— Ты, правда, ее уважаешь.

— Ага, — ответила она так, будто это очевидно. — Она все изменила. Раньше женщины Каллахан были лишь красивым аксессуаром рядом со своим мужем. Дочери выступали призами для создания семей. Это, кажется, так... устарело, но таковы были традиции.

— А в эпоху после Мелоди?

Она хихикнула на это.

— Мы все еще аксессуары, но... как один из тех гаджетов в фильме о Джеймсе Бонде. Снаружи выглядим, как помада, но на самом деле мы — бомба. У нас есть возможность сделать то, что не могут они, и по этой причине больше женщин теперь выступают частью семейных дел, или, по крайней мере, я так слышала.

Она не стеснялась. Ей, правда, не было известно многое.

— Хм, — я действительно не знала, как ответить.

— Я хочу рассказать тебе кое-что и собиралась подождать более подходящего времени, но, возможно, лучше вывалить все дерьмо разом...

— Что такое?

Она вздохнула, открыла сумочку и достала свой телефон, показывая мне медицинское заключение... заключение Клариссы Моретти.

— Она беременна, — добавила Нари, будто я не умею читать.

Отведя взгляд, я попыталась подумать, но мой разум оказался пустым.

— Я могу...

Спрыгнув со столешницы, я вышла из ванной, попытавшись осознать, куда иду.

— Мэм, — Грейсон, он же Халк, встал прямо передо мной. — С вами все в порядке?

Когда я не ответила, он сунул руку за телефоном, но я покачала головой.

— Стоп. — Мой голос был едва громче шепота, когда в голове наконец завращались шестерёнки. — Когда Итана нет рядом, ты должен слушать меня, так?

— Да, мэм, — он кивнул, пряча телефон в карман.

— Его нет. Так что отведи меня в палату Клариссы Моретти.

— Мэм...

— Сейчас.

Он оглянулся через плечо и вокруг, но больше никого не было в коридоре, за исключением других охранников. Кивая, он повел меня, но не к лифту, а к лестнице.

— Итан знает, верно... о ней, — произнесла я, пока мы спускались по белым пролетам, ведущим на ее этаж больницы. Но я ответила на свой собственный вопрос: — Конечно, знает. Если Нари знает, он тоже должен.

Грейсон ничего не сказала, пока мы спустились всего на один этаж. Охранники на ступенях разошлись, пропуская нас. Открыв двери ее этажа, я последовала за Грейсоном, впервые отметив, как поздно, раз весь свет в палатах был приглушен. На всем этаже была единственная медсестра. Все двери были закрыты, а жалюзи опущены, но я знала, что в палатах пусто. Грейсон остановился перед дверьми с цифрами 9219.

— Это здесь, — он кивнул на двери.

Мгновение я подумала о том, как поступить, вынудив Грейсона добавить:

— Мэм, не делайте этого, вам не станет легче.

— Грейсон, от девяносто процентов вещей, которые могу сейчас сделать, мне не станет легче.

Услышав нас, медсестра встала и начала уходить, но я повернулась к ней.

— Простите!

— Мэм, — Грейсон попытался не дать мне с ней поговорить, но я проигнорировала его, подойдя к женщине. Она была уже пожилой, возможно, на несколько лет старше Эвелин. Ее светлые волосы с проседью напомнили мне то, как выглядели мои волосы до всех этих процедур и окрашиваний.

— Вам что-то нужно, миссис Каллахан?

Уже миссис Каллахан? Видимо, молва разлетается быстро. Я указала на приколотую к ее насыщенно голубому костюму золотую ирландскую брошь, сердце было сделано из ярко-белого жемчуга.

— Где вы ее взяли? Она мне очень нравится.

Она опустила взгляд, проводя пальцами по украшению.

— Это старье? Я купила ее за доллар на гаражной распродаже соседки.

— Можете мне ее продать? Я заплачу за нее сто тысяч. — Я произнесла это с улыбкой на лице.

Ее глаза округлились.

— Что?

— Брошь. Она мне правда нравится, — повторила я.

Она взглянула на меня так, будто я лишилась ума, но сняла украшение и передала его мне. Я взглянула на него перед тем, как обратиться к женщине.

— Спасибо. Грейсон, пожалуйста, заплати ей, — произнесла я, разворачиваясь и опуская брошь в свою открытую сумочку, а затем направилась прямиком к палате 9219.

Деревянные двери заскрипели, когда я вошла. Вынудив женщину в комнате, которая даже не взглянула в мою сторону, сказать:

­— Я знала, что ты придешь. — Она повернулась, усмешка на ее лице увяла, когда Кларисса увидела меня вместо мужчины, на визит которого надеялась.

Ее волосы были зачесаны через плечо, а на руках и лице виднелись порезы, включая след от моего удара. До этого она сидела на кровати... явно ожидая...

— Откуда ты знала, что он придет? — спросила я, проходя в комнату и закрывая за собой дверь.

— Он ценит семью больше всего остального. Как только он узнал, должен был прийти, — ответила она гордо, опуская руку на свой живот. — Разве я не счастливица? Наш сын такой же боец, как и его отец.

Я опустила взгляд на ее живот, а затем снова взглянула ей в лицо.

— Ты меня не боишься, да?

— А с чего бы?

— Ага, так многие и говорят, — я вздохнула.

Она усмехнулась, даже склонив голову в мою сторону.

