— Угадай, что я нашла! — взволнованно воскликнула Джоди. В руках она держала хозяйственную сумку, щедро украшенную рождественскими бантами.

Я пожала плечами. У нас с Джоди разница в возрасте — один год. Но что до личных вкусов — не меньше десяти лет.

Почему меня должно заботить, что она там купила в торговом центре? Тем не менее, я решила поинтересоваться. Как-никак, на следующей неделе Рождество. Может, Джоди хочет заранее показать мне мой подарок.

Джоди открыла сумку и вытащила оттуда кассету.

— Смотри!

Я застонала, разглядев надпись на коробочке.

— О нет! Только не «Веселейший светлый праздник»!

Это у Джоди самое любимое рождественское кино. И самое нелюбимое у меня. Это глупая, слащавая история о Рождестве.

Я не выношу в ней все. Особенно ненавижу героиню. Сьюзи Снежинка дружелюбнее, чем Санта и веселее, чем Пасхальный Кролик. Аж тошнит.

— А что, тебе мало, что его крутят по телеку шестнадцать раз на дню? — спросила я. — Не можешь же ты смотреть его чаще!

Джоди прижала кассету к груди.

— Я и по сто раз на дню могу смотреть, и мне не надоест, — ответила она. — Жутко повезло, что я ее нашла. Леди в магазине подарков сказала, что это единственная копия, какую ей доводилось встречать. — Джоди шагнула вперед, чтобы вставить кассету в видеомагнитофон.

— А потерпеть не можешь? — крикнула я. — «Реслинг-О-Рама» же идет!

Джоди взглянула на экран. Крушитель влез на канаты и готовился спрыгнуть на голову Горгону. Сестрица сморщила носик. Она не любит реслинг.

— Прости, — сладко пропела она. — Мама сказала, что сейчас моя очередь.

Я знала, что лучше не спорить. Мама велела мне выключить телек еще час назад.

— Можешь остаться и посмотреть кино со мной, если хочешь, — предложила Джоди.

— Да я лучше проглочу оленя с рогами! — проворчала я. Но больше заняться мне было нечем, и я осталась.

Фильм начался. Сьюзи Снежинка, пританцовывая, выпорхнула из кухни, встряхивая своими рыжими волосами до плеч.

— А вот и печенюшки — потешить ваши брюшки! — задорно провозгласила она. — Помните волшебные слова?

Ее дети завизжали от восторга.

— Пожалуйста такое — как елочка большое! — закричали они.

Я застонала. Я почти забыла, КАКОЙ это ужасный фильм. Я смотрела, как Сьюзи разносит праздничное настроение по всему городу. Она плясала. Она пела. Она пекла дюжины и дюжины печенюшек.

Потом Сьюзи посетила сварливого соседа. Она хотела принести ему праздничного веселья. Она пела невероятно идиотскую песенку о том, что «Рождество смеется, а Санта улыбается». После чего добила меня окончательно.

Ее улыбка стала еще ослепительнее. Она встряхнула своими рыжими волосами. Она раскинула руки.

— Кто же откажется от рождественских объятий? — прощебетала она.

— Я! — взревела я, вскочив.

— Тсссс! — шикнула Джоди. Ее взгляд был прикован к экрану.

Я поднялась в свою комнату и достала декабрьский номер журнала «Реслинг-О-Рама». На обложке красовался Крушитель, возвышавшийся над съежившимся, жалким противником. Джоди подарила мне подписку на прошлое Рождество. Надеюсь, в этом году она ее возобновит, подумала я, уселась поудобнее и начала читать.

В журнале было полно интересных статей. Мне потребовалось немало времени, чтобы прочесть их все. Закончив, я обратила внимание на вкусный запах, идущий снизу. Я решила взглянуть, что там готовится. Пахло так, словно папа взялся за рождественскую выпечку.

Я отбросила журнал и побежала вниз.

— Пап? — позвала я, вбегая на кухню. Но там никого не оказалось. Однако на стойке лежало несколько партий рождественского печенья. Я взяла одно, в форме звездочки. Еще теплое.

— Пап? — позвала я с набитым ртом и направилась в гостиную. — Ау, пап? Ты где?

Мама с Джоди смотрели телек.

— Шшшшш! — зашипели они. Они смотрели «Веселейший светлый праздник».

Я закатила глаза. Я читала журнал как минимум пару часов. Следовательно, они запустили кассету по второму кругу. Мне не верилось, что кто-то может смотреть эту дрянь и один раз, а уж два подряд!

