Бракк придирчиво просмотрел записи в блокноте и остался недоволен.

— Выключить! — Его голос звучал глухо и тускло.

Кварцевая лампа за светофильтром погасла. Бракк поднялся с табурета, взял со стола фотоэлемент величиной с монетку, подключил его к измерительным приборам и направил на элемент пучок ультрафиолетовых лучей. Стрелки на шкалах приборов метнулись. Бракк затаил дыхание. На протяжении нескольких минут вольтметр регистрировал наличие тока высокого напряжения, затем стрелка на его шкале медленно поползла назад. Бракк прикусил губу.

Они продолжали опыты около двух часов, но успеха не добились.

Доктор Хегер с утра уехал на электростанцию и вернулся в институт в начале пятого. Пройдя в кабинет, вызвал Бракка, но никто ему не ответил. Куда запропастился Бракк? Может, уже ушел домой? Хегер снял телефонную трубку и спросил вахтера, не проходил ли господин Бракк. Узнав, что не проходил, он спустился в подвальный этаж и вошел в контрольное помещение. Одну из стен занимал щит с контрольными и сигнальными устройствами. Здесь автоматически регистрировалось появление в лабораториях дыма, газа или огня. В середине щита находился телевизионный экран.

Хегер обратился к дежурному инженеру по технике безопасности:

— Включите-ка пятую лабораторию, второй отдел. Я ищу коллегу Бракка.

Экран замерцал голубоватым светом. На нем можно было видеть любую из лабораторий института, Ночью проверка всех лабораторий производилась каждый час. Весь институт можно было осмотреть за несколько минут. На экране возникла пятая лаборатория. Но она была пуста, из громкоговорителя слышалось только тиканье часов.

— Не пошел ли он в зал счетно-решающих устройств?

Дежурный переключил телевизор.

— Вот он, — сказал Хегер.

Бракк сидел перед пультом управления электронно-вычислительной машины. Мурлыча какой-то мотив, Хегер снова поднялся в первый этаж. Открыв дверь, он услышал шум машины.

Бракк не сразу заметил, что кто-то вошел. Но потом почувствовал, что у него за спиной стоят, и оглянулся.

— Итак, вы уже вернулись, коллега?

— Да, мне удалось все уладить.

Бракк кивнул и сказал:

— Серия экспериментов номер семнадцать дала отрицательные результаты. Сначала мне показалось, что мы немного продвинулись вперед. Однако коэффициент полезного действия элементов ПД и ЦЕ быстро снижался. Поэтому я подверг испытанию и элементы ЦХ. Их чувствительность оказалась еще хуже.

— Нужно было увеличить содержание серебра в слое, — проворчал Хегер.

Он подошел к машинке, автоматически записывавшей результаты вычислений Бракка, и принялся рассматривать длинные ряды цифр, все ниже склоняясь над ними. Одна из формул остановила на себе его внимание.

Бракк сразу же заметил это.

— Моя старая задача, коллега Хегер. Сегодня за обедом мне неожиданно пришла в голову одна мысль. Сначала она показалась мне просто забавной, но чем дольше я над ней думал, тем больше она привлекала меня. А теперь вот засел здесь, чтобы основательно заняться ею.

Хегер небрежно кивнул, лицо его оставалось бесстрастным, лишь серо-голубые глаза немного сузились, словно он хотел помешать Бракку прочесть его мысли. На объяснения Бракка он не ответил ни единым словом. Казалось, они вообще не интересуют его.

— Не стану вам больше мешать, — сказал он, протягивая руку Бракку.

Уже взявшись за ручку двери, он снова обернулся.

— Кстати, у нас в клубе сегодня вечер. Доктор Хайде из обсерватории сделает доклад о радиозвездах. Будет интересная дискуссия. Неплохо и вам показаться там. До свидания, коллега.

Доктор Бракк покинул институт, когда на часах было половина восьмого. О вечере в клубе он и не вспомнил — в голове роились лишь цифры. Результаты расчетов привели его в хорошее настроение. Ему захотелось чем-нибудь порадовать Веру. Он решил купить ей цветы, но цветочные магазины были уже закрыты, пришлось сделать крюк, чтобы купить букетик гвоздик в вокзальном киоске.

