Геннадий Попов после долгих отпирательств подробно рассказал, как за несколько дней до убийства, по просьбе Елагина, выезжавшего на автомашине на прогулку в Рязань, передал ему свой френч темно-серого цвета. В дороге Иван этот френч продал.

В памятный вечер, когда Попов стал требовать вернуть ему френч, Елагин затеял драку, закончившуюся нелепой смертью совершенно незнакомого для него лица — Кулакова.

Таковы были мотивы убийства. Оно было совершено на почве внезапно возникшей ссоры между Кулаковым и Елагиным, когда последний в парке ударил подростка Попова, а Кулаков заступился за него.

Глотов, Носов и Лексиков охарактеризовали Елагина как человека вспыльчивого и очень дерзкого.

— Надо прямо сказать, что рука его не дрогнет, если он на кого-нибудь поднимет нож, — подчеркивал в своих показаниях Носов.

Лексиков показал, что временами Елагин становился «как бешеный».

И не случайно в силу таких черт Елагин, по кличке «Лысый», имел еще прозвища «Мясник», «Бешеный».

В обоснованности этих кличек я убедился очень скоро, когда выяснил мотивы убийства Кулакова.

Наступил следующий этап — работа с самим Елагиным И. С.

Последний был разыскан в колонии, где отбывал наказание за покушение на убийство Зарубаева, имевшее место в виноградо-винодельческом совхозе станицы Крымской Краснодарского края, куда он прибыл после отбытия наказания в одной из колоний за Другое преступление.

Елагин был осужден в Крымском районе за то, что он в нетрезвом состоянии учинил дебош в рабочем общежитии совхоза, а затем стал приставать к гражданке Плиевой М. 3. Она, вырвавшись от него, вернулась к себе в квартиру и рассказала об этом своему мужу Зарубаеву И. М. Тогда последний, подойдя в помещении ленуголка к Елагину, стал упрекать его за неправильное поведение. До этого они совершенно не знали друг друга, Зарубаев видел Елагина впервые. В ответ на упреки Зарубаева Елагин принялся ругать его нецензурными словами и дважды ударил кулаком по лицу. Зарубаев стал, в свою очередь, ругаться. Тогда Елагин, пригрозив: «Молчи, прирежу» — выбежал из помещения и вскоре возвратился с ножом в руке. Неожиданно для всех присутствующих он нанес Зарубаеву сзади удар ножом в спину (у нижнего угла левой лопатки) и второй удар спереди— в грудь. Потерпевший в бессознательном состоянии был доставлен в районную больницу, а Елагин тогда же исчез.

Скрывшись- из станицы Крымской, Елагин вернулся на родину в город Орехово-Зуево, где и проживал в течение лета, вращаясь среди преступников. В связи с тем, что принадлежащий ему паспорт остался у коменданта виносовхоза «Крымский», получившего его для прописки, Елагин жил в Орехово-Зуеве без документов. Он склонял даже своего родного брата Виктора Елагина ложно заявить в органы милиции об утере им, Виктором, своего паспорта, с тем чтобы самому воспользоваться этим документом.

Десять дней спустя после убийства Кулакова Елагин И. С. при случайных обстоятельствах был задержан как подозрительная личность работниками транспортной милиции во время обхода ими пригородного поезда на перегоне Дрезна — Орехово.

При нем в кармане плаща был обнаружен нож, изготовленный кустарным способом по типу кинжала.

Первое наше знакомство с Елагиным произошло в тюрьме.

Передо мной предстал тридцатидвухлетний мужчина, высокого роста, атлетического телосложения, с широкими покатыми плечами. Прямоугольное лицо, с низким лбом, со скошенным подбородком, с серо-зелеными глазами, выражало жестокость и решительность.

Первые же вопросы и ответы показали, что в лице Елагина я имею хитроумного противника. Разговор с ним по существу был своеобразным логическим поединком. Из нашего знакомства я сделал вывод, что он намерен упорно защищаться и категорически отрицать свою вину. А в данном конкретном случае его признание было важно, так как против своих друзей, которые его изобличали, он мог найти любую «объективную отговорку».

