В западногерманской историографии, например, отчетливо прослеживается тенденция представить фашистское движение начала 20-х годов как весьма пестрое по своей социальной сущности явление, включавшее в себя «революционные» и «леворадикальные» течения. Поэтому нацизм-де 20-х годов резко отличается от периода после 1933 г. своим «радикализмом» и «романтизмом».

В ряде работ, посвященных раннему национал-социализму, особое место занимает монография западногерманского историка Рейнгарда Кюнля, рассматривающая взаимоотношения между различными группировками в рядах гитлеровской партии. Как уровень исследования, так и разнообразная источниковедческая база этой работы делает ее заметным явлением в западногерманской историографии фашизма. Автор стоит на демократических позициях и оценивает национал-социализм как величайшее зло, содержащее даже в первые годы своего существования зародыш будущей катастрофы немецкого народа. Он отбрасывает тезис о единоличной виновности Гитлера в преступлениях нацизма. Однако отсутствие четкого представления о классовой сущности нацизма мешает Р. Кюнлю убедительно опровергнуть эту точку зрения.

Ошибочны и оценки классовой сущности НСДАП в целом и ее «левого» крыла в частности, которые приводит Р. Кюнль. «НСДАП, пишет он, по своим требованиям была рабочей (!) партией. Ее программа, идеология и агитация, однако, с начала несла на себе мелкобуржуазный отпечаток». В другом месте Р. Кюнль называет гитлеровскую партию «мелкобуржуазным движением возрождения». И хотя Р. Кюнль отнюдь не затушевывает антикоммунизма, антисоветизма, агрессивности «левых» нацистов и неоднократно подчеркивает демагогический характер их заявлений, его монография объективно все же дает известную почву для утверждений о «радикальном» и «революционном» характере нацизма на раннем этапе его развития.

Конечно, даже реакционные буржуазные историки, как правило, не рискуют в наши дни открыто называть прогрессом чудовищные преступления фашизма перед миром и человечеством. Оправдывать и прославлять гитлеровский террор, зверства Освенцима и Бухенвальда, злодейский «новый порядок» отваживаются лишь немногочисленные неонацистские историки. Поэтому-то поиски «прогрессивных тенденций» и «революционности» фашистского движения ведутся не в разбойничьей контрреволюционной практике гитлеровцев, а в политической программатике нацизма 20-х годов, нередко именуемого «романтическим национал-социализмом». Аргументами, «доказывающими» «радикализм» гитлеровцев, служат при этом ссылки на их многочисленные демагогические заявления, рассчитанные на привлечение в ряды фашистского движения средних слоев населения и определенной части трудящихся. Буржуазные историки, ссылающиеся на документы и лозунги гитлеровцев, как правило, пытаются выдать их за чистую монету и преднамеренно абстрагируются от того, что нацистская программа, являясь своеобразной формой идеологии монополистического капитала, имела в то же время определенную специфику, так как предназначала свое содержание для другого класса, т. е. для объекта эксплуатации и подавления, и была по существу лишь суррогатом идеологии для тех, кого требовалось подчинить империалистическим интересам.

«Почему германские фашисты, эти лакеи крупной буржуазии и смертельные враги социализма, выдают себя массам за «социалистов» и свой приход к власти изображают как «революцию»? — говорил Г. Димитров. — Потому, что они стремятся эксплуатировать веру в революцию, тягу к социализму, которые живут в сердцах широких трудящихся масс в Германии…

Фашизм… обставляет свой приход к власти как «революционное» движение против буржуазии от имени «всей нации»…[8].

Немаловажно отметить, что применение гитлеровцами радикальной и псевдореволюционной фразеологии тщательно «дозировалось» таким образом, чтобы не отпугнуть руководящие круги монополий. Чем ближе были гитлеровцы к осуществлению своих целей и реальнее становилась перспектив установления их диктатуры, тем осторожнее и с большей оглядкой пользовались они в своей пропагандистской практике псевдосоциалистической и радикально звучащей фразеологией[9].

