачиваясь вместе с остальными в такт мягких ударов киртана.

Прабхупада здесь.

Я думал о вас и пришел сюда, чтобы писать.

Важно писать для самого себя, чтобы действительно думать о вас, а не делать из этого только шоу.

Этот автобус, обклеенный большим количеством изображений Его Божественной Милости - это не публичное место. Оно не для всех.

Они не смогли понять, когда я вывесил плакат с изображением Его Божественной Милости в Гарвардской Богословской школе; студент сделал насмешливые надписи.

Это не для них. Я уверен, что вы помните меня.