В-четвертых, я передаю и оставляю в наследство месье Фино, исполнителю моего завещания, кольцо ценой в 1200 ливров за труд и заботы по исполнению настоящего акта.

Наконец, в-пятых, я категорически запрещаю, чтобы мое тело было под каким бы то ни было предлогом вскрыто. Я повторяю пожелание, чтобы оно хранилось сорок восемь часов в той комнате, где я умру, помещенное в деревянный гроб, который не должны забивать гвоздями ранее сорока восьми часов, предписанных выше, а по истечении их вышеупомянутый гроб следует заколотить. В этот промежуток времени пусть пошлют к месье Ленорману, торговцу лесом в Версале, на бульвар Эгалите, № 101, в Версале, и попросят его приехать самого вместе с телегой, взять мое тело и перевезти в его сопровождении и в вышеупомянутой телеге в лес моего имения Мальмезон около Эпернона, где я хочу быть зарытым без всяких почестей в первой просеке, что находится направо в этом леске, если идти от старого замка по большой аллее, разделяющей этот лес. Мою могилу на этой просеке пусть выроет фермер Мальмезона под наблюдением месье Ленормана, который не покинет моего тела до тех пор, пока оно не будет зарыто в этой могиле; он может взять с собой на эту процедуру, если захочет, тех моих родных и друзей, которые пожелают выразить мне это последнее доказательство внимания. Когда могила будет зарыта, на ней должны быть посеяны желуди так, чтобы, в конце концов, эта площадка над могилой, вновь покрытая кустарниками, осталась бы такою же, какою она была, и следы моей могилы совершенно исчезли бы под общей поверхностью почвы, поскольку я льщу себя надеждой, что и имя мое изгладится из памяти людей, за исключением, однако, небольшого числа тех, кто любил меня до последней минуты и о ком я уношу в могилу нежнейшие воспоминания.

Составлено в Шарантон-Сен-Морисе в здравом уме и нормальном самочувствии 30 января 1806 года".

Как видим, это завещание не менее оригинально, даже не менее вызывающе, чем все остальные произведения маркиза.

Ничего себе пожелание: я хочу, чтобы "следы моей могилы совершенно исчезли". Или "я льщу себя надеждой, что и имя мое изгладится из памяти людей". Тот, кто мог написать подобное, кто искренне желал исчезнуть весь (как телом, так и духом), несомненно, не был обыкновенным человеком. Это обыкновенные люди считают так: "Кто мертвых чтит, тот сам достоин чести". Видимо, наш герой не только не чтил мертвых, но и себя самого не считал достойным чьей-то памяти…

Префект парижской полиции Луи-Николя Дюбуа чувствовал: перевод маркиза де Сада в Шарантон означал значительное облегчение его участи и, следовательно, меры наказания. В связи с этим он приказал регулярно проводить в комнате маркиза в клинике обыски с изъятием всех подозрительных, на взгляд полицейских, рукописей и книг. Естетсвенно, это вызывало у нашего героя вспышки необузданной ярости, ведь он опять увлекся писательством.

Следует отметить, что в клинике для умалишенных он вновь сумел собрать отличную библиотеку К тому же, скорее всего, он к этому времени уже смирился с тем, что рукопись " 120 дней Содома" безвозвратно погибла в Бастилии, а посему он принялся вынашивать планы написания нового произведения подобного рода. Но это не должно было быть повторением самого себя. По сути, с весны 1806 года маркиз вновь приступил к художественному воплощению на бумаге самых странных плодов своего ума.

Для этого он, во-первых, признал "Жюстину" своим творением и занялся литературным развитием отдельных ее фрагментов.

Во-вторых, в апреле 1807 года он переписал набело роман под длинным названием "Дни Флорбелль, или Разоблаченная природа, с приложением Мемуаров аббата де Модоза и Приключений Эмилии де Вольнанж, служащих доказательством выдвинутым утверждениям" (Les Journées de Florbelle, ou la Nature dévoilée, suivies des Mémoires de l’abbé de Modose et des Aventures d’Emilie de Volnange servant de preuves aux assertions).

