— Нина, спрячь знамя, мы уходим в подполье. Адрес явочной квартиры ты знаешь. — Сняв с древка красное полотнище, он передал его девушке. — Сохрани… Прощай!

Дробышева повернула на Степную улицу, но услышав за собой лошадиный топот, бросилась к калитке. Лавируя между надворными постройками, она наткнулась на старую картофельную яму, накрытую досками. Раздвинув их, спустилась на дно и, замаскировав вход ямы, просидела там до вечера.

Чехи заняли город.

Комендантом города был назначен предатель Агапов, бывший начальник милиции. За день до переворота он вызвал к себе Николая Образцова и, не скрывая усмешки, заявил:

— Вот что, милейший. Вы с отцом мне особенно будете нужны в ближайшие два-три дня.

— Какое отношение мы имеем к вам? — сохраняя напускное спокойствие, спросил тот. — Я и мой отец не работники милиции.

Агапов закурил и, усевшись поудобнее в кресло, уперся коленкой в стол.

— Я хочу, чтобы вы со стариком продолжали работу у меня. Платить буду не меньше, чем жандармский ротмистр Паруцкий.

Молодой Образцов, вздрогнул, точно от удара.

— Я вас не понимаю… При чем здесь ротмистр Паруцкий? — произнес он, заметно волнуясь. — Нужно доказать то, что вы говорите!

— Хорошо… — Агапов открыл один из боковых ящиков письменного стола и достал пачку документов.

— Это ваши расписки в получении денег от Паруцкого?

Образцов растерянно посмотрел на бумаги.

— Выбирайте, — жестко продолжал Агапов, — или тюрьма, или работа на меня.

Образцов, опустив голову, произнес едва слышно:

— Хорошо, согласен…

— Ну вот, давно бы так! — поднимаясь из-за стола, хлопнул «Марусю» по плечу повеселевший Агапов. — А теперь садитесь поближе и займемся делом.

Через час Образцов вышел из милиции. В день восстания чехов, он скрывался у знакомой торговки. Вечером, когда все стихло, он выследил Дмитрия Колющенко и донес на него Агапову, Аресты коммунистов продолжались. Нужно было соблюдать большую осторожность, и подпольщики усилили конспирацию.

Дробышевой с помощью Васенко и двух коммунистов из типографии Елькина удалось спрятать часть шрифтов и ручной станок. Через несколько дней после захвата власти белогвардейцами Нина получила записку от Васенко и, уничтожив ее, быстро направилась на одну из конспиративных квартир. Шло собрание подпольного комитета. Говорил Васенко.

…— Одной из наших задач является разъяснение трудящимся, что правительство меньшевиков и эсеров, которое пришло к власти с помощью чехов, служит органом господства буржуазии. Для начала они обрушили свою ненависть на коммунистов и тех, кто нам сочувствовал. Вторым шагом врага будет уничтожение демократических свобод и разгул белого террора. С нами нет Цвиллинга, Дмитрия Колющенко, Микадзе, Григорьева, Сони Кривой и других коммунистов, томящихся в белогвардейских застенках. Но я глубоко верю в конечный исход борьбы, которая закончится победой рабочего класса. Нужно быть бдительными, настойчиво и упорно вести борьбу, свято соблюдать закон конспирации. Ясно, что провалы и арест большой группы коммунистов — дело рук подлого провокатора. Будьте зоркими. Храните партийную тайну. — Выдержав паузу, Васенко обратился к Нине: — Товарищ Дробышева, нарочный послан к Русакову?

— Да, дня два тому назад.

— Пичугин в Зауральске осведомлен?

— Да.

— Хорошо. Связь со Златоустом и Миньяром мы устанавливаем. Типографский станок скоро пустим в ход. Теперь обсудим план нашей работы, — Васенко кивнул головой товарищам. Те придвинулись вплотную к столу.

Часа через два Нина вышла из конспиративной квартиры и направилась в железнодорожный поселок. Проходя мимо чаеразвесочной фабрики, девушка неожиданно столкнулась с Николаем Образцовым. Его отец, рабочий депо, считался одним из лучших активистов партии. Первое знакомство с молодым Образцовым произошло у Нины вскоре после ее приезда в Челябинск. Однажды в приемную Васенко вошел молодой человек, одетый в модную бекешу с лихо заломленной папахой на голове, и, не спрашивая Дробышеву, взялся за дверную ручку с намерением войти в кабинет.

