Пояркова. Ведь они были первыми русскими людьми, которые достигли этих мест.

... Но вот наступила весна. Вскрылся Амурский лиман. Поярков распрощался с местными жителями, казаки спустили на воду неуклюжие тяжелые кочи и вышли в «незнаемое» море. Попутный ветер надувал паруса из оленьих шкур, а когда наступало безветрие, казаки брались за громоздкие весла и плыли «на гребнях».

Только смелые и сильные люди могли решиться на такое плавание. Целых три месяца носило их кочи по бурному Охотскому морю, пока шторм не выбросил казаков на суровый сибирский берег. Суда разбились о прибрежные камни, и небольшой отряд уцелевших людей, оборванных и голодных, добрался до устья реки Ульи. Тут они нашли старую избу, в которой до них зимовал Иван Москвитин, и прожили в ней всю зиму.

Ранней весной казаки по последнему санному пути перебрались через хребет Джугджур к верховьям реки Маи. Здесь они снова построили лодки, на которых и дошли до Якутска.

Так закончились трехлетние скитания отважных русских землепроходцев, о которых поведал Василин Поярков в своей «скаске» ⁵.

Слух о возвращении Пояркова, о «новоприисканнои» им реке Амур разнесся по всей Сибири. Правдивый рассказ Пояркова о богатствах открытого им края вскружил головы предприимчивым атаманам и казакам. Особенно привлекала их близость Амура к Китаю, который манил в ту пору всех европейцев своими сказочными богатствами.

Распаленные рассказами Пояркова, новые якутские воеводы тотчас снарядили вторую экспедицию на Амур, нс столько думая об интересах государственной казны, сколько о собственном обогащении. Но эта экспедиция добралась лишь до истоков Гоиама и ни с чем возвратилась в Якутск.

Спустя три года, в 1649 году, к Амуру вышел другой русский землепроходец — Ерофей Павлович Хабаров-Святитский, не менее яркая личность в истории освоения Сибири, чем Ермак.

Но если поход Пояркова был, по существу, разведывательным, то поход Хабарова носил совсем иной ха-

рактер. Обжить земли Приамурья — такова была цель Трофея Павловича.

Осваивая Амурский край, Хабаров возводил в размыл местах на Амуре русские поселения и остроги, заводил торг с местными жителями — даурами, джюче-рами и ачанами. Три года ходил он по Амуру.

Тем временем якутским воевода, не дождавшись вестей от Хабарова, послал ему в помощь отряд казаков. Одна группа в двадцать семь человек, которую вел Иван Нагиба, отправилась на поиски вниз по Амуру.

Но случилось так, что Нагиба разминулся с Хабаровым. Спускаясь по реке, казаки добрались до самого ее устья, до тех мест, где за несколько лет до этого зимовал Поярков.

Чтобы возвратиться в Якутск, Нагиба решил повторить маршрут Пояркова — не идти обратно старым п\-тем, а плыть до реки Ульи Охотским морем.

Испытанные Поярковым трудности и лишения нс испугали казаков. Они также смастерили судно морского хода и вышли на нем в море. Плавание их было тоже нелегким. Плавучие льды затерли хрупкое суденышко. Десять дней дрейфовали казаки в открытом море, затем льды прибили их к берегу и раздавили судно.

«Хлеб, и свинец, и порох потонул, и платье все потонуло, — писал потом в донесении Иван Нагиба, — и шли мы, холоп и государевы, пешею ногою, подле моря... Питались мы ягодами и травою, и находили на берегу по край лося битого, зверя морского нерпу да моржа, и тем мы душу свою оскверняли».

Так Нагиба и его товарищи дошли до устья какой-то маленькой речки. Там они построили новое суденышко и пустились в дальнейшее плавание по морю. На этот раз оно прошло благополучно. Казаки добрались до Ульи, а оттуда уже известной нм дорогой вернулись в Якутск, так и не найдя Хабарова. Его отыскал другой отряд.

