— Мы вот проводим экскурсию. Целый день рвали цветы, лазили на ели, кидали оттуда шишки. Орусбек подражал кукушке, я ловил бабочек, потом составлял карту земель своего колхоза. Признаюсь, я не сумел составить хорошую карту. Горы, пастбища, поля… я запутался, не хватило сил… А вот посмотрим на Индию. Там, говорят, даже растут молочные деревья. Но дети индийских крестьян не видят молока. Я читал об этом в книге. Пятилетние ребята работают там на табачных фабриках по двенадцати часов. Мне стало их очень жалко. Как пятилетний мальчик может работать? Не моту понять. А хозяева фабрик платят детям гроши за их работу. Я против такой несправедливости. Пусть дети индусов тоже досыта пьют молоко, свободно растут и живут на своей земле, пусть ходят на экскурсии! Вот на этом красном камне мы и оставим надпись: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Слова Ашыма звучали взволнованно. Ребята переглядывались и ждали, что скажут учителя.

— Раньше и у трудящихся киргизов не было свободы, — сказала Сеитова. — Только советская власть дала нам эту свободу. В семье равных советских республик Киргизия расцвела и стала неузнаваемой. Великий Ленин открыл нам светлый путь. Сталин-отец ведет нас по этому пути к коммунизму. Наша страна — страна цветов. Пусть пролетарии всех стран смотрят на наши победы и собирают силы для борьбы за свое освобождение! Пусть все трудовые народы завоюют себе мир и свободу!

Аскар и Орусбек одновременно крикнули:

— Мы сделаем такую надпись!

— Пусть напишет сам Ашым, у него хороший почерк, — сказала Нина Леонтьевна.

Ашым поднялся на плечи Орусбека и начал спокойно, точно художник, знающий свое дело, выводить крупные ровные буквы на высоком камне.

Прошло несколько минут, и на большом камне, который гордо возвышался на горе Орто-Кыр, засверкала надпись:

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Сказать про Лешу, что у него не было силы воли, нельзя. Была у него сила воли, и он этим гордился. Только иногда она куда-то пропадала, и это огорчало Лешу.

Он мог просидеть и два и три часа над самой трудной задачей и добиться победы. Но если в это время под окном возникал дразнящий грохот консервной банки и истошные крики ребят «пас!», «аут!», у Леши сразу в голове поднимался такой туман, что за ним не разглядеть было не только цены на сукно, стулья или, там, ручки с перьями, но и самых этих предметов.

Сила воли в таких случаях таяла быстрее, чем конфета во рту, и Леша принимал решение: отложить задачу и пойти минут на десять проветриться во дворе. Пойти, постоять у двери, только посмотреть, как играют ребята, а самому клюшки даже в руки не брать. Но, удивительное дело, после такой передышки туман в голове не рассеивался, а становился еще гуще. Единственное, что способен был замечать капитан «дикой» команды, была истерзанная клюшками консервная банка…

Справедливости ради надо сказать: как только в руках у капитана появлялась клюшка, на самодельном дворовом катке сразу водворялся образцовый порядок. Начиналась игра по-настоящему. Никто больше не лупил по банке как попало, и она не летала больше, куда ей самой заблагорассудится. Прекращались крики и споры. Леша разрешал все недоразумения моментально, и никто с ним в пререкания не вступал.

Леша Чулков был родным братом Сергея Чулкова, знаменитого хоккеиста, капитана заводской команды. Сергеем Чулковым гордился весь поселок, и все ребята были твердо уверены, что не сегодня-завтра его пригласят играть в самую лучшую московскую команду. Но совсем не потому ребята признали Лешу Чулкова своим капитаном. Они верили и в самого Лешу.

— Дайте нашему Лешке настоящие коньки с ботинками, — говорили ребята, — настоящую клюшку да запишите его в настоящую команду, так он не хуже брата будет играть.

