В январе 1931 г. ЦК КПГ на специальном пленарном заседании обсуждал практические вопросы борьбы против нараставшей фашистской опасности. Он поставил во главу угла вопрос о вовлечении социал-демократических рабочих в боевой антифашистский фронт. Организованная в мае 1932 г. Коммунистической партией Германии «антифашистская акция» вылилась в широкое движение борьбы против угрозы нацистской диктатуры. В него включались десятки тысяч рабочих коммунистов и социал-демократов. В то же время правые лидеры германской социал-демократии и руководство профсоюзов систематически отклоняли призывы коммунистов к установлению единства действий и перед лицом фашистской опасности продолжали политику раскола рабочего класса.

Не будет преувеличением сказать, что в политической деятельности компартия Германии в годы, предшествовавшие захвату власти гитлеровцами, важнейшей задачей являлось разоблачение той опасности, которую представляли нацисты для германского народа, и борьба за. укрепление и объединение антифашистских сил в стране. Большую помощь в этом направлении оказывал немецким коммунистам Коммунистический Интернационал. ХII пленум Исполкома Коминтерна, состоявшийся в августе 1932 г., определил ряд конкретных задач мобилизации масс на борьбу против фашизма, реакции и войны. В воззвании к рабочим всех стран, опубликованном в марте 1933 г., ИККИ выдвинул боевую программу антифашистской борьбы коммунистов и социал-демократов как платформу их единства действий. Исполком Коминтерна выразил твердое убеждение, что «единый фронт рабочего класса против буржуазии отбил бы наступление капитализма и фашизма…».

В 1933–1935 гг. Коммунистический Интернационал предпринял ряд важнейших шагов на пути выработки стратегии и тактики антифашистской борьбы. Героическая схватка Г. Димитрова с гитлеровским режимом на Лейпцигском процессе по делу о поджоге рейхстага способствовала сплочению всех противников нацизма и подъему антифашистской борьбы. В решениях XIII пленума ИККИ, состоявшегося в декабре 1933 г.» было дано определение фашизма как открытой террористической диктатуры наиболее реакционных, наиболее шовинистических и наиболее империалистических элементов финансового капитала. Это определение вскрывало подлинную классовую сущность фашизма, помогало разоблачать. социальную демагогию гитлеровцев, давало основу для будущих выводов о возможности объединения всех антифашистских демократических сил.

Огромное значение для развития борьбы всех революционных и демократических сил против фашизма имели исторические решения VII Всемирного конгресса Коммунистического Интернационала. Конгресс подчеркнул, что фашизм, превратившийся в угрозу интернациональную, является наиболее опасным и наиболее жестоким врагом, с которым когда-либо сталкивалось международное рабочее и демократическое движение. Целью этого врага является уничтожение сил социализма, демократии и прогресса. Особенно большую опасность, как отметил конгресс, представляет собой германский фашизм — ударный кулак международной контрреволюции, главная сила мировой империалистической реакции. В выступлениях делегатов конгресса указывалось также^на огромный вред социал-демократических взглядов на фашизм как на мелкобуржуазное движение. Такие оценки фашизма притупляли бдительность трудящихся, дезориентировали партии рабочего класса и могли лишь привести к тому, что в решающий час значительная часть трудящихся не узнала бы в фашизме «кровожаднейшего финансового хищника, своего злейшего врага»[7]. Конгресс предупредил коммунистов и всех трудящихся, что фашизм широко пользуется в своей политической практике изощренной демагогией, играет на радикальных требованиях трудящихся, спекулирует на их ненависти к эксплуататорам, заражает их шовинистической, расистской, человеконенавистнической идеологией.

На основе глубокого и всестороннего анализа фашизма VII конгресс выработал действенную политику единого рабочего и народного фронта как главного средства борьбы против фашизма. На основе решений VII конгресса Коминтерна немецкие коммунисты, ушедшие в подполье, выработали стратегию, тактику и методы борьбы против гитлеровской диктатуры.

Таковы факты. Но они мало смущают реакционных историков, которые выполняют социальный заказ империалистической буржуазии. Немало сил прилагают они, чтобы выставить фашизм «спасителем» немецкого народа в годы кризиса, в период социального и экономического хаоса. Именно фашизм, утверждают его апологеты, сумел создать крепкий фундамент, состоящий из благосостояния, внутриполитической стабильности и внешнеполитического престижа. Одним Из распространенных аргументов в пользу «радикализма» гитлеровцев являются разглагольствования о «ликвидации» фашистской диктатурой безработицы и других последствий экономического кризиса.

Известно, однако, что Гитлер пришел к власти, когда наиболее острый период экономического кризиса был уже позади. Расходуя все резервы страны ради создания лучшей конъюнктуры, форсируя гонку вооружений, используя некоторое экономическое оживление, наступившее по окончании циклического кризиса и связанное с ним сокращение безработицы, фашистский режим старался убедить широкие массы в том, что его политика привела к «экономическому возрождению». Однако на деле это было не так. Ограбление рабочих путем повышения налогов, принудительного использования их сбережений, ликвидации всех видов социального обеспечения явились основным источником, питающим фашистский государственный бюджет, две трети которого поглощались расходами на вооружение. Аграрная политика гитлеровцев обрушилась на крестьян-бедняков, которых разоряли низкие принудительные цены, высокие налоги, расходы на строительство дорог и т. п. В гитлеровской Германии был установлен режим «организованного голода», снабжение населения резко ухудшилось. Широкую известность приобрела крылатая фраза Геринга: «Мы дадим немцам пушки вместо масла».

Распространению легенды о Гитлере-«революционере» способствуют и такие «труды», как книга М. Домаруса, содержащая обширные комментарии речей и публикаций фюрера в 1932–1945 гг. Особенно много внимания уделяет автор личности Гитлера, подчеркивая «динамичность» его натуры, «патриотизм» и «независимость». Под последним качеством Домарус понимает «свободу» фашистской верхушки от каких-либо связей с монополистическим капиталом. Механизм фашистского господства в фундаментальном по объему «труде» полностью искажается, и вся политика гитлеровской клики предстает перед читателем как «функция воли» нацистского вождя.

В унисон с западногерманскими реакционными историками выступают социологи и историки США и Англии. Автор книги «Коричневая революция. Социальная история третьей империи» американский историк Д. Шёнбаум утверждает, например, будто бы в фашизме всегда преобладали антикапиталистические «революционные» тенденции. В гитлеровской партии «были революционные элементы», подчеркивает и американец Д. Хогган. Английский автор Б. Гранцов в книге «Зеркало нацизма. Английское общественное мнение о возвышении Гитлера в 1929–1933. годах» объявляет Гитлера «пролетарским революционером», а его идеологию — «революционно-разрушительной».

Чувствуя слабость своей «аргументации» и пытаясь как-то обосновать мифические утверждения о «радикальных» или даже «революционных» тенденциях, которые будто бы имели место в фашистском режиме, буржуазные историки обычно ссылаются на тот период деятельности гитлеровской, партии, когда она еще находились в оппозиции.

В этом смысле характерно утверждение одного из реакционных социологов, в прошлом «теоретика» национал-социализма Армина Моллера о том, что нацизм вообще следует оценивать и рассматривать «не от Аушвица, не с конца его существования, а с самого начала его возникновения», когда он якобы содержал революционные, радикальные черты.

Буржуазная историография тщательнейшим образом препарирует историю раннего национал-социализма в Германии, пытаясь во что бы то ни стало найти в ней аргументы для своих фальсификаторских измышлений.