И затем, быстро зажигая все свечи корнеты дружно начинали самую «Звериаду».

Воспроизводить ли мне текст этой песни?

Я воздержусь от этого.

Звериада Николаевской Школы послужила образцом для многих других звериад, и, потому слова ее в достаточной мере известны.

После окончания пения «Звериады» вся молодежь должна была «пулей» покинуть курилку под поощрительные крики корнетов.

После приказа по курилке корнетами устраивался так называемый «корнетский обход.»

Это уже был в своем роде настоящий и очень интересный маскарад, происходивший после вечерней переклички.

Собирались все в первом взводе. Корнеты двигались из первого взвода по всем остальным длинным рядом, «справа по одному», со свечами в руках, с корнетскими фуражками на головах, и, вдобавок, одетые зачастую в самые разнообразные костюмы и формы.

Последние добывались из различных костюмных мастерских Петербурга; так, помню, как один из юнкеров-корнет, до мельчайших деталей оделся на корнетский обход гусаром эпохи 1812 года, другой нес на себе латы средневекового рыцаря, а третий — неожиданно для всех нарядился в шелка декольтированной маркизы.

Впереди обхода двигались мандолинисты и балалаечники, а все участвующее в обходе пели в такт марша особую песню, сложенную в честь одного из бывших инспекторов классов школы.

Такова была эта традиция.

Зима, делимая на две части рождественскими каникулами — проходила быстро и вместе с весенними лучами и таянием снега приближалось время весеннего царского смотра на Марсовом поле, известного под названием «Майского парада».

Майские парады процветали при Императоре Александре II-м, были забыты при спокойном и не любившем блеска Александре III-м и были возобновлены молодым и только что женившимся на Императрице Александре Феодоровне Государем Николаем II-м.

Приготовление и репетиции к Майскому параду начинались задолго до Пасхи.

Младший курс, прошедший за зиму суровую школу манежной езды — уже прочно и свободно сидел на конях, поседланных ленчиками, т. е. строевыми седлами при полном вьюке.

Полковник Карангозов начинал ежедневно «съезжать» эскадрон еще с конца марта, едва только спадал снег с училищного плаца, находившегося напротив здания школы, по другую сторону Ново-Петергофского.

Плац был весь покрыт весеннею, липкою грязью — и мы, сидевшие на конях в полной боевой амуниции, впервые познавали обратную сторону лихой кавалерийской медали, возвращаясь с плаца покрытыми грязью с головы до ног.

Карангозов в эти дни был беспощаден, не признавал никаких нежностей и заставлял нас месить конскими ногами болото учебного плаца по два часа без передышки.

И за то уже «съезжал» эскадрон, как говорилось, «на совесть».

Перед самым майским парадом нас водили на его репетицию уже на самое Марсово поле, где ее производил сам Инспектор Кавалерии Великий Князь Николай Николаевич.

Репетиции эти заставляли себя очень и очень чувствовать.

Великий Князь на этих репетициях, как настоящий Инспектор конницы, показывал себя во весь рост.

Разносил командиров, по нескольку раз пропускал мимо себя по-эскадронно целые части, все время меняя аллюр, «выставлял» с плаца с позором самые блестящие гвардейские полки…

Начальство нервничало, потрухивало, передавало нервность людям — но в результате Великий Князь достигал своей цели и полки конницы, прибывавшие на майские парады представлялись в самом лучшем виде.

Вот он, день майского парада.

Правда, мая еще нет — едва вступил в свои права прелестный петербургский апрель — с только что прошедшим по Неве Ладожским льдом, окончившейся Святой неделей и свежим особенным воздухом, наполняющим северную столицу.

Под несмелыми, скромными лучами чуть зазеленели почки на деревьях Летнего сада и заблестели девственным изумрудом его бархатные газоны.

Сдержанная суета в этот день в помещениях и взводах эскадрона и сотни…

Майский парад, смотр Царя…

Взводные эстандарт-юнкера по несколько раз проверяют на нас пригонку амуниции, выстраивают, вертят кругом.

Сбоку — шашки с вложенным в гнездо штыком, через плечо — винтовка, в патронной сумке — полный комплект боевых обойм.

Готовы и кони…

Мы — часть гвардии — соответственно этому убраны и наши четвероногие друзья…

Поверх седла — черный гвардейский суконный вальтрап с красною полосою, Андреевская звезда и вензеля Императора по углам.

Садимся на дворе школы и повзводно выезжаем на Ново-Петергофский, где окончательно строит и выравнивает эскадрон Карангозов.

Впереди — штандарт с ассистентами, четыре гвардейских трубача…

«Справа по три!..»

Из тайников и манежей училища мы впервые выливаемся на улицы столицы в блестящем, окончательно обработанном виде настоящих молодых кавалеристов.

Солнце еще не высоко — но с каждою минутою все ярче и смелее его лучи, играющие на наших галунах, пуговицах и темной стали винтовок.

Идем Ново-Петергофским, поворачиваем на набережную Фонтанки, за Измайловским мостом выходим на гладкую торцовую мостовую, по которой мягко и без стука ступают копыта наших коней.

Рядом улиц, согласно заранее известному маршруту — стремимся мы к площади Зимнего Дворца, где выстраивается для императорского объезда кавалерия.

Мы — на ее правом фланге, на первом месте перед царским конвоем, перед кавалергардами.

Но какими скромными выглядим мы в наших драгунских мундирах по сравнению с ослепительным блеском лат кирасирской дивизии, ярко-красными черкесками конвойцев, белыми султанами улан и картинностью красных доломанов и опушенных мехом ментиков гусар Царского Села.

Один за другим выливаются на площадь полки гвардейской кавалерии, приветствуя друг друга звуками полковых маршей.

Приветствие это выражается в том, что конно-гренадеры, проходя мимо кавалергардов — играют марш кавалергардов, а кавалергарды, отвечая на привет — играют марш конно-гренадер и т. д.

А лучи солнца все разыгрываются и разыгрываются, заливая под конец собою всю и без того яркую, сияющую красками картину.

Спустя некоторый срок, еще задолго до начала царского объезда — объезжают полки конницы Генерал Инспектор В. К. Николай Николаевич и Командующий всею Гвардией и Петербургским Военным Округом В. К. Владимир Александрович.

Объезд Царя начинается после них.

Император едет верхом, одетый в Преображенский мундир, далеко впереди свиты, а за последнею, в коляске, везомой белыми лошадьми «à la Daumont» — едут одетые в белые весенние туалеты две Императрицы — жена и мать Царя.

Площадь тонет в красках и звуках.

Полки, которые уже ответили на Царское приветствие — кричат «ура», хоры трубачей играют гимн, командиры частей громко и певуче повторяют предварительные команды.

Объезд не может быть кончен скоро.

Ведь там, на громадной площади Марсова поля — стоит пехота, столько штыков, с знаменами Великого Петра на флангах, стоят длинные ряды артиллеристов с тяжелыми и легкими орудиями, покоящимися на зеленых лафетах.

Не скоро можно даже рысью объехать весь парад — все фронты частей, выстроившихся на большом приневском пространстве.

Однако — всему приходит свой час.

Долго-долго идет мимо Государя церемониальным маршем пехота — но мы не видим этого марша, так как нас с площади Зимнего Дворца постепенно проводят на Марсово Поле окольным путем — через Морскую и другие улицы, на что есть также свой план и свой маршрут… Трудно урегулировать в порядке громадное стечение войск, сосредотачивающихся на месте смотра.

Скачут адъютанты, полевые жандармы в голубых мундирах, стоят жалонеры с цветными флажками на штыках винтовок.