На вокзальной площади он остановился, чтобы спросить у кого-нибудь, как найти улицу Шаумяна. Из-за угла здания выбежал мальчик. Шурик изумленно посмотрел на него. Мальчишка был одет в военную казачью форму! Позванивали шпоры, на боку висела настоящая шашка. Но самым удивительным было не это: на груди у него сверкал орден!

Мальчик и огромный серебристый пес, бежавший рядом с ним, помчались на перрон.

Письмо отца о том, что приедет Шура Леонтьев, было получено около месяца назад. И брат и сестра, особенно общительный Вовка, очень обрадовались. Обоим было приятно сознавать, что они могут помочь мальчику из города-героя.

В комнате отца, которой полностью завладел Вовка, они поставили еще одну кровать. Галя договорилась, что Шурик будет заниматься в Вовкиной школе, приготовила ему учебники, тетради. Но сколько брат и сестра ни ломали головы, они так и не смогли придумать, что еще можно заранее сделать для Шурика. Они стали терпеливо ждать его приезда. Однако Шурик почему-то задерживался.

Вечером в субботу Галя ушла дежурить в госпиталь, а Вовка засиделся за книгой, лег уже под утро и крепко уснул.

За окном начал сереть ранний апрельский рассвет, когда его разбудил стук в дверь. Принесли телеграмму. Вовка развернул сложенный вчетверо листок. Какая-то медсестра Тоня просила встретить Шурика сегодня утром.

Вовка заметался по квартире. Так детально продуманный план встречи рушился. Не были приготовлены праздничные пироги, да и встречать приходилось одному, а не с сестрой.

Он поспешно оделся в свой праздничный костюм.

У двери, смотря на хозяина просящими глазами, повизгивал Верный.

— За мной! — скомандовал Вовка.

До прихода поезда оставалось десять минут.

Мальчик бежал что есть силы и все же опоздал. Перрон был пуст. Вовка вышел обратно на привокзальную площадь.

Неподалеку стоял худенький мальчик с бледным лицом. На нем была теплая тужурка, видимо переделанная из шинели, и армейская шапка, у ног лежал чемоданчик с грудой каких-то свертков.

Несколько мгновений Вовка рассматривал мальчика, потом неуверенно спросил:

— Шурик?

— Шурик! — радостно отозвался тот.

Лицо Вовки расплылось в улыбке. Она была настолько приветливой, что у Шурика навсегда пропали опасения, что в семье Кошубы он может прийтись не ко двору.

Через полчаса они, оживленно разговаривая, вошли в квартиру. Навстречу выбежала только что пришедшая из госпиталя Галя. Она сразу поняла, кто перед ней, и повела себя с Шуриком так, словно это ее любимый, уезжавший куда-то братишка.

После завтрака, который вышел на славу, хотя к нему и не успели приготовиться, Галя пошла поспать.

— Она у нас в госпитале ночью дежурила, — пояснил Вовка.

Косясь на Шурика — не осмеет ли он его? — Вовка начал мыть посуду. Оказалось наоборот, Шурик взялся помогать и делал все более умело, чем Вовка.

— Я у отца на корабле научился, — сказал он. — Моряки все сами делают.

Вдвоем они управились с хозяйственными делами быстро и весело, и Вовка предложил пойти на Кубань.

Широкая в весеннем разливе река гордо несла свои серые воды.

— Красиво, — проговорил Шурик. — Не хуже нашей Невы. Только вода очень грязная.

— Это сейчас, — объяснил Вовка. — А вот посмотри летом — как стекло, каждый камешек видно.

За лентой реки в утреннем мареве сияли горы.

— Может, туда, в горы, тоже сходим? — предложил Шурик.

Вовка засмеялся:

— Это только кажется, что близко, а на самом деле и за день не дойдешь.

Они перешли мост, по которому катили машины, вышагивали неторопливые волы, запряженные в огромные мажары, двигались пешеходы, скакали всадники, и побрели вдоль берега. Шум города становился все тише и тише и, наконец, стих совсем.

Мальчики сели на берегу.

Еле слышно шуршал под ветерком прошлогодний чекан. Казалось, он шептал что-то злобное, несправедливое, и, споря с ним, весело и басовито бурлила волна в прибрежных камнях.

— Как живые, разговаривают, — промолвил Шурик и, помолчав, спросил: — Вова, а за что тебя орденом наградили?

