XX век, на долю которого выпали рождение и бурное развитие научно-технической революции, открыл для человечества невиданные ранее возможности экономического и социального прогресса. Они породили надежды на решение многих затрагивающих судьбы миллионов людей глобальных проблем, и прежде всего таких, как голод и нищета, охрана здоровья, восстановление экологического равновесия природной среды и обеспечение стабильного мира.

Впервые гений человеческого разума создал объективные предпосылки для принципиальных изменений в характере труда, облегчения его условий и обогащения содержания. Научно-технический прогресс стал важнейшим фактором развития производительных сил.

Буржуазные экономисты и социологи уже в начале 50-х годов в один голос заговорили о наступлении новой эры в истории капитализма, его «золотого века». В этот период в литературе на Западе начали появляться высказывания о рождении «государства всеобщего благоденствия», процветании «народного капитализма», его вступлении в эпоху «бескризисной экономики».

Существование столь привлекательного для апологетов мифа оказалось недолговечным. Что привело к его крушению? Почему сегодня, на пороге XXI века, социально-экономические противоречия капитализма, которые западные теоретики и государственные деятели пытались так тщательно упрятать за фасадом «всеобщего благоденствия», вышли на поверхность во всей своей остроте? Ответы на многие из этих вопросов авторы попытались дать в своей книге.

В 70-е годы капиталистический мир вступал, окрыленный радужными прогнозами западных футурологов и государственных деятелей. Но прошло несколько лет, и на смену оптимизму пришли сначала умеренные, а затем и вовсе пессимистические высказывания. Оценивая положение мировой капиталистической экономики, эксперты Международного валютного фонда с тревогой писали весной 1980 г., что перспективы представляются им весьма мрачными, учитывая всеобщий характер инфляции и ухудшение основных экономических показателей в развитых капиталистических странах ¹.

Неудивительно, что и опросы общественного мнения на Западе все чаще стали свидетельствовать о преобладании среди населения неуверенности в будущем, отсутствии доверия к модели «государства всеобщего благоденствия». Как отмечал один из американских социологов, И. Уилсон, экономические неурядицы второй половины 70-х годов подорвали традиционный американский оптимизм и привели к широкому распространению по всей стране убеждения в том, что «настоящее хуже прошлого, а будущее будет еще хуже, чем настоящее». В результате, считает Уилсон, американцы потеряли всякое желание заглядывать вперед, не имея к тому же для этого времени. Они всецело заняты борьбой за выживание, чтобы удержать свою «лодку на плаву», когда «вокруг пенится вода» от экономических бед и трудностей ².

Что же произошло в 70-е годы? Что заставило экономистов и политиков сменить свой тон и более трезво взглянуть на реальности развития капитализма?

В первые послевоенные десятилетия рост капиталистической экономики и относительно высокие темпы накопления капитала основывались на процессах восстановления, а затем и обновления хозяйства в условиях начавшейся научно-технической революции. Новая техника и технология создавали предпосылки для роста производительности труда, открывали капиталистическим фирмам путь к снижению фондо- и материалоемкости продукции, повышению рентабельности производства и тем самым к увеличению нормы и массы прибыли. В структуре экономики появились быстро растущие передовые отрасли, такие, как химия, электроника, новые виды машиностроения и т. п. Существенно расширилась непроизводственная сфера.

Научно-технический прогресс сказался и на качестве рабочей силы. Возросла доля высококвалифицированных работников, изменилось содержание труда. Наконец, под воздействием научно-технической революции более высокого уровня достигло обобществление производства, усилилась интернационализация хозяйственных связей.

Все это обеспечивало капитализму до поры до времени относительно стабильный рост национального богатства. В результате монополии и выражающий их интересы государственный аппарат получали определенный простор для социального маневрирования — сглаживания острых классовых конфликтов между трудом и капиталом за счет частичного удовлетворения требований трудящихся в области заработной платы и социального обеспечения.

Начало 70-х годов еще не предвещало катаклизмов, но уже наметились первые признаки перелома в долгосрочной тенденции к повышению темпов экономического роста. Это было связано с постепенным падением эффективности производства, основные предпосылки которого вызревали задолго до начала мирового циклического кризиса 1974–1975 гг. Небывалый по глубине и тяжести кризис стал поворотным пунктом послевоенного развития капитализма. Он охватил весь капиталистический мир, затронул все стороны жизни общества — экономическую, социальную, политическую. Его последствия сказались на промышленном производстве, торговле, сфере услуг, кредитно-финансовой системе.

Почти одновременные циклические сокращения производства в ведущих промышленно развитых капиталистических странах предопределили глубину экономических потрясений, осложнив последующее оздоровление мировой хозяйственной конъюнктуры. Капитализм столкнулся с мучительной, затянувшейся депрессией, не обещавшей ни скорого оживления, ни тем более подъема.

Предвестником столь серьезных нарушений в экономическом механизме явилось замедление темпов роста производительности труда и падение нормы прибыли, что свидетельствовало об относительном перенакоплении основного капитала. В результате с середины 70-х годов произошло резкое ухудшение общих условий капиталистического воспроизводства.

Это выразилось прежде всего в том, что более частыми стали циклические кризисы перепроизводства. Не успел капитализм оправиться от предшествующего удара, как в 1980–1982 гг. разразился самый продолжительный за всю послевоенную историю мировой экономический кризис. Капитализм столкнулся с новыми явлениями в своем циклическом развитии. По сравнению с первыми послевоенными десятилетиями фазы кризиса и депрессии в 70—80-е годы стали намного длиннее, а фазы оживления и подъема, напротив, сократились.

Масштабы дестабилизации экономической сферы были обусловлены тем, что к нарушениям, обычно вызываемым циклическими взрывами, впервые с середины 70-х годов добавились обширные потрясения, носящие структурный характер. Среди них наиболее тяжелые последствия имели сырьевой и энергетический кризисы. В условиях резкого скачка цен на основные виды сырья и энергоресурсов необходимо было в срочном порядке ломать структуру экономики, переводить ее на рельсы энергосберегающей техники и технологии.

По признанию многих западных экономистов, внезапное обострение проблем ресурсообеспечения застало капиталистический мир врасплох. Он оказался не готовым к глубокой перестройке хозяйственных структур. Ломка экономики, сопровождавшаяся упадком таких традиционных отраслей, как судостроение, черная металлургия, текстильная, обувная промышленность и т. п., принимала болезненные формы. Это не могло не сказаться на общем усилении неустойчивости экономического развития капиталистических стран и мирового капиталистического хозяйства в целом.

Американские экономисты писали в этой связи: «Осознание кризиса охватило мир как кошмар, который не проходит… Надвигаются серьезные перемены. Старые промышленные районы, некогда богатые и могущественные, вынуждены закрывать предприятия. Маленькие компании съедаются более крупными, которые в свою очередь пожираются гигантскими конгломератами. Некоторые промышленные сектора полностью исчезают. Напряжение между странами нарастает».