— Ты не принадлежишь нашему миру. Вот доказательство. Поздравляю, возможно, теперь ты – жена Итана, но я стану матерью его ребенка... он не позволит ничему дурному случиться с нами.

— Хмммм...

— Что? — Она сердито взглянула на меня. — Ты ничего не можешь поделать. Лишь привыкнуть ко мне, вот так-то.

Не произнеся ни слова, я повернулась к машине рядом с ней, порылась в сумке, достав карточку, что украла у медсестры, пока та давала мне брошь, а затем считала карту на компьютере.

— Что ты делаешь? Остановись! — Она попыталась дотянуться, чтобы ударить меня по руке, но не могла, и сделала все, что было мне нужно.

­— Уверена, ты и правда любишь Итана, — произнесла я, поворачиваясь к ней. Поднимая ее дозировку морфина, я с силой нажала на кнопку подтверждения; ограничения были сняты, и препарат поступил в ее капельницу. — А я не могу таким похвастаться... так что это может показаться несправедливым. Но жизнь была и ко мне несправедлива. В прошлом... я просто смирилась с этим. Но, в конце концов, добро победит. Так я говорила себе... И ошибалась. Теперь у меня есть второй шанс, Кларисса. И я не могу дождаться своего часа. Не могу стать хорошим человеком. Не могу остаться на заднем плане.

Ее тело расслабилось, руки упали на постель, я еще раз провела картой медсестры. Выключая систему, возвращая дозировку к нормальному уровню и нависая над Клариссой, я опустила ей в руку пульт управления морфином.

— Гори... в... аду, — засмеялась она надо мной, пока я приводила все в комнате в порядок, даже возвращая машину на место.

— Уже горела, — прошептала я в ответ, погладив ее по щеке перед тем, как подойти к двери.

Когда открыла ее, Грейсон взглянул на меня, а затем — на женщину у меня за спиной.

— Она не хочет разговаривать, — сообщила я ему.

Он нахмурился, но кивнул, отодвигаясь, чтобы я могла пройти мимо. Я остановилась у медсестринского поста, медсестра отсутствовала, скорее всего, счастливо празднуя. Я бросила ее карточку на стол, а затем мы пошли через кремового цвета лобби к двери. Там, стоя на самом верху белоснежной лестницы в абсолютно черном костюме, находился Итан собственной персоной. Охранники куда-то исчезли, и мой нынешний муж не шелохнулся, не произнес ни слова, просто пристально наблюдая за мной.

— Предполагалось, что она будет твоей любовницей, тогда как я стану счастливой ирландской женой ради помощи в восстановлении контроля над Бостоном?

— У мужчин семейства Каллахан нет любовниц, — ответил он равнодушно и без эмоций, впрочем, как обычно.

— Я как-то слышала подобное, — ответила я, поднимаясь по ступеням, пока не стала с ним на один уровень. Мы повернулись друг другу лицом к лицу. — Я была ребенком, мы устроили пикник, мои родители только отметили их годовщину, и бабушка сказала: «Что хотите говорите об этих Каллаханах, но никто из них никогда не изменяет своим женам». Ее голос был первым, что всплыло у меня в голове, когда Нари рассказала о Клариссе.

— Это...

До того как он мог хоть что-то сказать, я ударила его изо всех сил кулаком. Его голова откинулась назад, но он принял удар и, подняв руку, вытер кровь с носа.

— Дона была права. Ты знаешь, как хорошо врезать, — пробормотал он.

— А ты знаешь, как использовать людей. — Я дала ему пощечину. — Второй моей мыслью стало то, что ты уже знаешь. Я быстро осознала, что ты в курсе. И если бы собирался оставить ее в роли своей любовницы, то убедился бы, что Нари мне ничего не расскажет. Но ты этого не сделал, и она рассказала. Потому это значило, что ты велел ей мне рассказать. Ты поступил так, чтобы я убила Клариссу, и тебе не пришлось делать это собственноручно. Ты не убил своего нерождённого ребенка, это сделала твоя жена.

Он даже не попытался отрицать.

— Ему было всего три недели. Это не ребенок. Просто куча клеток.

— И все равно, ты не смог этого сделать.

И снова он не отрицал.

— Больше НИКОГДА не используй меня, не согласовав это со мной!

— Я справлюсь с этим...

— Еще две минуты, и она будет мертва, — прошептала я горько.

— Что?

— Я знала, что ты планировал, когда подошла к той двери. Знала и злилась, и ты был не прав, используя меня, но все было бы хуже, если бы ты сделал это сам.

От смущения его брови сошлись вместе.

— Я думал, ты провела грань.

— Ни у кого из нас нет граней дозволенного, — прошептала я, опуская голову ему на плечо. — Ей внутривенно ввели хлорид натрия, сахарозу, бикарбонат и витамины. Это и увеличенная доза морфина, что я ей дала, приведет к сердечной недостаточности, если врачи придут к ней вовремя и попытаются использовать дефибриллятор, она умрет мгновенно. Если нет, то задохнется от недостатка кислорода.

К тому времени, как я закончила говорить, посмотрела на двери, услышав бег и крики медсестры и врача. Грейсон вошел на лестничный пролет с коридора и взглянул на меня.

— Она мертва? — спросила я.

Он кивнул.

— Как печально, — сказала, подымаясь дальше по ступеням и оставляя Итана стоять в одиночестве. Но затем добавила: — Не удивляйся, если не буду с тобой какое-то время разговаривать.