Вовка тяжело вздохнул — ему уже не раз приходилось об этом говорить, — но все же начал рассказывать. Глаза Шурика загорелись восторгом.

— Знаешь что? — предложил он, когда Вовка кончил. — Давай сделаем альбом, будем туда вклеивать все статьи о казаках и еще о моряках.

Вовке предложение понравилось.

— Давай сделаем лучше три или четыре альбома: о казаках, о моряках, о партизанах. И о летчиках тоже.

На пороге дома мальчиков встретила Галя:

— Куда это вы запропастились?

Они принялись наперебой рассказывать о своей затее. Галя порылась у себя в столе и достала два больших альбома в красивых переплетах.

— Завтра купим еще два, — сказала она. — Только надпись неподходящая. — На красном переплете золотой вязью выведено было: «Альбом для рисования».

Шурик осторожно взял из ее рук альбом.

— Дома у меня масляные краски были. Я бы надпись мог другую сделать.

— А сумеешь? — с сомнением спросил Вовка. — Краски я могу у соседского Юрки достать.

— Неси! — распорядилась Галя.

Через несколько минут Вовка возвратился с целым ящиком, наполненным тюбиками красок и кистями.

Шурик принялся за дело. Вскоре на месте надписи появилась бронзовая плита, привинченная к красной стене массивными болтами. Большими буквами Шурик вывел на плите: «Казаки в боях за родину». На другом альбоме он нарисовал раскрытую книгу с заголовком: «Подвиги народных мстителей».

В разгар работы пришел Качко. Он уже знал от Гали о приезде Шурика.

Качко, как и Галя, одобрил затею мальчиков и пообещал завтра же дать им несколько интересных статей и фотографий из газеты Черноморского флота.

— А у меня есть о папе, — проговорил Шурик. — Можно эту заметку тоже в альбом?

Он принес свою полевую сумку и достал вырезанную из «Красной звезды» заметку о том, что экипаж балтийского эскадренного миноносца «Азарт», повторив подвиг «Варяга», самоотверженно сражался с десятком фашистских кораблей, предпочитая погибнуть, но не сдаться. Подоспевшие корабли Балтфлота, отогнав фашистов, успели спасти семнадцать матросов и командира корабля капитана второго ранга Леонтьева.

— Еще бы такую заметку да не поместить в альбом! — сказал Качко. — Отважный у тебя отец, Шурик.

Когда Шурик доставал газетную вырезку, из его сумки выпала бумажка. Верный заметил это. Он взял бумажку в зубы, подошел к Вовке и поскреб его лапой. Но Вовка, занятый чтением, только отмахнулся, даже не взглянув на него. Тогда Верный отправился к Гале, ткнул ее в ногу носом. Девушка взяла бумажку, потрепала пса по шее и снова нагнулась над газетной вырезкой. Вконец разобиженный Верный ушел в другую комнату, свернулся на своем коврике и заснул.

Когда заметку прочли, Галя вспомнила о зажатой в руке бумажке. Она развернула ее. Крупным детским почерком было написано: «Песня морского отряда» — и дальше шли стихи.

— Мальчики, мальчики! — воскликнула она. — Слушайте, новая песня. — И она прочитала вслух. — Вова, откуда у нас эта песня?

— Это моя, — застенчиво признался Шурик. — Я написал…

— Сам?

— Да. И музыку к ней подобрал.

— Ты и музыку пишешь? — удивилась Галя. — А на чем ты можешь играть?

— На рояле. И на баяне немножко.

Шурик сел к пианино и заиграл маршевый мотив.

Все вместе спели «Песню о морском отряде».

— Сыграй нам еще что-нибудь свое, — попросил Качко.

Мальчик кивнул головой:

— Только это без слов.

Шурик заиграл тихо, спокойно. Слушателям его представлялась гладь реки, тихие всплески весел, далекий перебор гармоники, песня, от которой легко на сердце…

Но вдруг в мелодию вплелись тревожные звуки. Гудит сирена, одна за другой ухают бомбы. Чей-то крик заглушает их разрывы. Плачет ребенок.

Потом — твердая поступь шагов, нарастающий гул моторов. И вот трубы поют о радости победы. Стучат молотки, выходят в поле тракторы. Снова звучит песня о мирной жизни.