А ведь всего несколько дней назад им владела растерянность, он был обескуражен, ознакомившись с данными Хегера. Проделав целый ряд экспериментов, Хегер методически доказал нереальность того, на что Бракк возлагал столько надежд. Но потом он, казалось, нащупал еще один путь, которого Хегер не видел. Во всяком случае, в своих выводах тот даже не упоминал о нем.

И вот сегодня с помощью электронного мозга Бракк проверил свою идею.

«Хегер прекрасный экспериментатор, — размышлял он. — Эксперимент сильная сторона его. Я, пожалуй, больше теоретик и предпочитаю сначала все обдумывать. Жаль, что Хегер был сегодня так неразговорчив, я бы охотно потолковал с ним об этом». Тут Бракк заметил, что идет очень медленно, и, прибавив шаг, с изумлением посмотрел на свой букет так, словно видел его впервые. Он понюхал цветы и решил, что гвоздика пахнет приятнее, чем розы.

Вера уже два часа тому назад придвинула кресла к телевизору, чтобы посмотреть вместе с мужем цветную передачу. В ожидании Вернера она стояла у окна. Где же он? Не случилось ли с ним чего? Она взглянула на телефон. «Нет, — успокаивала она себя, — если бы что-то произошло, мне бы, конечно, сообщили». Вера села в кресло и принялась перелистывать иллюстрированный журнал. Наконец раздался звонок.

— Как ты поздно! — сказала она мужу, поднимаясь на цыпочки и целуя его.

— Срочная работа, — сказал он, протягивая ей цветы.

— Ох, какие красивые, — она втянула в себя запах гвоздики и благодарно улыбнулась ему. — Слушай, Вернер, давай сразу поужинаем. Через полчаса начинается передача новой постановки. Помнишь, я тебе говорила.

Они сели за стол. Поглощенный своими мыслями, Бракк не замечал, что он ест. Уже у самого дома его осенила замечательная идея, и теперь ему не терпелось встать из-за стола и записать ее. Но Вера заговорила, надо было отвечать.

— Сегодня у меня были гости, — рассказывала она, — господин Корни и секретарь Союза композиторов. Они собираются устроить концерт. Хотят, чтобы я исполнила несколько сольных номеров на рояле.

— Ты дала согласие?

— Да.

Бракк улыбнулся ей.

— Где будет концерт? В зале ратуши? Говорят, там прекрасная акустика.

Вера лукаво усмехнулась.

— Не в ратуше, — протянула она, — в клубе вашего института.

— А-а, — рассеянно отозвался Бракк, — в институте…

Он положил в чай сахар и, помешивая в стакане, опять вернулся к своим мыслям. Для этого ему было достаточно услышать слово «институт».

Вера ждала, что муж спросит, какие пьесы она выбрала для концерта. Но Вернер молчал.

Обиженная и разочарованная тем, что он проявляет мало интереса к ее работе, она встала и включила телевизор. Бракка не оставляло желание записать пришедшую ему в голову мысль. Он знал, что, если не сделает этого, будет долго и мучительно припоминать ее утром. Идей за последнее время столько, что все в памяти не удержишь.

Он подошел к жене и погладил ее по голове.

— Новая пьеса… Ее наверняка повторят по телевидению. Пожалуйста, не сердись на меня. Вера, я должен сделать кое-что важное. Посмотри одна. К тому времени, как передача кончится, я освобожусь и мы посидим вдвоем.

Вера склонила голову.

— Да, да, посидим вдвоем, — машинально повторила она и принялась собирать посуду.

Бракк ушел в свою комнату. Через несколько минут он забыл обо всем.

Вера сложила посуду в моечный шкаф и собралась включить его, но пальцы ее задержались на красной кнопке. В столовой пробили часы. «Начинается спектакль», — вспомнила она. Но ей больше не хотелось смотреть его.

Она подошла к окну, коснулась лбом стекла. В саду было уже темно. На небе кое-где мерцали звезды. «Так пройдет вечер, — думала она. — Потом несколько часов сна, и он снова уйдет в институт. А мы ведь едва успели перекинуться несколькими словами».

Вера медленно вернулась в столовую, закрыла раздвижную дверь и прислонилась к ней. С пустых кресел, стоявших подле телевизора, она перевела взгляд на столик с букетом гвоздики, и скорбная складка пролегла у рта. Она села за рояль и, опустив веки, заиграла. Мягкие звуки заполнили комнату.