Однако меня утешало то, что он признавал железную логику и не относился к категории лиц, которые не считаются с разумным рассуждением, то есть к обвиняемым, отрицающим обычно все и тогда, когда их изобличают неоспоримыми доказательствами.

Очная ставка между Глотовым и Елагиным, как и предыдущие с Носовым и Лексиковым, была короткая, но напряженная, обе стороны отвечали неохотно. Глотов чувствовал себя крайне неловко перед другом и с опущенной головой, немногословно, скупо выдавливал слова.

Елагин неоднократно подолгу глядел на Глотова, стараясь поймать его взгляд и прочесть в нем, насколько уверенно «Муха» осмелится подняться против него.

Глотов упорно избегал его взгляда.

— Ничего у вас не получится, — заявил после очной ставки Елагин. — Дрессировка на послушание ненадолго поможет, в суде все они расскажут правду…

В его понятии «правда» — это то, что они откажутся от данных ими показаний.

Не возлагая больших надежд на очные ставки, я еще заблаговременно решил проверить прошлое Елагина, проанализировать все его действия, предшествовавшие убийству Кулакова и совершенные после убийства.

Вот что дала проверка. При задержании Елагина в пригородном поезде в связи с обнаружением у него холодного оружия линейное отделение милиции возбудило против него уголовное дело. В ходе допросов он, поставленный перед необходимостью сообщить о месте своего жительства, предпочел назвать местом своего проживания и работы Крымский район Краснодарского края, зная заведомо о том, что там его разыскивают, нежели сказать хотя бы слово о своем проживании в Орехово-Зуеве.

Более того, являясь уроженцем города Орехово-Зуева, Елагин в протоколе задержания, в анкете арестованного и в своих неоднократных показаниях указал, что родился в деревне Марычино, Покровского района, Владимирской области. Наконец, скрыл проживание в Орехово-Зуеве брата и сестры, ложно заявив, что братьев и сестер у него вообще нет.

Факт сокрытия от следствия своего пребывания когда-либо в Орехово-Зуеве в совокупности с перечисленными выше обстоятельствами, которые были установлены при изучении и анализе материалов дела, являлся серьезной косвенной уликой его причастности к убийству Кулакова в Орехово-Зуевском городском парке.

Следствие подходило к концу.

— Случайно ли вы забыли назвать своих близких родственников? — спросил я.

— У меня их нет, — ответил Елагин.

— А сестру Валю и брата Виктора почему не упомянули?

— Ничего общего у меня с ними не было и нет!

— Случайно ли вы скрыли от органов милиции, незадолго до вашего задержания, что находились в Орехово-Зуеве?

— Меня об этом не спрашивали.

— А почему вы неправильно указали место своего рождения?

Словно молнии блеснули в глазах, но, не теряя самообладания, Елагин ответил:

— Так мне захотелось.

В бессвязных ответах сквозила беспомощность.

Когда я познакомил его с заключением судебно-медицинского эксперта о механизме образования ножевых повреждений на теле Кулакова, которое подтверждало мое предположение о том, что обнаруженным в поезде кинжалом Елагин мог совершить убийство Кулакова, от его внешнего спокойствия не осталось и следа. Беспокойно забегали глаза, преступник растерялся. Круг доказательств против убийцы замкнулся. Но он продолжал запираться.

При очередном вызове я решил повлиять на него психологически: объявил ему, что следствие окончено и мне необходимо согласовать с ним порядок работы по ознакомлению с материалами дела.

Твердость и ясность позиций следствия окончательно убедили его в том, что мы можем обойтись без него.

Снова беспокойно забегали глаза и видно было, как, размышляя, он внутренне весь напряжен. Бесспорно, он не предполагал, что, несмотря на убедительные доказательства, собранные следствием, мне необходимо еще его признание. Разрядка наступила скоро.

— Дайте мне возможность поесть, и после продолжим наш разговор, — заявил Елагин, хотя до обеда оставалось еще много времени — целый час.