— Я считаю, что многие из них просто не решаются обвинить меня во лжи напрямую. Это как в случае с розыгрышами, когда ты почти уверен, что тебя разводят, но боишься об этом сказать, потому что есть вероятность опростоволоситься и ошибиться. Как вчерашний чувак с крылышками. Я на девяносто девять процентов был убежден, что это не ты, но все-таки слегка колебался, потому что если бы это оказался реально ты?

— Кстати, если что, идея розыгрыша была не моя.

— Ну, это я сразу понял. Твоя сестра – настоящая чертовка, но именно за это я ее и люблю.

Дэймон слегка поморщился и сменил тему разговора.

— Значит, раньше ты играл в футбол?

— Я играл только в школьной команде. Для университета этого было мало, так как в их сборной много игроков, связанных с национальной футбольной лигой. Я люблю спорт, но никогда не был фанатично предан ему. Совсем не та ситуация, как у тебя с бейсболом.

— Приготовься, — говорит Дэймон и делает глоток своего напитка.

Я оборачиваюсь и вижу, что к нам приближается моя бывшая.

— Привет, Мэдди. Я так рада, что ты все-таки смог приехать.

— Ты выглядишь отпадно, — говорю я и встаю, чтобы поцеловать ее в щеку. В моих словах нет ни капли лести, потому что Честити всегда была очень красивой девушкой.

— А это мой муж, Кристофер, — представляет она лысоватого парня лет двадцати с чем-то, подталкивая его немного вперед.

— Поздравляю, — говорю я, пожимая ему руку.

— Спасибо.

— А это Дэймон. Мой парень.

— Так вот он какой, твой парень, — восклицает она, — честно, я думала, что он выдумывает про тебя, так как неделю назад он даже не мог назвать твоего имени.

— Тогда я перебрал с алкоголем, — пробормотал я.

— Ты... — Кристофер странно прищурил глаза, разглядывая Дэймона, — так подожди, ты же Дэймон Кинг?

Тот заметно напрягся.

— Черт возьми! В это невозможно поверить, что Дэймон «Лев» Кинг на моей свадьбе.

— «Лев» Кинг? — переспросил я.

Дэймон озадаченно почесал затылок.

— Никак не думал, что я буду столь известен в этих краях.

— Я выпускник Ньюпорта, — продолжил Кристофер. — Я играл за «Львов», а затем через год после моего окончания университета появился первокурсник Дэймон Кинг, который возглавил команду и привел ее к победе в мировой серии университетских игр три года подряд, даже почти четыре...

Кристофер неожиданно замолчал и закрыл рот рукой.

— Ой, прости. Последняя игра действительно была очень жесткой.

— Забей, — отмахивается Дэймон, но я вижу, что ему неприятна эта тема, — это случилось несколько лет назад.

— Теперь у тебя все в порядке? Ты восстановился после травмы? — поинтересовался Кристофер.

— Восстановился. Но об играх с мячом пришлось забыть навсегда.

Кристофер очень старательно делает вид, что крайне сопереживает. И я бы засмеялся над этой ситуацией, если бы Дэймон не выглядел так, будто его тошнит.

— А Кристофер баллотируется в мэры. Он хочет стать большим политиком, — произносит Честити, пронзая меня и моего фейкового парня взглядом. Я не знал, чувствует ли она дискомфорт Дэймона, но она явно пыталась сказать мне: смотри мой партнер круче, чем твой.

— Органы самоуправления – это еще очень далеко от Белого дома, дорогая, — промолвил Кристофер.

— Крис и Чес, подойдите же уже к нам, — выкрикивает женщина из-за стола по соседству с нашим.

— Нам нужно идти. Спасибо, что пришел, Мэдди, — произнесла Честити. — Ты был очень значимым человеком в моей жизни долгое время и...

— Ты должна уделить внимание всем гостям. Еще раз поздравляю, — сказал я, чувствуя, как горло начинает сдавливать словно тисками.

Она улыбается в своей фирменной манере, и где-то очень глубоко в душе я ловлю себя на мысли, что я немного скучал по этому, но как только Честити уходит, я вздыхаю с облегчением.

— Крис и Чес... Могут ли они стать еще более тошнотворно приторными? — прошептал Дэймон.

— Итак, Симба... — я поворачиваюсь к своему фальшивому бойфренду, понимая, что он рассказал мне далеко не все о себе.

— Твою ж мать, — пробормотал Дэймон.

— Ты ничего не рассказывал мне о своей популярности.

— Потому что знал, что ты назовешь меня гребаным Симбой.

— Видимо, ты был реальной звездой, если тебя узнают даже те, кто не учился вместе с тобой, — смеясь, предположил я.

— Я был спортсменом с нетрадиционной ориентацией, и ходили слухи, что я первый в списках на драфт. Это в какой-то степени было сенсацией, поэтому я был у всех на слуху. Особенно в бейсболе, — вздыхая, пояснил Дэймон.

— Мне интересно, почему ты поехал в Ньюпорт, а не в Олмстед, как твоя сестра? Я имею в виду, Джерси против Нью-Йорка? Вне состязаний.

— Просто Ньюпорт был более перспективен в плане карьеры бейсболиста. Я хотел привлечь внимание агентов к своей персоне, но как говорится, нужно быть осторожнее со своими желаниями. Когда СМИ пронюхали, что я открытый гей, который претендует на попадание в Высшую Лигу, все вокруг меня закипело. На игры в Ньюпорте приходили толпы журналистов, в отличие от других университетов. Меня реально стали узнавать на улице. Я чувствовал себя знаменитостью.