Судьба этого десятитомного произведения печальна: оно было предано огню после смерти маркиза в присутствии префекта полиции Делаво и по просьбе сына, Клода-Армана де Сада. Сохранились только "Заметки" к этому роману, и они были изданы во Франции в 1966 году.

А еще с того же 1807 года (и по осень 1812 года) маркиз де Сад создавал большой исторический роман "Маркиза де Ганж" (La marquise de Gange).

В основу этого романа положена реальная трагедия Дианы-Элизабет де Шатоблан де Россан, маркизы де Ганж. 17 мая 1667 года эта красавица была зверски убита братьями собственного мужа при активной поддержке последнего. Безусловно, при написании этого романа маркиз де Сад использовал множество источников, но он не считал себя настоящим историком. Более того, он искренне полагал, что ремесло романиста, в отличие от ремесла историка, допускает вымысел, а раз так, то он вступил в противоречие с исторической правдой и покарал главного преступника — аббата де Ганжа, в то время как реальный "герой" вполне прилично устроился после совершенного им преступления.

В предисловии к роману маркиз так и написал:

"Возможно, нам следовало бы поставить точку сразу после плачевной гибели маркизы. Но, узнав из мемуаров современников, как окончили дни свои негодяи, чьи преступления заставили читателей содрогнуться, мы все же решили рассказать о том, какая участь постигла главного из трех злодеев.

При этом мы позволили себе слегка отступить от истины, ибо писать о преступлении, оставшемся безнаказанным, не только ужасно, но и вредно, тем более что мы показали преступников во всей их неприглядности. Поэтому, не желая огорчать людей добродетельных, мы не рискнули сказать, как все было, опасаясь оказать губительное воздействие на их рассудок. А, как известно, наилучшим утешением для добродетели является сообщение о том, что гонители ее понесли заслуженную кару".

К сожалению, в те времена подобный "идеологический" тон романа не встретил понимания у читателей, и мало кто поверил в искренность апологии морали в устах "преступного автора" из Шарантона. Ну не мог, по их мнению, такой "законченный злодей" вдруг взять и изменить реальные события в угоду добродетели и торжеству справедливости.

После "Маркизы де Ганж" маркиз де Сад всего за четыре месяца (с сентября по декабрь 1812 года) написал еще один исторический роман "Аделаида Брауншвейгская, княгиня Саксонская" (Adélaïde de Brunswick, princesse de Saxe), a затем (в ноябре 1813 года) завершил аналогичное сочинение под названием "Тайная история Изабеллы Баварской, королевы Франции" (Histoire secrète d’Isabelle de Bavière, reine de France).

Отметим, что при жизни маркиза де Сада, хотя и без указания его имени, в 1813 году вышли только два тома "Маркизы де Ганж", а два других его исторических романа увидели свет лишь в XX веке: в 1953 году — "Изабелла Баварская" и в 1964 году — "Аделаида Брауншвейгская". Примерно в то же время — в 1957 году — было осуществлено второе издание "Маркизы де Ганж".

Следует также отметить, что, несмотря на анонимность, авторство маркиза де Сада в отношении этих исторических романов никогда и никем не оспаривалось, да и сам маркиз упоминал о них в дневнике, который он вел в Шарантоие. Удивительно, но даже Клод-Арман де Сад, всегда стыдившийся отцовских творений, в письме от 17 ноября 1814 года сообщил отцу, что прочел "Маркизу де Ганж" с "большим удовольствием".

Как видим, находясь в Шарантоне, маркиз де Сад очень много писал. А еще он постоянно составлял жалобы.

Например, 17 июня 1808 года маркиз направил письмо лично Наполеону. В нем говорилось:

"Сир!

Господин де Сад, отец семейства, среди которого он, к своему утешению, видит сына, отличавшегося в армии, влачит почти двадцать лет последовательно в различных тюрьмах самую несчастную жизнь. Ему семьдесят лет, он почти слеп, страдает подагрой и ревматизмом в груди и желудке, который причиняет ему ужасные боли. Удостоверения врачей Шарантона, где он в настоящее время находится, доказывают справедливость всего изложенного и дают право просить освобождения".