В доверительных же беседах с представителями монополии фашистские лидеры высказывались вполне определенно. «Социализм — скверное слово, — подчеркивал Гитлер в беседе с правобуржуазным деятелем Р. Брейтингом. — Марксизм нужно убить… О моем отношении к частной собственности я не могу говорить на народных собраниях, так, как это говорю я вам. Ведь мы здесь среди порядочных людей».

С первых же месяцев существования нацистской партия Гитлер и его сообщники с нескрываемым презрением относились к рабочему классу, к трудящимся и утверждали, что люди, «работающие только физически», не в состоянии «логически мыслить».

В одной из бесед со своим бывшим соратником О. Штрассером Гитлер подчеркивал, что в случае прихода его партии к власти собственность монополий останется нетронутой и предприятия не будут социализированы. Еще откровеннее высказывался относительно подлинной сущности демагогических заявлений нацистов Германии Геринг. В письме на имя директора одной из крупных фирм, которое случайно проникло в печать, он писал: «По поводу Вашего замечания о социалистическом движении — антикапитализме, как вы выражаетесь, я должен вам сообщить: не вводите себя в заблуждение текстом наших публичных плакатов… Если вы боитесь за будущее, то вы нигде лучше не охранены, как в нашей национал-социалистической партии. Конечно, есть фразы «долой капитализм» и т. д., но они необходимы; ведь под знаменем «национальный», как вам известно, мы не придем к цели».

Буржуазные историки, выдвинувшие миф о «радикализме» справа и даже «революционности» германского фашизма, старательно обходят факты, проливающие свет на теснейшие связи гитлеровцев с монополиями и руководящими кругами рейхсвера, которые установились я окрепли задолго до 1933 г., т. е. именно на заре национал-социалистского движения в Германии. Безуспешными являются поиски каких-то «революционных» и «радикальных» тенденций в выступлениях «раннего Гитлера» и его сообщников. Достаточно, например, обратиться к анализу речей «фюрера» за 1919–1920 гг., чтобы убедиться, что все они содержат злобные нападки на марксизм, планы интервенции против Советской России, призывы «отправить на виселицу либералов» и выпады антисемитского характера. Ни в публичных выступлениях фашистских главарей, ни в их прессе, ни, наконец, в их программе — 25 пунктах — нет и намека на требование каких-либо действительно радикальных преобразований общества.

Факты также неопровержимо свидетельствуют о том, что с первого до последнего дня своего существования гитлеровская партия была прямой агентурой реакционных монополий, на содержании у которых она находилась.

Особенно большую роль в финансировании гитлеровской партии в ранний период ее деятельности сыграли берлинский монополист Борзиг, владелец стального треста Тиссен, концерн Стиннеса, уполномоченный «И.Г, Фарбениндустри» Питш и другие.

В кассу гитлеровской партии текли деньги также и из иностранных источников — английских и американских монополий.

Значительное количество новых, ранее не известных документов, проливающих свет на теснейшие связи нацистской верхушки с монополистическим капиталом Германии, содержит сборник «Анатомия войны», подготовленный группой историков ГДР.

Материалы сборника убедительно вскрывают сущность контактов германских фашистов с капиталистами и банкирами Германии, а также США, установившихся задолго до захвата власти гитлеровцами. Верхушка империалистической буржуазии видела в НСДАП единственную силу, которая «одна только в состоянии противостоять революционному перевороту».

В 1931–1932 гг. Гитлера и его партию прямо или косвенна поддерживали такие крупные монополисты, как Кирдорф (ежегодный взнос около 6 млн. марок), Гугенберг (2 млн.), Феглер, Шахт, фон Штаусс, Флик, Шницлер, Тиссен, Сименс, Цанген, Рейш, Шпрингорум, Гельферих, Мерк, Виттхефт, Вейндорф, Ростерг и многие другие. Эти фамилии представляли почти всю угольную, металлургическую, химическую, судостроительную и многие другие отрасли промышленности, а также крупнейшие банки страны, всего более 160 гигантских монополий с капиталом более 1,5 млрд. марок, составлявшими около 70 % общего капитала всех акционерных компаний Германии.