— Это слишком большое давление.

— Правда? Это было такое давление, которое заставляло идти меня через боль. Я никогда не говорил тренерам, что у меня болит рука. Спустя несколько недель после того, как начались боли, я стою на питчерской горке во время очень важной игры для нашей команды. — Он делает глоток спиртного, и костяшки его пальцев белеют от того, с какой силой он сжимает стакан. — Мы впереди на одно очко, идет вторая половина седьмого иннинга, игроки на позициях. Я не давал сопернику вырваться вперед на протяжении всей игры и мне нужно заработать один аут. Тренер хотел вывести меня с поля и дать отдохнуть, но я решил закончить иннинг.

На этих словах голос Дэймона срывается.

— Ты не обязан рассказывать мне это, если тебе тяжело вспоминать.

— Дело не в этом. Я просто... бля, еще до сих пор не могу простить себе того, что не обратил должного внимания на травму раньше. Я сделал подачу, и в ту же секунду оказался на земле, стараясь не потерять сознание от боли. Ублюдок из Массачусетского универа отбил мяч далеко в левую часть поля, и двое противников пересекли домашнюю линию до того момента, как мяч оказался у кэтчера.

— Дерьмово, — произнес я.

— Клоузер не смог повернуть ход игры, и мы проиграли. У меня сильно болело плечо, но я продолжал игнорировать это. Врачи сказали, что у меня, скорее всего, была незначительная травма, но так как я продолжал играть, то усугубил ситуацию. Я сам поставил крест на своей карьере.

— Но ведь спортсменов учат играть, превозмогая боль?

— Именно так. Я дал себе установку превозмогать ее, потому что боялся, что меня посадят на скамейку запасных, если узнают о травме. И я часто задумываюсь о том, что моя карьера могла бы сложиться иначе, если бы я не был открыт. Если бы я был номером один в списках на драфт, будучи натуралом, то сомневаюсь, что пресса с такой хваткой вцепилась бы в это.

— Давай-ка выпьем еще, — предложил я, — а то эта история меня угнетает.

— Добро пожаловать в мою жизнь.

Мы берем себе по новой порции спиртного, и когда возвращаемся к столу, наше настроение гораздо мрачнее, чем раньше. Мечта Дэймона разрушилась буквально в считанные секунды, но он нашел в себе силы и пошел дальше, сделав целью своей жизни стать спортивным агентом. Это то, что ему нравится… наверное. Вполне логично, что бейсболист стал спортивным агентом. Моей единственной целью было выбраться из маленького городка, и я добился этого. Но что дальше?

— Ты знаешь, — говорит Дэймон, склонившись ко мне, — а твоя бывшая оказалась не такой, как я ожидал. Я теперь ничего не понимаю.

— Что не понимаешь?

— Почему ты так стремился сбежать от всей этой ситуации и своей бывшей девушки? Наверное, я чего-то не знаю в этой истории.

Ненавижу то, что парень, которого я знаю всего сутки, читает меня как открытую книгу. Он смотрит на меня, делая меня уязвимым, но при этом не ставит в неудобное положение. Чувство смятения и непонимания происходящего вновь накрывает меня уже раз в шестидесятый за вечер.

— Почему ты так на меня смотришь? — спрашивает Дэймон.

— Просто никто, и даже твоя сестра, не пытались узнать, почему я такой, какой есть.

— Так почему ты такой?

— Ты спрашиваешь о моих тайнах и секретах так непосредственно, как будто это какие-то мелочи.

— Если ты не убил человека, не подвергся насилию или не состоишь в ИГИЛ, то даже твои самые темные тайны не так страшны, — промолвил Дэймон, слегка поглаживая себя по подбородку, будто стараясь не засмеяться.

Я делаю глубокий вдох, чтобы решиться говорить о том, о чем я никому не рассказывал.

— Этот городок был моим домом восемнадцать лет, но я никогда не считал себя здесь своим. Я даже не могу сказать почему, потому что сам этого не понимаю. Я жил здесь, мне было здесь весело, я был обычным подростком, но мысль застрять здесь на всю жизнь вызывала во мне непреодолимый зуд. И с Честити…

— Ты бы оказался здесь в ловушке.

— В точку. Мои родители замечательные люди, но я никогда не был с ними достаточно близок. Такая же ситуация и с моей сестрой. Я совсем не такой, как они, не живу теми же принципами, что они. Вся моя жизнь тут была одной сплошной игрой, ничего не сближало меня с этим местом.

— Может, тебя просто подменили при рождении, — отшутился Дэймон.

— Ты удивишься, если узнаешь, сколько раз я задавал себе этот вопрос в детстве, но дело не только в родне. И не в этом городке, если на то пошло. Я никогда ни к чему не привязывался. Даже в Нью-Йорке. Я чуть не перевелся со второго курса, потому что мне было жутко скучно. Теперь, закончив учиться и отработав целый год, мне кажется, что я снова ступил на бесконечный конвейер, от которого хотел бы избавиться, сбежав. Я всегда мечтал путешествовать и познавать мир, но так ничего и не сделал.

Я мог продолжать рассуждать об этом. Я мог бы сколько угодно болтать о том, что хочу увидеть весь мир, но не быть связанным, жить полной жизнью, встречаться новыми людьми, но обычно об этом я не говорю вслух. Я не могу объяснить, почему до усрачки боюсь застрять в одном месте до конца своих дней.