Девушка предупредила его, что Васенко занят и освободится через полчаса.

— Доложите, что пришел Образцов, — надменно бросил посетитель и, опустившись небрежно на стул, вытянул ноги. Его фатоватая фигура, лихо закрученные вверх усики, наглые глаза произвели на Нину неприятное впечатление. Она вошла в кабинет Васенко.

— Пришел какой-то молодой человек, Образцов. Просил доложить, — сказала она с порога.

— А, Николай Образцов, знаю, пускай обождет, я скоро закончу, — устало махнул Васенко рукой.

Возвращаясь к себе Нина заметила, что Образцов стоял возле машинки и читал срочное письмо, лежавшее на каретке. Дробышева поспешно вынула из машинки бумагу и спрятала в стол.

— Прячете? — легкая усмешка пробежала по лицу Образцова. — Напрасно, я коммунист. Может, слыхали о «Марусе»?

— Нет, не слыхала… а партийную кличку вы легко выдаете! Читать без разрешения деловые бумаги вам даже кличка «Маруся» не дает права! — ответила Нина и закусила губу. Она не могла простить себе свою оплошность и отвернулась к окну.

— Можно войти?

— Нельзя. Васенко занят, — сдержанно ответила девушка.

И вот сейчас, встретившись с Образцовым, она неохотно кивнула головой и поспешно зашагала к станции.

Поднявшись на виадук, девушка оглянулась. Образцова не было. Но то, что она увидела, заставило ее побледнеть. Внизу стоял длинный ряд теплушек. Возле них суетились солдаты. С лязгом открылись двери двух вагонов, и на перрон друг за другом под окрики каппелевцев вышли заключенные.

— Нет, не может быть! — прошептала Нина побелевшими губами и пристально стала вглядываться в лицо молодого арестанта, одетого в серую солдатскую шинель. Заключенные выстроились попарно. Началась перекличка. Напрягая слух, Нина услышала имя, от которого замерло сердце.

— Виктор Словцов!

— Я! — ответил арестант.

«Он…» — прошептала Нина и с силой сжала железные перила моста.

Окружив колонну плотной шеренгой, щелкая ка ходу затворами винтовок, конвоиры повели заключенных к тюрьме. Нина поспешно сбежала с виадука и, когда передний солдат прошел мимо нее, бросилась через ряды конвоиров к Виктору, повисла у него на шее. Не скрывая слез, нежно гладила его волосы, смотрела в дорогое лицо.

— Нина! — Сколько скрытой муки и сердечной теплоты прозвучало в голосе Виктора. Прижав к себе девушку, он готов был сам разрыдаться.

В рядах произошло замешательство. К Нине подскочил конвойный офицер и оторвал ее от арестанта.

— В тюрьму хочешь? Вон отсюда! — завопил он.

Арестованные, сурово хмуря лица, двинулись вперед. Виктор сделал попытку выйти из рядов, но звук винтовочного затвора заставил его попятиться. Поднимая пыль, колонна вышла на тракт.

В январе 1918 года прибывший с фронта в Челябинск Виктор Словцов был направлен губкомом РКП(б) в станицу Усть-Уйскую. Выехал он туда вместе с группой делегатов первого казачьего съезда. Проехав стороной Марамыш и Альменево, участники съезда разъехались по своим станицам и поселкам. Из села Дулино Словцов продолжал путь с казаками, братьями Новгородцевыми Петром и Михаилом.

Старший Новгородцев ехал впереди и, поправляя изредка ремень винтовки, висевшей на спине, зорко оглядывал местность. Время было тревожное. В ближайших от станицы поселках Луговском и Подуровке Советы еще не были организованы, там попрежнему хозяйничали атаманцы. Да и в самой Усть-Уйской влияние дутовцев и местных богатеев было сильно.

— Сейчас дело пойдет быстрее, — продолжил начатый разговор Михаил, — главное, чтобы ты как уполномоченный губкома был с нами. Шашкой мы владеть умеем, а вот слово сказать народу, да так, чтобы оно дошло до души, мы не мастера.

— Да и я не хвалюсь, — заметил, улыбаясь, Виктор.

«Видать, дельный парень», — подумал одобрительно Петр и придержал коня.