— Где папа? — спросила я. — Я хочу ему сказать, что печенье вышло изумительное.

— Он в гараже, — отвечала мама, — но печенюшек он не пек. Это я напекла!

— Ты? — переспросила я. И рассмеялась. Моя мама выпечкой не занимается. Она и кухню-то по возможности обходит за километр. Единственная вещь, которую она иногда готовит — это тосты. Да и те она в половине случаев сжигает.

— Ты шутишь, правда? — спросила я.

Мама улыбнулась.

— Ну да, обычно я ничего не пеку. Но я смотрела этот прелестный фильм с твоей сестрой, и мне вдруг захотелось напечь печенюшек для ваших брюшек!

Я не могла поверить своим ушам. Всего необычнее был ее голос. Внезапно до меня дошло. Она говорила, как Сьюзи Снежинка!

Я взглянула на экран, где Сьюзи кружилась в танце с Сантой.

— Очень смешно, мам, — сказала я. Это явно была шутка. Наверняка маму подговорила Джоди, знавшая, как я ненавижу «Веселейший светлый праздник».

Не успела я сказать что-то еще, как заметила такое, что у меня отвисла челюсть. Мамины белокурые волосы заметно порыжели!

— Что ты сделала с волосами? — спросила я. И тут же взглянула на Джоди. Ее спадающие до талии волосы были еще рыжее, чем у мамы. Айвори посмотрел на меня со своего места у очага и тихонько гавкнул. Я взглянула на пса и нахмурилась. Его белая шерсть явно порозовела.

— Что здесь происходит? — спросила я.

— Что ты имеешь в виду, любонька? — спросила мама.

— Что?! — Мама в жизни так меня не называла. Это Сьюзи Снежинка всех зовет «любоньками».

— Это уже не смешно, — сказала я.

Мама не ответила. Вместо этого они с Джоди принялись подпевать Сьюзи на экране:

Веселейший светлый праздник настает!

Резвятся ребятишки,

Санта поет!

Я больше не могла этого вынести. Я поспешно ретировалась. Мои мать и сестрица вели себя крайне странно. Они, небось, думают, что это смешно, но я их мнения не разделяю. И точка.

Я замерла возле гостиной. Мой взгляд упал на отражение в зеркале. Мои темно-русые волосы приняли рыжеватый оттенок!

Я уставилась на себя. Мое сердце бешено колотилось, пока я пыталась придумать всему объяснение. Неужели в доме произошла какая-то химическая утечка, изменившая цвет волос? А вдруг это у меня что-то нехорошее с глазами?

Я должна была выяснить, что происходит.

Я нашла отца в его мастерской в гараже. Он трудился над рождественским подарком для Джоди — шкатулкой под украшения.

— Привет, БиБи, — сказал он. Это у него такое для меня прозвище.

— Пап, посмотри мои волосы, — попросила я. — Ничего не замечаешь?

Он пригляделся.

— Вроде рыжие, — сказал он. — Ты их покрасила?

— Нет. — И я поведала ему всю историю.

— Поначалу я решила, что мама с Джоди решили меня разыграть, — закончила я. — Но теперь мне кажется, что все гораздо серьезнее.

— Разыграть, значит? — спросил папа, нахмурившись. — А звучит так, будто разыгрываешь ты, своего бедного старого папу. — Он погладил густую черную бороду. — Ладно. В чем подвох?

— Я серьезно, — настаивала я. — Сходи в дом и убедись сам. У них волосы еще рыжее моих.

Отец вздохнул и отложил инструменты.

— Ладно, — сказал он. — Я же знаю, что ты не дашь мне ни минутки покоя, пока я не схожу и не посмотрю.

Я сидела на табуретке и ждала, когда он вернется. Я все еще была напугана, но чувствовала себя значительно лучше, благо за дело взялся папа. Я понимала, что он мне не поверил, но ничего, поверит.

Я подождала десять минут, потом еще пятнадцать. В мастерской было прохладно. Что его так задержало?

Наконец, я встала и пошла в дом.

— Пап? — позвала я.

— Здесь я, любонька, — откликнулся он из гостиной.

Любонька?! — подумала я в смятении. О, нет!

Я пошла в гостиную. Первым, что я увидела, был телеэкран. Шла финальная сцена «Веселейшего светлого праздника». Мать с сестрой сидели на диване. При виде них я ахнула.