Положение русских поселений, которые основал Хабаров, было нелегким. В то время еще не существовало официально установленной границы между русскими владениями и Китаем. Амур являлся как бы природным рубежом, делившим русские и китайские земли. До появления русских в Приамурском крае маньчжур-

ские купцы и чиновники, особенно из северных провинции Китая и Маньчжурии, то и дело нарушали естественную границу. Они хозяйничали в Амурском крае, словно в своей вотчине: собирали подати с местных жителей, грабили их, заставляли на себя работать бесплатно.

Но, как только появились русские поселенцы, местные приамурские жители стали обращаться к ним за помощью против произвола купцов и чиновников. Это. конечно, пришлось не по вкусу маньчжурам, привыкшим свободно хозяйничать здесь, и они стали во всем противодействовать русским поселенцам.

Маньчжурские купцы начали запугивать местное население, рассказывая всяческие небылицы о людях из «царства Лоче» — так называли они Россию. Они уверяли, что русские — случайные пришельцы и что эта земля не принадлежит им. Они уговаривали местных жителей бросать свои стойбища и перебираться куда-нибудь подальше от русских. Естественно, что такое поведение маньчжурских купцов приводило к различным недоразумениям и столкновениям на границе между Китаем и Русским государством.

Московское правительство отлично понимало, как важны открытия Пояркова и деятельность Хабарова. В Сибирском приказе давно осознали необходимость установить точную границу между обоими государствами. С этой целью из Москвы неоднократно отправлялись в Китай специальные посольства.

Постепенно между обеими странами стали налаживаться нормальные торговые и добрососедские отношения.

В 1675 году царь Алексей Михайлович снарядил новое посольство во главе с Николаем Спафарием, которому было поручено не только вести дипломатические и торговые переговоры с китайским богдыханом, но еще «изобразить на чертеже все землицы, города и места по пути из Тобольска до китайской границы».

Почти три года длилась миссия Спафария. И он со всей добросовестностью выполнил поручения царя. По своем возвращении из Китая посол представил документы, имеющие особый интерес. Кроме официальных отчетов о ходе переговоров, Николай Спафарий передал в Посольский приказ два больших тома своих записей.

В одном из них подробно рассказывалось о пути из Тобольска до китайской границы, другой содержал «Описание Китайского государства».

Несколько позже Спафарий приложил к этим документам «Сказание о великой реке Амуре, которая раз-гранила русское селение с китайцы». В основу «Сказания» легли материалы, которые Спафарий получил в Посольском приказе еще до отъезда из ААосквы. Однако бесспорно и то, что «сведения об Амуре были пополнены и на основании устных расспросов, к которым Спафарий прибегал во все время своего пути по Сибири» ⁶.

А если так, то кто же еще, кроме спутников Василия Пояркова, Ивана Нагибы и Ерофея Хабарова, мог рассказать Спафарию о реке Амуре и ее устье?

Спафарий первый дал достаточно полное по тому времени географическое описание Амура. Он пространно рассказал о многочисленных притоках Амура и их протяженности. Большое внимание он уделил описанию рельефа местности, географическим особенностям и отличительным, характерным деталям амурского фарватера.

Запись Спафария представляет исключительную ценность благодаря первому письменному упоминанию об острове, который впоследствии стал известен под названием Сахалин.

«Вышеименитая великая река Амур, гористая и лесистая и в окиан впала однем своем устьем, и против того устья есть остров великой; а живут на том острове многие иноземцы и гиляцкие народы. Юрты у них деревянные, рубленые, а носят платья соболья и лисьи, и звериные кожаны, и ездят на собаках, нартами зимою, а летом по водам в лодках, и держат в улусах собак по пятьсот и по тысяче; питаются всяким зверьем и рыбою» ⁷.

Посольству Спафария, как и предыдущим, все же не удалось разрядить ненормальную обстановку, сложившуюся на Амуре. На его берегах по-прежнему происходили различные столкновения между русскими посененцами и маньчжурами.

К 1687 году, когда атмосфера особенно накалилась, русские уже выстроили на Амуре большой город Алба-зин. Ниже его, на реке и ее притоках, стояли остроги поменьше, а вокруг них лежали деревни и слободы. Край звался отдельным Албазинским воеводством.