Но пока ничего этого «настоящего» не было. Были только настоящие огорчения: веревки на валенках лопались в самый неподходящий момент и коньки слетали с ног, клюшки ломались, а состязания кончались сердитым окриком брата, того самого, знаменитого:

— Алексей! Марш домой…

Чем выше поднимался Леша по лестнице, громыхая коньками, тем ниже падало у него настроение. Вместо получаса он «проветривался» целых три часа и так «отдохнул», что ноги еле двигались, дышалось тяжело, в голове гудело… Хотелось выпить стакан воды и лечь…

Но Леша знал — лечь не придется, пока все уроки не будут сделаны. И брат не позволит, и собственная сила воли, вдруг опять вернувшаяся к хозяину, усадит его за стол. В конце концов Леша выяснил, сколько стоят сукно, стулья и ручки с перьями, но каких усилий ему это стоило! С арифметикой дело обстояло сравнительно просто: не выяснил, сколько стоит, — значит, не решил. Все ясно. А вот с географией или с русским устным куда сложнее: кажется тебе, что все выучил, а спросит в классе учитель — и получается полный конфуз… И в табеле потом появляются такие мелкие цифры, что порой пять с плюсом еле-еле получается при сложении двух отметок.

Знаменитый брат Леши был не только знаменитым спортсменом, но и знатным токарем-скоростником. И он удивительно быстро умел разбираться в сложных делах меньшого брата.

— Где же твоя хваленая сила воли, товарищ брат? — спросил он однажды спокойно, просматривая табель. — Мама работает, я работаю… А ты, пользуясь тем, что за тобой некому присмотреть, гоняешь по двору банку до потери сознания?

— Как будто ты сам ее не гонял! — пробовал оправдаться Леша.

— Гонял… гонял… — согласился старший. — Точно так же вот, как и ты, гонял. Но теперь-то я старше стал, понимаю, что к чему. Могу поделиться опытом: я из-за этой банки два года в пятом классе просидел. Ясно? Вот чем это кончается, если меры не знать! А у тебя, по всем показателям, тоже к тому дело идет…

Младший понимал, что старший прав, и молчал. Он и сам об этом думал. Сколько раз он сам себе давал слово не брать даже в руки клюшку, да все получалось наоборот! После минутного раздумья Леша с мрачной решимостью дал обещание:

— Ладно, не буду больше играть…

— И это тоже неверно, — возразил старший. — Можно играть, но, повторяю, меру надо знать.

— А как ее узнаешь? — вздохнул Леша. — Забудешься, играешь да играешь… Потом посмотришь — уже темнеет…

Как-то раз Леша принес такую отметку по географии, что долго не решался показать табель ни матери, ни брату. Но сколько ни тяни, а показывать надо. На этот раз спокойный Сергей рассердился.

— Вот что… Ты знаешь, что такое дисквалификация? — спросил он.

— Не знаю… — буркнул Леша.

— Есть такое спортивное правило — провинившемуся спортсмену запрещают на определенный срок принимать участие в играх и состязаниях. Вот и я запрещаю тебе играть до тех пор, пока не прочту в этой книжечке, — Сергей показал на табель, — что ты стал самостоятельным человеком. Ясно?

Леша ничего не ответил, но старшему и так было понятно, что младшему все ясно.

— Я бы мог выбросить на помойку все твои клюшки, да заодно и коньки. Но я последний раз хочу проверить, есть ли у тебя хоть капелька сознательности или ты всю ее растерял.

Сергей встал на стул, вколотил в стену гвоздь и повесил на него Лешины коньки и проволочную клюшку.

Почему-то у Леши после такого приговора сразу посветлело на душе. После обеда он подсел к столу и принялся за уроки. Когда под окном раздался знакомый грохот банки, Леша лукаво подмигнул клюшке и конькам на стене и деловито принялся путешествовать указательным пальцем по географическому атласу. Покончив с уроками, он убрал в комнате. Это входило в его обязанности, но почти никогда им не выполнялось. Потом оделся и вышел во двор.

— Лешка! Где ты прогадаешь? — закричали ребята.